Пять раз, когда Джон говорил с животными, и один раз, когда он поговорил с Шерлоком

— Джон, попробуй поцеловать меня.

Джон замер.

— Я не шучу, Джон. Если и есть какая-то основа для историй о колдовстве, так это то, что заклинания можно обратить вспять с помощью какого-то знака привязанности, часто поцелуев. Слова твоей тётки явно подразумевали такой поступок, она не настолько глупа, чтобы так шутить без смысла. И её намёки на то, что у нас романтические отношения, очевидны. «Ты не целуешь часть себя», — сказала она. — Разница, по ее мнению, в том, что тогда ты бы поцеловал меня.

Слова имели логический смысл, несмотря на то что они были совсем уж нелепыми. Даже Шерлок выглядел образцом неловкости, взволнованно виляя хвостом.

— Верно. Полагаю, стоит попробовать, — кашлянул Джон. — Тогда в губы, я полагаю?

Шерлок неловко кивнул. Его маленькое тело напряглось, когда Джон осторожно опустился на колени напротив него.

Джон быстро пробормотал извинения.

— Ты же знаешь, я не могу понять тебя, когда ты говоришь устно. Чёртов кошачий мозг.

— Я просто извинился. Это действительно неловко, что ты — животное, — попытался пошутить Джон, наклонившись вперёд.

— Если всё сработает, тогда я верну тебе настоящий поцелуй, когда вернусь.

Прежде чем Джон смог полностью осознать слова или продемонстрировать какую-либо реакцию, кроме удивления, их губы встретились. Шерлоку стало слегка щекотно в усах, что ещё раз указывало на то, насколько странно выглядела вся ситуация. Затем Шерлок моментально стал самим собой, и губы, к которым прикасался Джон, стали совершенно человеческими.

Джон отшатнулся от внезапной перемены:

— Я... не могу поверить, что это сработало! — он произнёс вслух Шерлоку целую фразу, впервые за, казалось, целую вечность.

Шерлок рассмеялся:

— Это был простой ответ, такой очевидный! Всегда что-то есть, не так ли? — он притянул Джона в нехарактерные для него объятия. А потом Шерлок наклонился, чтобы поцеловать Джона. Это было мягко, нежно и быстро. Но что ещё более важно, инициатива исходила от Шерлока.

— Подожди, что?! — Джон почувствовал себя школьником, его лицо залилось краской.

— Что? — Шерлок пытался выглядеть беззаботным, но на его щеках был явный намёк на покраснение, и тот факт, что он не смотрел Джону в глаза, говорил сам за себя. — Я сказал, что сделаю это. И, возможно, в инсинуациях твоей тётки был какой-то момент, с которым я согласился?

Джон в шоке уставился на него в ответ. Всё это время? Был ли Джон идиотом? Шерлок посмотрел на лицо Джона и тут же как будто сдулся, поняв, что ошибся.

— Немного нехорошо? — спросил он почти кротко.

— Что?! Нет! Немного очень хорошо! — выпалил Джон, прежде чем успел даже подумать о словах, притягивая Шерлока в ещё одно крепкое объятие. — Я имею в виду, что, может быть, я тоже немного согласился, но никогда не хотел ничего говорить.

— А! Тот разговор «я женат на своей работе»? — Джон молча кивнул. — Ну, даже я иногда могу передумать, — Шерлок широко улыбнулся. — Мне нравится то, где мы сейчас находимся. Я хотел бы заявить о своих чувствах, не меняя нашей рабочей динамики. Я также хотел бы заключить с тобой эксклюзивную романтическую помолвку, но без сексуальной составляющей. Это приемлемо? — Шерлок явно был полон надежд и ещё более уязвим.

Джон на мгновение задумался об этом. Да, он был сексуальным существом. Но он также был влюблён в Шерлока, безнадёжно влюблён, даже если большую часть времени глубоко это отрицал. Так что, в конце концов, вряд ли это был вопрос.

— Это приемлемо, Шерлок. Это более чем приемлемо.

Они оба рассмеялись.

— Это… это отлично! — Шерлок в последний раз сжал его, прежде чем отпустить. — Теперь, когда я пришёл в норму, нам нужно будет сделать ещё одно сканирование мозга и сравнить его с тем, когда я был котом, но, что ещё более важно… — Шерлок замолчал и с любопытством посмотрел на Джона. — Ты меня вообще слушаешь?

* * *

Только через несколько дней после этого, когда они оба всё ещё были в тумане добрых чувств, наконец-то свободно раскрытых, Шерлок сделал отличный вывод.

Конечно, его дедукции всегда были превосходны, но этот случай аккуратно расставил остальные части слов тёти Пенни по местам.

— Разумный зверь! Как ты смеешь вторгаться в мой дом, ты, гнилой оратор! Я заставлю тебя истекать кровью, я заставлю истекать кровью твою пару, я...

— Гарпия! — Джон мысленно рявкнул. Его предложения никогда не действовали на неё, но на этот раз она замолчала. — Ты мой фамильяр, не так ли, Гарпия?

Гарпия долго молчала. Её мех черепаховой окраски — беспорядочная смесь шоколада и сливок, смешанная с грязью с улицы, — казалось, поблёскивал на её истощённом теле.

Наконец она взмахнула хвостом и возмутилась:

— Это заняло у тебя слишком много времени, — её глаза практически сверкнули вызовом, когда она подбежала к нему. — А теперь отведи меня в свою крепость, разумный зверь, хорошо? Если мы собираемся работать вместе, потребуется много корректировок.

Джон чуть не подавился смехом. Перемена в её поведении была совершенно поразительной.

— Каких таких корректировок?

— Для начала, мне нужно моё личное пространство! Ты сразу должен понять, что, когда я говорю о территории, я говорю серьезно! А, во-вторых, твоей второй половинке явно нужно установить какие-то границы. Ты перестаёшь приходить, потому что он отнимает у тебя слишком много времени. Если ты собираешься стать моим фамильяром, тебе нужно взять себя в руки! Требуй уважения, как грязный говорящий разумный зверь, которым ты и являешься!

Ну, может быть, в её поведении и не произошло особых изменений.

А ещё Джон знал, что тётя Пенни будет смеяться над таким развитием событий.

* * *

— Слушай, тебе не кажется, что в последнее время этот фрик стал ещё более странным? — спросила однажды Донован, когда была уверена, что детектив-консультант и его напарник давно ушли.

— Что ты имеешь в виду? — ответил вопросом на вопрос Лестрейд. — Я думаю, что он действительно немного смягчился. Тем не менее, это всё ещё ужасно по меркам большинства людей. Ты права, что есть что-то другое, но я не думаю, что это плохо.

— Плохо? Он вынудил нас пустить чёртову бездомную кошку на место преступления! — пожаловался Андерсон, вмешиваясь в разговор. — После собак... с ним происходит нечто большее, он теперь не тот обычный фрик.

И Донован, и Лестрейд закатили глаза. В последнее время Андерсону приходилось нелегко с полицейскими собаками, и никто толком не знал, почему это происходит. Он продолжал утверждать, что так же странно себя вели и другие собаки, и что каким-то образом в этом был замешан Шерлок. Идея была совершенно нелепой — Донован тоже ненавидела этого фрика, но она не собиралась приписывать ему колдовство!

— Нет, история с кошкой была более странной, чем обычно, но есть кое-что ещё, — Донован проигнорировала попытки Андерсона оправдаться. — В последнее время он не так много говорит, но у него всё ещё такой самодовольный вид, когда он только что что-то объяснил, и Джон выглядит впечатлённым вместе с этим. Как будто они мысленно разговаривают!

— Видишь? Видишь!? Что-то происходит, что-то неестественное — и не в психиатрическом смысле. Целый город собак не может просто так внезапно наброситься на одного человека!

— Заткнись, Андерсон, — вздохнул Лестрейд, а Донован только фыркнула. — Потому что каким бы странным ни был этот фрик, он определённо не мог использовать какую-либо мысленную речь. Вероятно, это всего лишь продолжение той жуткой способности, которой обладает этот фрик — читать людей в целом. И, возможно, Джон набрался от него достаточно, чтобы немного ответить взаимностью. В конце концов, они ведь живут вместе.