Дело о прекрасной эльфийке

Глава 29

Дежурный в участке, увидев Ивана, повел носом, сморщился и спросил:

— Южанин, ты трупы поднимал?

Это вместо «здрасти».

— Нет, у скорняков был, — с самым невинным видом ответил сыщик. — А что, так воняет?

— Еще бы! — дежурный состроил гримасу, которая должна была изображать, насколько воняет от дознавателя. — Кстати, Баязет из покойницкой про тебя спрашивал. Дескать, появится — пусть зайдет.

— Я как раз к ним.

— Что, Белая Милена понравилась? Ты смотри, она еще та дамочка, — хохотнул полицейский. — И к трупной вони привычная!

— Угу, — кивнул Иван, думая о своем.

В морге он первым делом достал стакан с карандашами и поставил перед отдыхавшими в «кофейном уголке» мастерами смерти:

— Леди Милена, можете понюхать?

— С ума сошел? — подскочила эльфийка. — Убери эту гадость!

Магичка схватила вещдок и утащила его в глубину покойницкой. Вернувшись, пробормотала какое-то заклинание. Вонять стало меньше.

— У тебя голова есть, человек? Ты вообще думаешь, что на стол ставишь? — закатив глаза, спросила леди Милена. Да ты только вошел, мне в нос ударило.

— Официальное заключение дадите? — Иван умоляюще взглянул на эльфийку.

— Завтра!

— А что еще из этого стакана можно вытянуть?

Поняв, что Иван не отстанет и будет вонять, пока не получит своего, трупорезы дружно подхватились и рванули в лабораторию. Иван увязался хвостиком, на ходу бормоча:

— Изъял из помещения, где покойный предположительно был отравлен, все подозрительные предметы. Я напишу официально запрос на расспрос вещей…

Эльфийка распахнула металлический шкаф:

— Ставь все сюда на полку. Завтра с утра будет готово официальное заключение. Но разве ты сам не чувствуешь, как от этой штуки разит сонными улитками?

— Леди, я пол утра провел в скорняжной мастерской, — виновато ответил Иван. — Я теперь вообще ничего не чувствую!

Видимо, ему хорошо удалось изобразить бедного и несчастного инвалида, потерявшего обоняние в процессе осмотра предполагаемого места преступления. Эльфийка страдальчески улыбнулась и пробормотала:

— Трудно с вами, короткоживущими! Да, кстати, Баязет вроде бы нашел твой труп со шрамами.

— Он не мой, он бывшего дворника. Мой пока при мне.

— Какая разница! — отмахнулась леди Милена. — Тот, который тебе нужен.

— Что радует, — Иван решил польстить мастерам смерти. — А как вам так быстро удалось?

Леди Милена решила, что небольшая лекция по местной географии не повредит приезжему сыщику, несмотря исходящую от него вонь:

— Ты везунчик, южанин. Тело парня действительно выкинуло штормом на берег. И еще чем тебе повезло — выкинуло на пляж Нижнего города. Если бы где-нибудь в пустынном месте или в доках, то, может, оно бы там и по сию пору лежало. А возле пляжа Нижнего города — самые дорогие особняки, благородные дамы по песочку утренние променады совершают. Конечно, когда шторма нет. А когда северный ветер, как был на той седьмице, то туда несет всякий хлам из порта. Так что там держат специальных уборщиков. Они и нашли труп. Мы прикинули, каким был ветер, и позвонили первым делом в Нижний город. Хотя Баязет считал, что скорее снесет к Усманке, в пригород…

— Действительно, повезло, — согласился Иван, чтобы остановить поток сведений, сыпавшийся из эльфийки. Пару дней назад сыщик купил подробную карту города и не одну склянку провел за ее изучением. — И где тело сейчас?

— У Абрасила, — вклинился в разговор младший эльф. — Это мастер смерти из участка в Нижнем. Я сказал ему, что труп имеет отношение к леди Вателли. Он пообещал не хоронить, хотя не востребованный и неопознанный, только место занимает, хотели уже сегодня на кладбище.

— Тамошний мастер смерти? — переспросил Иван.

— Ага! Отличный парень, хоть и лорд. Абрасил Вивелли. Кстати, тоже южанин, как и ты.

Сыщик обрадовался, услышав знакомую фамилию:

— Можете ему сказать, чтобы до завтра подождал? Я сам за телом съезжу. А сегодня… Леди Милена, вы не хотели бы вечером сходить в хорошую ресторацию? Я вызвал на допрос подмастерьев этого бедолаги Твордорога на после обеда, а потом можно будет куда-нибудь сходить…

Леди Милена лукаво улыбнулась:

— Не куда-нибудь, а в «Цветы жасмина» в Нижнем городе. Заодно можем к Абби заехать. Он — умница, сказал, что труп был весьма содержательным. Так что будешь заказывать ужин на троих.

— Вы — чудо!

Эльфийка продолжила веселиться:

— Нет, на тебя определенно действуют сонные улитки. Главное, не забудь помыться перед рестораном, а то всех там распугаешь!

ХХХ

Впрочем, Иван и сам ощущал, что от него несет, как из помойной ямы. В крохотном кабачке, куда он забежал перекусить, за соседним столиком сидели две девицы, определенно зарабатывающие чем-то, близким к проституции. Таких Иван научился вычислять с первого года работы в следственном комитете. Здесь, в Иномирье, «ночные бабочки» мало чем отличались от земных — те же ухватки, грубые и нервные смешки, те же оценивающие взгляды в сторону мужчин. Однако даже эти две дамочки, не выдержав соседства с вонючим полицейским, быстро допили свое пиво и выскочили на улицу.

«Похоже, я просыпал на себя немного этой самой дурацкой вытяжки, — сообразил сыщик. — За те полчаса, что просидел в мастерской, я вряд ли бы так провонял…»

Однако идти домой и переодеваться было некогда, и толпе гномов в гостиной Твордорогов несколько склянок подряд пришлось терпеть неаппетитные ароматы.

Сначала Иван попросил снова сводить его в мастерскую, наспех нарисовал ее план. Немного покрутился в «конторке» покойного, прикидывая и так, и эдак… В конце концов решил, что незаметно насыпать что-то в стакан с карандашами, стоявший у стены, если хозяин «конторки» сидит за столом, не получилось бы даже у длиннорукого человека. А при учете, что все действующие лица в этом деле ростом были ниже метра шестидесяти, то и говорить не о чем.

«Конечно, Твордорог мог уронить карандашницу, его посетитель как бы из услужливости залез под стол, там насыпал эту дурацкую вытяжку и поставил на стол уже «заряженный» стакан, — размышлял Иван. — Нет, все равно не получается. Во-первых, эта хрень — штука весьма устойчивая и увесистая, с широким толстым донышком, ее просто так со стола не смахнешь. Во-вторых, яшма — не особо прочный материал, если ее грохнуть на каменный пол, то и разбиться может. А на стакане не было ни одного скола. Значит, надо вычислить того, кто заходил в конторку, когда там не было хозяина».

Именно это сыщик и пытался сделать, несколько склянок подряд опрашивая работников. Мастрис Кана собрала мужиков в гостиной. Иван попросил разрешения занять кабинет хозяйки. Вызывал свидетелей по одному — как и положено, потому что хором люди врут, как правило, гораздо чаще, чем поодиночке. И не со зла врут, просто общее мнение — это обычно наибольшая чушь, которую можно придумать. Причем, если свидетели позволить умудрятся сформировать это «общее мнение», они будут стоять на нем до конца. Человеческая память (да и не человеческая — тоже) — штука весьма избирательная. В ней задерживается лишь то, что важно для самого разумного, а остальное пролетает мимо, будто, будто и не было, поэтому каждый надеется на соседа. Конечно, кое-что можно заставить вспомнить, весь фокус в том, как спрашивать.

Иван дотошно выяснял у каждого из работников и домочадцев, что они делали накануне вечером и утром, кого, когда и где видели. И что делал мастер Твордорог… Долгое, нудное, но полезное занятие, особенно если под руками есть схема помещения.

Впрочем, вскоре выяснилось, что вчерашним вечером яда в карандашнице быть не могло. Мастер ушел последним, причем, если судить по времени, когда он появился в доме, то просидел в конторке после ухода работников еще добрых две склянки.

— Мы на давеча пересчитывали материал, — вспомнил старший подмастерье Ранс Бергдат. — Что-то у Борда не сходилось. Вот он и решил все перепроверить…

В общем, если бы яд подсыпали накануне, то помер бы скорняк еще за ужином. Перед любой едой, наверное, кроме завтрака, он не отказывал себе в рюмке самогонки. Для аппетита, так сказать. И во славу традиций подгорного народа…

— Мастер к старым порядкам с большим почтением был, — уважительно добавил Ранс. — Что в работе, что дома. Ириску — и ту заставил, чтобы как настоящая подгорница одевалась, а не в это все новомодное. Хотя мастерицы его как раз на всяких франтов и работают, вроде должны быть по моде во всем быть. Но нет! А франты, что странно, нос не воротят, наоборот, говорят, особинка…

А вот за утро зайти в конторку мог любой. Дверь не запиралась. Ничего ценного в комнатушке не хранилось, только то, что на земле назвали бы «технической документацией» — выкройки, записи по поводу партий товара, записи о покупках всяких солей и щелочей… Иван даже мимоходом подумал: «Зачем понадобился яд сонных улиток, если в мастерской было столько разнообразной отравы?»

Правда, большую часть утра мастер Твордорого провел в конторке. А большая часть его работников вообще в нее не заходила. По крайней мере, не признались в этом. Да и незачем ученикам или, скажем, швецам, в конторке тереться.

Ивана заинтересовало то, что работали в мастерской не только Рдороги, но и гномы из других кланов, которые никак не могли наследовать хозяину. Так что желание самому встать во главе мастерской как мотив не работало.

— Я к Борду учиться пошел, — объяснил Ранс Бергдат. — Он одним из лучших был. Через год мне экзамен на мастера сдавать, место уже есть… эх, жаль, не смогу теперь доучиться…

— А как же экзамен на мастера? — закинул удочку Иван.

— А что экзамен? — отмахнулся Ранс. — Я его хоть сейчас сдам. Да в голове от этого не прибавится. Ранс все время что-то придумывал. Время-то сейчас какое? Каждый день что-то новенькое. Значит, надо не отставать. Кузова для самобеглых колясок — совсем не то, что кузова для карет, Ранс придумал многослойные клееные прокладки…

— Этим утром ты мастера видел? — Иван гнома перебил, опасаясь, что тот пустится в пространные рассуждения о технологии скорняжного производства.

— Как не видел? С самого утра, как пришел…

По многолетней привычке, Твордорог с утра проводил что-то вроде планерки — давал задания трем старшим подмастерьям. Они разошлись: Ранс — в швейку. Булл Твордорог, единственный из старших подмастерьев, который был не просто из одного клана, но и дальней родней мастера — к чанам с рассолом, готовил новые растворы под ту партию шкур, что должна прийти завтра. Барад Вертакар — к растяжкам, его дело было перебрать все сушащиеся шкуры, проверить равномерность натяжения, где надо — смочить растворами. Бараду помогал Вед Тертакар — парень из его клана. Буллу — два ученика. Еще двое подмастерьев крутились в швейке, они в основной цех даже не выходили. Сам мастер пару склянок не высовывался из конторки, занимался какими-то подсчетами…

Иван пометил на плане, кто из гномов где начал рабочий день, и поторопил Ранса:

— А потом? Так до обеда мастер за столом и сидел?

— Не, он же не пень. Я, конечно, из швейки не видел, куда он в первые склянки ходил. Но потом приехал мастер Рейв Лердорог, ну, тот, у которого каретная мастерская на Новой улице. Там в чем беда: эти новые самобеглые коляски разгоняются пуще, чем верховой ящер. Так что бывает, тенты ветром срывать начинает. Вот они и стали думать, как крепить верх к стойкам, чтобы и снять легко было, и не срывало… Они с Бордом пошли в швейку… а потом стали спорить, можно ли по-новому хлястики шить, или вырывать будет. Я говорю: «Надо полосу настрочить, чтобы на нее тяг был». Борд говорит: «От полосы рвать будет». Ну, и послал меня за выкройками, чтобы рассчитать, как тяг пойдет…