Тень великого колдуна

Глава 4

Зимняя ночь окутывала лес, черным колдовством превращая его в свое страшное враждебное человеку царство. Только звезды холодными зеркалами отражали воспоминания об ушедшем тепле. Снег и ветер. Тьма и вьюга. Время голода, ужаса и дикой охоты. Волчье время.

Черные подушечки лап мягко опускались на ледяную коросту сугробов. Поджарое серое тело призраком скользило сквозь ночные тени, все ближе подбираясь к спящей деревне. Опытный охотник всегда знает, как выследить и подкараулить жертву, безошибочно выбирая из всего стада самую слабую и беззащитную овцу.

Желтые горящие светом двух лун глаза внимательно изучали маленький домик на краю деревни и овчарню. Только на этот раз ночного охотника интересовали совсем не овцы. Если бы кто-нибудь мог видеть в этот момент оскаленную морду зверя, он бы сказал, что тот зловеще или даже нет, предвкушающее улыбается. * * *

Утро выдалось мрачным, ветреным и скучным. Я закуталась в шерстяной плащ и побрела искать бабку, чтобы спросить, куда она дела мою любимую рубаху. В это время для поисков Глаширы лучше всего подходил хлев. Рубаха нашлась по пути — висела на веревке вместе со свежевыстиранным бельем, хотя с учетом утреннего морозца правильнее было сказать «стояла колом». Если бы она случайно упала, наверняка бы вонзилась в землю, подобно боевому топору. Обретя рубаху, от посещения хлева я все равно не отказалась. Вид размеренной бабкиной деятельности на этом поприще наполнял мою душу невыразимым умиротворением, домашним теплом и ощущением семьи, не говоря уже о тех приятных моментах, когда очередь доходила до вредной бодливой овцы по имени Ашка, всякий раз сполна отплачивавшей Глашире за все издевательства над бедным игигом. Саму же Глаширу почему-то мой вид жутко раздражал. Пережив череду позорных гонений, я снизила частоту посещений, переведя их в разряд тайных вылазок через дыру в крыше.

В этот раз мне посчастливилось незамеченной обосноваться на своей смотровой площадке. Я следила за происходящим краем глаза, попутно складывая из компонентов заклинания императорского кольца разные комбинации.

Вот Глашира зашла в хлев, быстро закрыла за собой дверь на крючок, чтобы не успела убежать норовистая Ашка, огляделась и, уперла руки в бока.

— От ты где затаилася, холера! А ну, выходь немедля! Я тебя вижу!

Я не тронулась с места. Все шло по плану. Из-за невиданной бабкиной жадности, распространявшейся на свечи и масло для ламп, в хлеве по утрам всегда царил глубокий полумрак, надежно укрывавший меня от бдительного, но близорукого старушечьего ока. Глашира еще немного постояла, придержав коленом рванувшуюся к выходу Ашку, и, успокоившись, приступила к обычному делу. То есть уселась на овцу, обхватив ее ногами, и потянулась к вымени. Дотянулась она или же нет, история умалчивает, но это и не важно. Важно то, что мятежная овца, и так-то не отличавшаяся устойчивой психикой, взбесилась окончательно. Она принялась скакать по хлеву, словно одержимая, а потом вообще бросилась на дверь и, выбив ее башкой, вырвалась наружу. Либо Глашира прошла отличную школу верховой езды, либо просто была не в состоянии разжать сведенные судорогой пальцы, но держалась она, как влитая. Мгновенье, и всадница смазанной тенью скрылась за углом. Я кубарем скатилась со стога сена, в котором пряталась, и бросилась следом.

Ускакали они не далеко. Волк, а это оказался именно он, а не Ашка, пал у самой калитки, и, судя по неподвижным бокам, издох. Вероятно, сердечный приступ. Бабка стояла над покойником, беззвучно шевеля губами, будто все порывалась что-то сказать. Потом обреченно махнула рукой и неспешно побрела в сторону хлева. Несомненно, чтобы продолжить прерванную дойку. С глашириной точки зрения событие более важное и масштабное, чем какой-то там дохлый волк. Я осталась стоять столбом к изгороди, впечатлено рассматривая оскаленную пасть с высунутым языком. Впечатлений становилось все больше и больше. Тело волка передернулось судорогой Порога и стало меняться. Спустя пару мгновений, передо мной лежало бездыханное тело сухопарого пожилого мужчины. Надо же! Неуловимый логский оборотень с доставкой на дом. Можно смело свежевать, паковать и ехать в императорский дворец за наградой…

Я быстро оглянулась по сторонам и опустилась рядом на колени.

Есть дела, за которыми лучше не подглядывать, чтобы спать спокойно.

Под серией мощных магических разрядов тело выгибалось дугой. Веки открылись, обнажив пустые белки закатившихся глаз. Выпирающие ребра грозили вот-вот проколоть кожу. Седая голова безвольно моталась из стороны в сторону, подметая грязный снег волосами. Когда судороги закончились, сменившись мерным движением грудной клетки, я завернула его в свой плащ, взвалила на плечо и потащила в сторону дома. * * *

Он быстро пришел в себя. Оборотни вообще очень быстро регенерируют, обновляя ткани и органы после каждой трансформации. А вот нервы, к сожалению, не восстанавливаются даже у самой живучей нежити.

— О, господи, что это было? — Жалобно простонал мужчина.

— Это был сердечный приступ. — Охотно объяснила я, с хрустом разминая пальцы. — В вашем возрасте нужно лучше следить за своим здоровьем, бургомистр.

Мы внимательно посмотрели друг на друга.

— Почему вы не убили меня? — Порывисто спросил Курц Сёмга.

Я пожала плечами. Честно говоря, меня саму одолевал этот вопрос, только он был не единственным.

— А как вас угораздило? Нормальная человечина надоела, решили сесть на овечно-старушечью диету?

— Не надо, я никогда не ел людей. А эти овцы…  — Курц Сёмга покачал головой, болезненно прикрыв глаза. — Никакого страха перед хищником. Ужасные твари, особенно одна, с черным пятном на лбу.

— Ашка. — Догадалась я. — Да, у нее сложный характер, совсем как у хозяйки.

— Давайте не будем вспоминать про этот кошмар! — Взмолился оборотень.

— Нет, не давайте! Я, может, еще научный трактат напишу про охоту на оборотней с помощью бабок и подойников. Или про интересную модель формирования бюджета города за счет распродажи шкуры бургомистра!

— Я не совершал ничего дурного, поверьте!

— Верю. Всего лишь несколько десятков невинных убийств, случайное, ничего не значащее покушение на имперского расследователя, и трогательная ночная засада в хлеву с целью перегрызть мне глотку.

— Вы все не так поняли! — Возмущенный бургомистр так резко вскочил с моей лежанки, что укутывавший его плащ крылом отлетел в мою сторону, оставив Курца Сёмгу в первозданном, открытом всем сквознякам виде.

В дверь постучали. Оборотень застыл, жалобно вперив в меня выпученные, лихорадочно блестящие глаза. Я злобно натянула плащ ему на голову.

— Тихо, это не Глашира, постучат и уйдут.

— Вы все не так поняли. — Послушно прошептал бургомистр из-под занавеса. — Все это страшная череда случайностей. К убийствам я не причастен, просто пользовался ситуацией, на вас тоже не хотел нападать, вы сами напросились… я защищался… простите, я думал вы меня зарежете или сожрете, я не знал, что вы монстр… о боже, мой, что я говорю…

— Умбра, я знаю, что ты дома. Нужно поговорить. — Это было плохо, это был Асеер. Какого беса ему от меня понадобилось? Небось, еще и мелкого с собой притащил…

Курц Сёмга неожиданно схватил меня за плечи, разворачивая к себе. Взгляд оборотня обрел зловещую твердость дикого зверя.

— Я здесь с одной единственной целью. Сообщить вам, что в логском лесу твориться нечто странное и зловещее, вызывающее опасение даже у местной нежити. Сегодня ночью у нас всеобщее собрание по этому поводу. Так как вы одна из нас, вы тоже приглашены. Буду ждать вас на закате у развилки перед храмом святого Ухты.

— Я вхожу. — Голос охотника под аккомпанемент приближающихся шагов выбил меня из гипнотического омута желтых волчьих глаз. Я отшвырнула Сёмгу и выскочила из комнаты, захлопнув за дверь за своей спиной, прямо между носами оборотня и человека.

— Чего тебе нужно?

— Поговорить. Пойдем, прогуляемся на свежем воздухе.

— Нет. Там грязно и холодно. Приходи летом.

— И не говори, слякоть везде. И жутко холодно. Даже в доме сапоги снимать не хочется. Ну, ладно, пока. — Асеер развернулся и подозрительно резво направился к выходу. — Да, извинись, пожалуйста, перед Глаширой за грязь на ковре, а то я сам не успею. Еще подумает, что это ты натоптала. Она там как раз хлев запирала, значит, наверное, уже сюда идет…

Я заглянула в комнату, обнаружив лишь свой плащ, бесформенной кучей валявшийся на полу, и распахнутое настежь окно. Похоже, оборотень уловил основную идею намного быстрее меня. Вот гёт! А ведь у меня и моих сапог уже было три последних предупреждения. Страшно представить, что устроит бабка, если снова застанет нас на месте преступления…

— Асеер, зараза, подожди меня! * * *

Как, собственно, я и думала, при виде меня, настроение у природы испортилось еще больше. Холод пробирал до костей. Выл и плевался мокрым снегом ветер. Грязь хватала за ноги липкими лапами, стараясь сдернуть сапоги.

— Знаешь, по-моему, свежего воздуха становится слишком много. — Асеер приподнял капюшон, одновременно придерживая хлеставшие по воздуху белые волосы. — Может, зайдем ко мне? Мы как раз рядом.

— Конечно, Стрекоза очень обрадуется. Чудом сбежать от одной скандальной старухи, чтобы добровольно сунуться в лапы другой? Нет, уж лучше замерзнуть.

— Лайдэ-дзи нет дома. Тимхо взял меч с собой.

— Куда? — Насторожилась я.

— Об этом я и хотел поговорить. Давай сначала зайдем в дом. * * *

Кухня больше походила на алхимическую лабораторию. Соленья, мешки с травами, настойки, клепсидры, мерные чашки, сообщающиеся сосуды, и совсем уж непонятные устройства и приспособления.

— Это что? — Я кивнула в сторону весов, на одной чаше которых лежал какой-то пористый материал, а на другой — воск.

— Сыромер. Если воздух сырой, воск поднимается. Помогает следить, чтобы не портились травяные сборы… Тим придумал.

— Не знала что ты еще травник. — Я взяла с полки длинную металлическую трубку, посмотрела сквозь нее на висевшую под потолком деревянную птицу с кожистыми, как летучей мыши крыльями, и чуть не заорала от неожиданности, потому что это чучело хищно бросилось прямо мне в лицо.

— Осторожно, не урони. — Сдавленным от сдерживаемого смеха голосом предупредил Асеер. — Не бойся, это называется дальнозор.

На проверку выяснилось, что птица так и осталась висеть под крышей. Просто трубка сделала ее раз в десять больше. Немного успокоившись, я снова заглянула внутрь странного предмета, на этот черед увидев только один огромный красный глазище в обрамлении белесых ресниц.

— У него на одном конце две плоских стекла, и еще два на другом. Только не плоские, а сферические — выпуклое и вогнутое… его тоже Тим придумал, чтобы рассматривать вещи издалека. Ты бы знала, сколько мы намучились со шлифовкой… месяца два, наверное.

— Лучше бы просто подошли поближе. А вообще…  — Меня заворожил здоровенный ящик с полукруглой миской у основания, куском трубы посередине, и торчащей сверху деревянной рукой, державшей шарик пемзы. Я осторожно взяла шарик — рука неожиданно втянулась внутрь ящика, а из трубы потекла вода. Через какое-то время струя иссякла, и вперед опять вытянулась деревянная длань с новым куском пемзы.