Трактат о хорошей работе

Читатель, наверное, заметил, что несколько раз мы употребили слово «wprawnie» (умело) вместо слова «sprawnie» (исправно) так, как будто эти слова означают одно и то же. Это, конечно, не одно и то же, каждое из этих слов имеет свое значение, но обыкновенно бывает, что исправным является тот, кто является умелым, и наоборот, ибо умение — это ловкость, достигнутая путем тренировок. Говоря о том, что некто делает то-то и то-то умело, мы оцениваем способ его действия с точки зрения пути, каким он дошел до такого умения, даем понять либо прямо утверждаем, что он достиг его тренировкой или, что он действует так, как действуют те, кто натренировался. Ввиду того, что в нормальных условиях ловкость приобретается путем тренировок, будь то в форме частого выполнения этого приема, или в форме учебных тренировок, либо другим подобным этому путем, нет ничего удивительного, что эти две оценки в известных пределах эквивалентны друг другу.

А кто развил в себе умелость и поэтому исправно выполняет нужные манипуляции, у того действия отличаются надежностью. На чем же основана эта последняя черта, дополняющая картину манипуляционной исправности, ловкости, проворства (ибо можно и так сказать: ловко — это проворно)? Так вот: надежность имеет две разновидности — объективную и субъективную. Субъективная надежность является осознанием объективной надежности. В объективном смысле данное средство является тем более надежным, чем большей будет объективная достоверность того, что при данных обстоятельствах оно приведет к намеченной цели.

Наши манипуляции являются средством для достижения определенных целей, и поэтому они могут быть оценены с точки зрения надежности. Но не только они. Поэтому, приступая к рассмотрению понятий объективной и субъективной надежности действия, мы должны выйти за пределы узкого горизонта манипуляционной исправности и занять более общую точку зрения. Будем в таком случае говорить о надежности применяемых средств вообще. Это та оценка, которая часто применяется в рекламе, где, например, какой-либо эликсир преподносится как «надежное» средство для выращивания волос либо порошок ДДТ — как «великолепное» средство (читай: верное, надежное) против насекомых. Надежность или совершенная верность — это достоверность первой степени, или полная достоверность. Она основана на том, что при данных обстоятельствах отношение числа m (случаев достижения цели данного рода) к числу n (случаев применения средства данного рода), а следовательно, величина, измеряемая при помощи дроби m÷n приближается к единице при бесконечном увеличении числа случаев потребления такого средства для достижения данной цели.

Если же мы рассматриваем достоверность только по отношению к часто встречающемуся в практике, но все же конечному числу случаев (а мы имеем дело только с такими числами при рассмотрении истории и перспектив на будущее человеческих действий), то полная достоверность ожидаемого следствия после применения данного усилия сводится к безысключительности случаев успешного применения этого средства: объективная надежность является полной, если m=n. Например, в мировой истории не случалось и не может случиться, чтобы отсечение головы не повлекло за собой смерти: гильотина как средство обладала поэтому чертой полной надежности. С такой же уверенностью можно сказать, что вода, подогреваемая на пламени горелки, скоро закипит.

При всем этом в других случаях после применения данного средства при определенных условиях только в определенных случаях имеет место намечавшееся следствие. Например, одна таблетка люминала почти всегда вызывает сонливость у нормального, здорового взрослого индивида. Опускание письма в почтовый ящик при обычном в данной стране функционировании почты с определенной степенью достоверности приводит как следствие к вручению письма адресату. Это примеры не полностью надежных средств, однако таких, степень надежности которых значительна, так что резонно считается разумным тот, кто в повседневной жизни пользуется этими средствами. В противном случае мы бы осудили индивида, который бы планировал для себя преодоление финансовых затруднений, усматривая надежное средство обогащения в приобретении лотерейного билета. Ведь только ничтожный процент билетов выигрывает значительную сумму.

Но довольно объяснений этой достаточно элементарной общей мысли. Мы не намерены здесь углубляться в понятие степени достоверности последовательности событий, наверняка относящееся к прикладной математике, непосредственное применение которого составляет понятие степени достоверности следствия после применения данного средства. Достаточным будет отметить здесь, что степень объективной надежности данного средства — это не что иное, как степень достоверности, и что одним из направлений улучшения поведения с точки зрения праксеологических достоинств является замена менее надежных средств более надежными средствами. Парусник и пароход — вот знаменательное сопоставление по отношению к изменчивости ветров и к штилю.

Вот и все о надежности в объективном смысле; вне всякого сомнения, это нечто совершенно иное, чем надежность в субъективном понимании. Ибо эта последняя основана на убеждении, что так есть в действительности, либо что так было, либо что так будет. В применении к собственным действиям данного субъекта надежность — это уверенность в том, что предпринятый прием приведет к ожидаемому следствию. Безусловно верно, что манипуляционно исправный индивид, например проворный шофер, уверен в своих движениях. Он знает в общем только по ощущению, но со всей безусловностью, что именно такой поворот руля направит машину на нужную улицу. Точно так же умелый повар уверен в том, что приготовленное им кушанье будет питательным и вкусным.

Но объективная и субъективная формы надежности не всегда взаимно совпадают, зачастую они даже противоречат друг другу. В наших ушах еще звучат декларации оккупантов о надежности их позиций. И как же решительно опровергла действительность эту фантастическую «unerschütterliche Gewissheit!» (непоколебимую уверенность). Субъективная надежность, или, другими словами, чувство уверенности, нередко требует исправности и в таком случае является одним из технических достоинств действия, но лишь постольку, поскольку действительно достигает этого. А что же с праксеологической точки зрения можно сказать о чувстве уверенности в тех случаях, когда оно касается не собственных приемов действующего субъекта, но чего-либо иного, например, каких-то событий или зависимостей в природе или, например, каких-либо взаимосвязей между числами? И в этом случае субъективная надежность является техническим достоинством, но лишь постольку, поскольку ей соответствует правильность суждения, констатирующего это событие, зависимость или взаимосвязь, и постольку, поскольку благодаря убеждению, связанному с этим суждением, происходит лучшее приспособление плана к материалу и ко всем возможным обстоятельствам действия. А чем лучше приспособлено действие к обстоятельствам, тем оно более рационально.

Итак, мы отметили еще одну оценку с технической точки зрения: рациональность действия. Здесь, в свою очередь, придется провести разграничение и противопоставить рациональность в вещественном смысле рациональности в методологическом смысле. Если минутой ранее говорилось о рациональности как о приспособлении к истинному положению дел, то речь шла о рациональности в вещественном смысле. Методологический же смысл мы имеем в виду тогда, когда признаем благоразумным или рациональным поведение данного индивида, если он поступает, основываясь на полученных знаниях, а под полученными знаниями мы здесь понимаем всю ту информацию, которой, учитывая способ ее обоснования, этот индивид должен приписать достаточную правдоподобность, чтобы поступить так, будто она является истинной.

Пока не было доказано, что решение квадратуры круга не существует, не было, разумеется, рациональным в вещественном смысле отыскивание такой квадратуры (так как исходили из чего-то ошибочного, а именно: из предположения, что она возможна), однако поиски ее были рациональными в методологическом смысле, ввиду того, что на фоне существования квадратуры самых разнообразных фигур и отсутствия доказательства невозможности ее в отношении круга, квадратура круга рассматривалась как вероятная. Однако как только была доказана абсурдность такого предположения, всякие попытки нахождения квадратуры круга, предпринимавшиеся кем-либо, должны были встречаться со справедливой оценкой ее как нерациональной. Люди зачастую поступают иррационально в вещественном смысле, так как им просто недостает знаний. Когда-то многие роженицы погибали от родильной горячки, так как ничего не было известно о вызывающих болезнь микроорганизмах и в акушерстве не соблюдались правила асептики. Кроме того, люди часто поступают иррационально и в методологическом смысле, если истинная информация дошла до них, но получила ложную оценку и поэтому не была ими признана. Так, нерационально поступали те, кто упорно продолжал недооценивать асептические предосторожности после того, как их эффективность стала уже известной.

И те, и эти совершают практическую ошибку. Понятие практической ошибки мы противопоставляем понятию теоретической ошибки, или ошибки мышления. Ошибка мышления — это принятие ошибочного суждения, практическая же ошибка — это производство импульса, не соответствующего цели (в частном случае — противоцелесообразного). Имеют место парадоксальные случаи рациональной практической ошибки, равно как и случаи успешности действия вопреки его иррациональности. Некто основывал свой план путешествия на официальном расписании движения поездов, но не смог прибыть к месту назначения, так как вопреки информации поезд не остановился на нужной ему станции. Произошло так потому, что в расписание движения поездов вкралась опечатка. Поведение этого субъекта было рациональным, хотя и было основано на практической ошибке. Подобную же практическую ошибку допускает врач, рекомендующий пациенту такое лекарство либо средство, действие которого весьма достоверно, но которое вызывает у именно этого пациента нежелательные последствия из-за некоторых особенностей его организма. В связи с тем, что наши знания ограничены, мы постоянно совершаем рациональные практические ошибки, рациональные в методологическом смысле, и нельзя упрекать кого-либо за это. Самое большее, в чем можно обвинить человека, это в том, что он не знает, а не в том, что допустил практическую ошибку, поступая в соответствии с имевшимися у него знаниями.

Подобным же образом вовсе не заслуживает признания случайный успех, одержанный несмотря на то, что план действия был недостаточно обоснован или же что в плане имелись ошибки (с учетом знаний планирующего, и особенно если дополнительные знания легко можно было получить и использовать для более правильного планирования). А такие случаи бывают. В моей памяти сохранился рассказ из древней истории о том, как дилетант в области военного искусства, приняв командование, быстро захватил остров, который до этого долго и безуспешно осаждали. Атака была построена вопреки рациональным принципам, и ему удалось захватить остров случайно, так как противник не был подготовлен к такого рода неправдоподобному действию. Если бы этот военачальник рассчитывал на успех, на то, что для противника подобное странное наступление будет неожиданным, тогда бы, пожалуй, это было рациональным приемом. Однако его распоряжение объяснялось просто некомпетентностью, поэтому одержанный на иррациональной основе успех был чисто случайным.