Цикл "Аратта". Книги 1-7

Глава 15

«Меня зовут Зарни»

Вожди ингри со всего лесного края прибывали вразнобой – дорога до Вержи была трудной и долгой. Они шли со своими ближними, торопясь успеть к сговору перед женитьбой Учая, пропустить который было бы немыслимо. Еще бы – два известных в окрестных землях рода должны были объединиться и, возможно, основать третий, совсем новый род. Такое и прежде случалось, хоть и нечасто. Но в этот раз рассказывали, что у Лосей с берегов студеной Вержи – большая убыль в людях. Так что остатки рода Толмая вполне могли пойти под руку главы рода Карью.

К тому же всеми ими двигало любопытство. Слухи о том, что вержанам достались неисчислимые арьяльские сокровища, достигли даже самых далеких уголков Ингри-маа.

Мало кто из гостей забирался так далеко в полночные леса. А за рекой и вовсе никто не бывал. Как близко здесь нависает рыжая, уже побеленная снегом Холодная Спина! Почти никто из южных ингри не видал ее своими глазами, но все слыхали былички о людоедах-мохряках и огромных клыкастых, во всем послушных им великанах. Да и без мохряков, рядом – те самые края, откуда в земли людей лезут чудовища. И как не страшно было роду Хирвы поселиться на самом краю мира живых?

Селеньице вержан на высоком берегу выглядело очень неказисто – ни дать ни взять пара дюжин разбросанных в траве пожухлых кочек, окруженных огородами. Но над ними на холме, за частоколом, высился удивительный, невиданный Большой Дом. Прибывающие неодобрительно косились на башню Джериша, шепотом призывая себе в защиту предков-покровителей. Явное же обиталище нечисти, добрые люди такого отродясь не строили. И так уже выше сосен и продолжает расти – зачем? Видно, эти вержане, соседствуя с лесными нелюдями, и сами уже стали малость чудноваты.

Приходя в селение над рекой, вожди первым делом искали взглядом могучего Урхо, о силе которого рассказывали всякие небылицы. А услышав горестную весть, что старший сын Толмая убит в бою, приходили в недоумение. За кого же отдает свою дочь глава рода Карью? Когда вержане украдкой тыкали пальцем в костлявого парня с просединами в темных волосах, с надменным видом ходившего в сопровождении нескольких таких же, как он, юнцов, гости хмурились – уж не подшучивают ли над ними? Не мог же могучий вождь Тума сговорить свою единственную красавицу-дочь за этого мозгляка!

Но Тума лишь сумрачно хмыкал и говорил, что в голове у жениха его дочери умных мыслей больше, чем во всей общинной избе. А вержанки в ответ на расспросы тут же начинали с жаром рассказывать о воинской доблести Учая, о том, как он спас род Хирвы от полного разорения, как выпроводил арьяльцев, отомстив за смерть отца и брата…

Доносились до прибывших и другие слухи. Кое-кто шепотом сообщал, что молодой Учай знается с нечистью; что по его вине погибла чуть не половина мужчин рода Хирвы; что его за это изгнали, а он призвал на помощь арьяльских мертвецов и вернулся…

Гости качали головой, не зная, верить своим глазам или чужим словам. Однако те, кто говорил с ним, втайне рассказывали ближним, что от юного вождя веяло жутью. Будто бы в глубине его бледно-голубых глаз виделось что-то темное, угрожающее, будто дым лесного пожара…

Но это говорили уже потом, после всего, что случилось. А тогда никто не утруждался заглядывать самозваному мальчишке-вождю в глаза.

Когда число прибывших перевалило за две сотни – неслыханное дело в землях ингри! – новый глава рода Лосей созвал вождей племен в общинной избе. Могучие мужи садились за накрытые столы, пытаясь сообразить, кого чествовать. Почему Тума не приветствует их, а сидит вместе с ними, будто он тоже здесь гость?

Наконец явился Учай. Встал в середине, расправил неширокие плечи, заложив пальцы за великолепный иноземный пояс, и обвел собравшихся испытующим взглядом, будто и не они пришли взглянуть на него, а он собрал их тут, чтобы оценить всех разом. За столами загудели и неодобрительно заворчали. Сын бывшего вождя вел себя в кругу собравшихся почтенных мужей как равный среди равных, а не так, как ему следовало по возрасту и положению. Прежде чем кто-то указал ему на это, Учай громко заговорил:

– Я благодарен вам, мои славнейшие собратья и родичи, за то, что вы почтили это торжество своим присутствием. Я буду рад, если каждый из вас станет частым и добрым гостем в моем доме. И суженая моя, которая сейчас приносит очистительные жертвы в Ивовой керемети, накроет стол каждому из вас и всякому из вашего рода, пришедшему под мой кров…

Учай на миг умолк, подбирая слова. Вожди ингри слушали его с нарастающим недоумением. Кто и зачем дал слово этому мальчишке? Почему он ведет себя так, будто вовсе не Тума, а именно он – новый вождь нового рода? Как будто и вовсе не он, невзрачный младшак, пошел под руку отца своей невесты, как того требовал обычай, – а как раз наоборот!

– Вы думаете, я слишком молод, чтобы стать вождем? – будто отвечая на их мысли, возвысил голос Учай. – Но я занял это место по праву! Кто, как не я, защитил мой род от могущественных и враждебных чужаков? Кто преследовал врагов до самой Холодной Спины, перебив почти всех, а оставшихся изгнал с позором из Ингри-маа? Кто одолел арьяльцев, когда они вернулись мстить? Спросите у моих людей…

– Спросили уже, – перебив его, громко произнес высокий длинноволосый Иллем, вождь рода Эквы. – Люди говорят, ты дрался с арьяльцами, а ныне сам служишь им?

В сумрачной избе стало совсем тихо – только лучинки потрескивали в светцах. Сын Толмая метнул на главу рода Матери-Лягушки недоброжелательный взгляд.

– Я защищал свой род от поругания, – сохраняя гордое спокойствие, проговорил он. – А затем, когда изгнанные мною арьяльцы вернулись – как я и предупреждал сородичей, – я спас селение от полного уничтожения. И прямо скажу, очень бы желал и вас спасти от него.

– Ты – спасти нас? – хмыкнул Иллем. – Что ты несешь, юнец? Да, все мы уже слышали, о чем твердят вдовы и сироты твоего рода. Однако мне слабо верится, что ты и впрямь сделал то, что тебе приписывают. И от кого ты собираешься нас спасать? От комариного писка?

Он рассмеялся, оглядываясь, будто призывая иных вождей порадоваться его шутке.

– Ты мой гость, и я не скажу тебе дурного слова, – с деланой грустью вздохнул Учай. – Ты мне не веришь, полагаясь на свою силу и ловкость. Но мой брат тоже был силен – куда сильнее тебя! И мой отец Толмай… Это не спасло их. Да, я не так силен, как Урхо, и не так мудр, как был мой отец, – но я уже побеждал арьяльцев! Я их знаю – они вернутся опять. И прежде чем это произойдет, нам следует объединиться…

Тишину общинной избы нарушили смешки.

– Объединиться? – спросил кто-то. – Уж не под твоим ли началом, Учайка?

– Разумеется, под моим!

Теперь в ответ ему грянул общий хохот. Учай вспыхнул:

– Посмотрим, как вы засмеетесь, когда вернутся арьяльцы!

– Что ты нас пугаешь арьяльцами? – воскликнул Иллем, перекрывая гам. – Да кто они такие, эти твои арьяльцы? Мы их не видели. Какое-то племя пришло и ушло. Поверим даже, что ты его прогнал и возомнил себя великим воителем… Но ты говоришь, они оставили тут своих людей? Или не людей – одного человека?

И снова над столом полетели смешки.

– Этот один стоит вас всех! – рявкнул Учай. – Он прошел через землю медвежьих людей, как вы через мой двор!

В избе стало потише. Некоторые были впечатлены, но не все.

– Прошел, говоришь? – снова заговорил неугомонный Иллем. – Пусть он сам расскажет нам об этом. Покажешь его нам? Я бы на него посмотрел, хе-хе…

– Да, позови его сюда! Мы хотим взглянуть на арьяльца!

У сына Толмая заметался взгляд. Он стиснул кулаки. Нельзя звать сюда Джериша!

Неожиданно его поддержал до того молчавший Тума.

– Друзья и сородичи! – миролюбиво провозгласил он, поднимаясь с кружкой в руке. – Завтра утром мы все соберемся пред ликами богов и поговорим о делах. А пока давайте пить и есть. Учай, хватит стращать людей арьяльцами. Уймись и садись с нами за стол…

– Что-то кусок в горло не лезет. Я приду завтра, тогда и поговорим, – ледяным голосом ответил Учай и направился к двери.

В спину ему неслись раскаты смеха.