Недостойный сын

22. Кулинарные загадки

На следующий день, когда дело уже близилось к обеду, меня опять нашла миловидная девушка из свиты ридганды и пригласила в хозяйский кабинет.

Литария сидела за маленьким журнальным столиком, попивая разбавленный сок из большого фужера, в котором — небывалая роскошь для этого времени года — плавали кусочки льда. Ничто не выдавало её вчерашнее состояние, за исключением слегка припухших глаз и настороженно-смущённого взгляда.

— Присаживайся, — показала она на стул около двери.

Уже прогресс! Пусть и не к себе за стол усадила, но и стоять не оставила. Глаза не отводит.

— Этой ночью я повела себя…

— Извините, ри Литария, — перебиваю её, — не пойму, о чём говорите. Этой ночью я, засидевшись допоздна со слугой, остался ночевать в его комнате и не представляю, что в доме творилось.

— Даже так? Хорошо, — благодарно, как мне показалось, кивнула она. — С этим моментом разобрались, но остался один, вчера мной «не заданный» вопрос… Как жить дальше? Время слёз и причитаний прошло и теперь нужно решать насущные проблемы, которых скопилось много. Одна из них — ты и всё, что тебя окружает. Вторая же — Сарния. Если с новоявленным сыночком можно разобраться методом кангана, подсыпав яд в бокал, то…

— То тогда Вы получите ещё больше проблем.

— Верно. Поэтому и отбросила этот соблазнительный вариант. Значит придётся уживаться как-то и договариваться. Прятаться от тебя больше не намерена, хотя, не скрою, очень хочется. Меня сейчас больше волнует дочь. Я уже отправила ей письмо с настоятельной просьбой вернуться домой и ты…

— Понимаю. Должен исчезнуть из поместья.

— Убедительная просьба больше не перебивать, когда я говорю, — холодно и с лёгкой угрозой в голосе попросила ридганда. — Так вот! Ты должен остаться и придумать способ примирения с сестрой, а также внушить Сарнии, что она сделала неправильные выводы из твоего поведения. Как? Меня с Венцимом ты смог убедить, пусть и на короткое время, что являешься сыном… Хорошим сыном!

— Нет! — категорически возразил ей. — Видите ли, ри Литария, я стараюсь сдерживать свои обещания, поэтому раздаю их редко и неохотно. Вашей же дочери поклялся не приближаться без её разрешения.

— Ты сделал это от имени Ликка.

— Да, но своей душой. Обещание в силе!

— Что ж… Похвальная привычка — мой сын ею не страдал, нарушая собственные многочисленные клятвы легко. Значит, сделай так, чтобы Сарния сама захотела подойти к тебе.

Потом Литария встала и, расхаживая по кабинету, о чём-то напряжённо думала.

— Как я уже и сказала, — продолжила она через некоторое время, — нам придётся договариваться. Приказать тебе не могу… Что ты хочешь за эту услугу? Деньги, насколько понимаю, тебя не очень интересуют, притворяться матерью и хранить тайну мне придётся в любом случае… Так, что?!

— Перестаньте называть чудовищем. У меня есть имя.

— Слишком мелкая плата, и в ней чудится подвох.

— Воровской матери везде подвохи чудятся.

— Что?! Не сметь! Ты разговариваешь с…

— Вот именно так я себя чувствую! — в очередной раз перебиваю её. — Извините за эти слова, просто хотел дать и Вам прочувствовать «мелочность» моей просьбочки. Ощутили? Особенно неприятно, когда в подобных названиях есть частица правды. Да! Я — чудовище! Сам иногда ощущаю себя так, хоть и стал им не по своей воле!

Несколько минут бушевала Литария, извергая в мою сторону угрозы с проклятиями, но, наконец, её запал иссяк и она, тяжело опустившись в кресло, заявила:

— Это был первый и последний раз! Запомни! И я не буду заключать с тобой никаких сделок. Не оскорблять словами? Сдержусь, но называть именем сына — выше моих сил. Уже пробовала несколько раз, чтобы потом на людях… Не получается. Быстрее язык себе откушу. Свободен. Забудь, что говорила.

— Понимаю, ри Литария, — не стал я идти на продолжение конфликта, — Сарнии же помогу и без Вашей просьбы. Она меньше всех заслужила всего этого дерьма. Попытаюсь наладить с ней контакт. Если не удастся, извините, но съеду, чтобы не мучить девочку своим присутствием. Думаю, что присмер Жанир или ри Соггерт найдут мне крышу над головой в столице.

— Спасибо. Насчёт дома: у тебя… Ликка есть свой и очень неплохой неподалёку от Властного города. Ещё не хватало, чтобы пошёл слух о том, что наследник Ладомолиусов ютится приживалой в чужих родах.

— Благодарю. Будет как нельзя кстати. А сейчас я хочу проинформировать Вас, что отбываю в Гратилию. Сидя в поместье, всех дел, возложенных на меня канганом, не переделать.

— Жду на ужин. Там о них и расскажешь.

Почти рундину каждый день мотался в столицу, надеясь, что меня опять «похитят» Тени, но то ли они глубоко задумались над дальнейшей моей участью, то ли неспешно текущая средневековая жизнь откладывает свой отпечаток на быстроту реакции народа, только никому я был не нужен.

Это на Земле привык, что все суетятся, бегают, никуда не успевая даже при наличии автомобилей и самолётов, а тут действительно живут в медленном темпе, часами раздумывая: убить впившегося комара или скоро сам улетит. Даже кипучая жизнь рынка подчинялась своим чётким законам, и любой отход от них вызывал ступор у его завсегдатаев. Если уж пронырливые торговцы так себя ведут, то чего ждать от преступников и безопасников? Да того же самого!

Честно говоря, помер бы со скуки и только новые впечатления от неизведанного мира скрашивали бездеятельные часы досуга. Ещё и посиделки с Литарией, которая звала меня на каждый ужин, подробно расспрашивая о планах и иногда советуясь по мелким проблемам, обходя большие стороной. Складывается впечатление, что она потихонечку привыкает к моему присутствию, пусть и делает это с явной неохотой и внутренним протестом. Даже несколько раз снизошла, чтобы дать характеристику аристократам, стоящих неподалёку от трона кангана, и намекнула, через кого лучше всего действовать. По имени, правда, меня ни разу не назвала, обращаясь обезличено, но и за такое благодарен.

Сегодня из Гратилии я возвращался в глубокой задумчивости. Даже не так! В душе царил полный сумбур и желание сорваться с места, чтобы найти одного человека, где бы он… точнее, она ни проживала.

Началось всё утром. Сидя в карете, Патлок Болтун стал расхваливать таверну некого Билица, коллекционера блюд из разных уголков Синцерии. И так вкусно расхваливал, что не успели мы доехать до города, как разыгравшийся аппетит повёл нас в заведение, где подавалось некое удивительное блюдо.

— Не пожалеете, Ваш Милсердие! — подзуживал всю дорогу слуга. — Орландская похлёбка имеет странное название, которое запамятовал, но вкус забыть невозможно! Прямо и супчик тебе, и мясо со вторых блюд и немножко от овощного рагу, и … Да там пробовать надось, ри Ликкарт! Вроде по отдельности всё знакомое, а вместе хоть кангану на стол ставь!

— Да замолчи ты уже! — взмолился я. — Ты так все заведения, в которые тащишь, расхваливаешь! Небось, имеешь с этого свою долю, подсовывая ридгана, вооружённого большой ложкой?

— А то как же! — не стал отпираться Болтун. — Эт Вы, Ваш Милсердие, кудысь ни придёте — везде почётный человек, а я без монетки и кусок хлеба не получу. Так мы с Вами посидели, и меня кормят в знак благодарности бесплатно рундину-другую. Всем выгода! Можно, конечно, звонкой деньгой брать, но только хорошие отношения важнее их, стал быть. Сегодня я помог, а завтра мне услугу окажуть! Я ж Вас лишь в проверенные места приглашаю и плохих советовать не буду!

— Что есть, то есть! — согласился я с ним. — Везде вкусно, и живот урчит благодушно, а не просясь наизнанку вывернуться. Я не против! От работы нужно получать удовольствие и выгоду одновременно, поэтому действуй в том же духе, но сильно не зарывайся!

— Та как можно, ри Ликкарт?! Только лучшее для утробы ридгановской! Золотой Вы человек! Не служил бы Его Безгрешию, то к Вам бы на службу наниматься пришёл с поклоном!

В заведении было чисто и повар-хозяин Билиц, здоровенный подтянутый дядька, больше напоминавший весёлого культуриста или солиста группы «Чай вдвоём», чем работника столовой, по-простому, без всяких там низких поклонов, проводил за отдельный столик и принял заказ.

Принесли орландскую похлёбку. Рядом с ней поставили стаканчик, наполовину наполненный крепкой виноградной водочкой, и тарелки с несколькими ломтями чёрного хлеба с маслом, очищенными зубчиками чеснока и тоненькими, почти прозрачными пластинками нарезанного сала.

ОН! Понял я сразу после первой ложки, вслух воскликнув:

— Знатный борщ!

Именно это, до боли земное блюдо сейчас и попробовал! Правильно сваренный, а не непонятная подкрашенная отварная жижа из свиного бульона или — перекреститься три раза! — диетических куриных грудок. Так могут готовить лишь на юге Росии или на Украине и далеко не все хозяйки! Для истинного борща талант нужен! Те, кто хоть раз попробовали правильно приготовленный деликатес, уже никогда другой суп борщом не назовут! А галушки в нём добили меня окончательно — высший пилотаж! Да я здесь жить останусь! Прямо под столом себе постелю!

— Брщ? — довольно переспросил Билиц, слегка исковеркав слово. — Именно так его и называют! Вы первый, Ваше Милосердие, кто сразу угадал и назвал это блюдо! Я поражён до глубины души!

— Откуда у тебя он здесь? — поинтересовался я, внутренне напрягаясь от такого сходства в названии и рецептуре.

— Моряки, ри Ликкарт! От них новое. За достоверность не ручаюсь, но были у нас орландские людишки и повар их судна поведал рецептик с историей. Где-то на их землях готовит подобное одна дева близ города Вартланд. Понимающие люди копируют и по свету разносят, прославляя родную кухню.

— Хм… А у девы имя есть?

— Как не быть?! Конечно, есть, но по памяти не назову, да и орландцы уже уплыли… Рин… Рон…[26] Нет! Извините, но не вспоминается.

Сегодня, кроме этого загадочного, события, ничего не произошло, и я, трясясь в карете по дороге в поместье, раздумывал над случившимся.

Итак… Есть борщ и женщина, которая знает не только его рецептуру, но и точное название. В подобные совпадения верится с трудом. Вывод: не я один такой, вынужденный мировой переселенец, обосновался в Синцерии. Как установить с ней связь? И надо ли? Отбросим на время главное препятствие — расстояние. Допустим, что нашёл эту богиню кулинарии, а дальше что? Захватываем мир с помощью её половника и моих дедуктивных способностей? Смешно! А вот то, что нас обоих «возьмут в оборот» правители всех стран, как только узнают правду — совсем неинтересное кино. Нужны ли девушке подобные проблемы? Нет! Так же как и мне! Уверен, что ей тоже нелегко приходится и усугублять обстановку не стоит.

Значит? Значит, забываю о ней! Совсем забываю или пока случай удобный познакомиться не представится — время покажет. Оставлю только походы в таверну к Билицу, так как отказаться от борща уже не смогу. Ниточка тоненькая, но она связывает нас с таинственной землячкой. Терять её не намерен. Это — моё, родное! Пусть не имею собственного имени, тела и даже биография наполовину вымышленная, но борщ уже не просто блюдо, а та скрепа, которая не даст забыть, кем я на самом деле являюсь — Александром Александровичем Костомаровым!