Хэйлстоун. Ч. 1

— Большой Люк, Большой Люк! — пытался докричаться до мэра мистер Хэфмайер.

— Там! — он затряс рукой в сторону улицы, — там уровень воды поднимается! Уже зернохранилище подтапливает!

И хотя судьба Бена не была безразлична жителям Хэйлстоуна, она вызывала смесь любопытства и сочувствия, хорошая такая смесь, да? Самая распространенная и бесполезная. Так вот, последняя новость спровоцировала всплеск куда более сильных эмоций — страха за свою собственную жизнь и свое имущество.

Людской поток хлынул на улицы, к каналам и измерителям уровня воды. С ходу было ясно, что вода подошла вплотную, едва не выходя из русла. Кое-где послышались отчаянные женские крики.

Большой Люк привстал со своего стула и вытянул шею, пытаясь что-нибудь увидеть. Молодые люди со скамьи осужденных воспользовались моментом и сбежали. Только братья Костерсы продолжили сопеть в углу, да чета Кеннетов сидела обнявшись и тихонько плача.

Через несколько минут оживленная толпа снова наполнила зал. Говорили одновременно все, и никто не слушал мэра, пока тот не схватил фарфоровую салатницу с синими цветами и не швырнул ее на пол. В мгновенье тишины прозвучал хриплый голос:

— Это вы там натворили, на плотине!

Ответчика уже не было поблизости, и обвинение потеряло смысл.

— Тихо все! — глаза Большого Люка налились кровью — давление резко подскочило.

— Сделаем так, все взрослые мужчины идут прочесывать местность, выше названные молодые люди, надеюсь, вы их поймаете, попадают по домашний арест до выяснения обстоятельств. Билл Кэрриган, — «ох! Этот Кэрриган!» — вздохнул мэр про себя, — идет к плотине и осматривает все там на предмет повреждений. После заката собираемся здесь. Всем ясно?

— Но мне помощь нужна, как же я один? — удивился Билл.

— Как это один? У тебя сын есть — есть, вот вдвоем идите. Я же не говорю — почини. Боже сохрани тебя, что-нибудь там ремонтировать! Посмотришь, скажешь нам — мы сами все сделаем. Ладно, вон моих Робина и Колина бери, — мэр кивнул в сторону двух здоровенных парней, стоявших позади него и державших выбивавшегося Джуниора.

Оскорбленный Уильям Кэрриган проигнорировал последнее предложение и размашистым шагом направился домой за инструментами.

***

Перепробовав не один свой инструмент, Билл сумел все-таки открыть старый замок. Подумать только, вход в подземелье, где многие века никого не было! Руки Билла немного тряслись, он плохо сознавал себя. Перед его глазами всплывали желтые, рассыпающиеся в прах, чертежи с бесчисленными подземными ходами, залами и тайниками. Он и мечтать не мог проникнуть в них.

Биллу понадобилось совсем немного времени, чтоб обнаружить и определить размеры трещины в плотине, все было вполне поправимо.

Уильям не был суеверен, и сам факт того, что за 10 веков впервые потребовалось вмешательство в работу плотины, для него мало, что значил. Мистер Кэрриган нисколько не сомневался в научном обосновании всего сущего, просто познания человека не велики в сравнение со знанием Вселенной, пока не велики.

Замок щелкнул, и Билл вспомнил, что в музее истории в мэрии хранился некий ключ, происхождение которого было неизвестно, но какая теперь разница. Он потянул дверь на себя, и та со скрипом отварилась. На Билла дохнуло пылью и холодом. Значит, там есть вентиляция — точно есть, он же видел ее на чертежах. Солнечные лучи падали на каменный пол, освещая туннель на пару шагов. Билл чуть не погрузился в темноту, но вовремя одумался, вернулся, взял фонарь и инструменты и вошел в подземелье.

Джеймс был удивлен расторопностью отца. Как он смог так быстро пробраться сквозь чащу к плотине и найти вход? Джеймс прислушался к матери и пошел за отцом. Было что-то неприятное в том, на сколько известным стало его сокровенное место. Джеймс потоптался у лестницы, но решил не лезть наверх, в другой раз. Хотя, возможно, этот другой раз будет очень нескоро, Джеймс ощущал это место теперь чужим, изменившим ему, более не привлекательным. Шаги его отца стихли. Джеймс смотрел в открытую дверь, так и не оповестив Билла о своем присутствии, не очень и хотелось. Он сел под дерево и отвернулся, вид зияющей черной дыры и открытой двери будил в нем беспокойство и страх.

В туннеле было множество ответвлений. Пока Билл шел прямо. Дышать было легко, а пауков мистер Кэрриган не боялся. Коридор перешел в огромный зал с высоким куполообразным сводом. Малейший звук здесь был подобен грому. Билл огляделся, даже при скудном свете масляного фонаря, дух захватывало от того, что он увидел. Это, скорее всего, был центральный зал, в стенах его виднелись отверстия — начала других коридоров, их было много — больше 20. Билл пригляделся и увидел на стенах надписи на незнакомом языке, они располагались по кругу, все было в больших и крошечных надписях. Билл подошел к стене и почувствовал кончиками пальцев выпуклости и надрезы в камне. Ледяная стена.

Голова Билла закружилась, он качнулся. Из коридора, начинавшегося прямо перед ним, он уловил дуновение ветра. Невозможно, но Билл почувствовал колебания воздуха.

Он покрепче взял фонарь и свернул в туннель. Даже последних скептиков в таких местах пробирает дрожь, а Уильям Кэрриган был всего лишь часовщик, и рука его тряслась уже не от волнения, а от всепожирающего страха. Но, в конце концов, он ведь взрослый мужчина! Колебания становились все сильней, коридор был недлинный, скоро Билл вошел в круглую комнату. Здесь от света фонаря по стенам и потолку забегали блики. По всей огромной комнате были горы сокровищ, золото в слитках и сундуки драгоценных камней, несметное количество оружия, золотые и серебряные монеты на истлевших коврах. Билл не любил большие деньги, однако этот вид даже ему показался прекрасным. Он почувствовал, что кто-то дунул ему в лицо. Билл вздрогнул, подошел к стене поближе и поднес фонарь. С криком Уильям Кэрриган отпрыгнул назад и чуть не упал, споткнувшись о золотой слиток. Вдоль стен плечом к плечу, в воинских одеждах и при оружии стояли мертвецы. Тело их давно высохло, а вместо глаз на Билла смотрела пустота. Они были на голову выше Кэрригана и шире в плечах. Билл не смог бы даже поднять их мечи.

Уильям подумал, что на сегодня хватит новых впечатлений, и побежал в коридор, но воин, стороживший вход, протянул руку и схватил Билла за горло, швырнул в центр зала и сошел со своего векового места.

Его примеру последовали остальные, крутя головой и с треском разминая руки.

— Наконец-то! — раздался хриплый низкий голос.

— Сколько же лет мы ждали этого дня!

Мертвецы угрожающе забормотали. Один из них подошел к Кэрригану, нагнулся и уставился пустыми глазницами ему в лицо.

— Кто это у нас? Да, часовщик, мистер Кэрриган.

Послышались звуки, напоминавшие смех.

— Пусть он, и то ладно! Отныне мы не связаны с этим местом! Свободны!

Все одобрительно закричали, и радость мертвецов заставила стены плотины содрогнуться.

Билл продолжал растерянно оглядываться и часто мигать. Мысль, что окружавшие его полуистлевшие трупы ходят и разговаривают, взрывала его мозг.

Иногда происходят такие события, которые ставят перед нами очень непростой выбор: или впасть в безумие, или признать свою невнимательность, слепоту и ошибку в принятых нами исходных данных, и снова приступить к рассмотрению почти завершенной задачи. Не знаю, что страшнее: потерянные впустую усилия или неправильное решение. В любом случае, самое недостойное в такой ситуации — продолжать делать вид, что итог верен, и начать убеждать в этом других, у кого ответ не сходится с нашим. Как бы не возвести свою неправоту в геометрическую прогрессию.

— Свободны? — Билл вложил все силы, что вымолвить одно слово.

— Ты знаешь хотя бы, кто мы такие?

— Откуда! Они ничего не знают, — ответил за Билла один из мертвецов, — они рождаются, живут и умирают, не зная и не помня своих предков!

— Если бы мы думали, что все будет так, никогда, никогда бы мы не остались в этой проклятой земле! Мы должны были вернуться в Миклагард, вернуться домой, — последнее слово он сказал с такой нежностью, на какую только был способен труп.

Воины зашумели, высохшие лица их показались Биллу растерянными и печальными. Самый высокий из них продолжал:

— Слишком хорошо все, чересчур мы старались устроить новую жизнь, не предусмотрели, что когда у вас будет все, вы ничего больше не захотите, никуда не пойдете. Вы так спокойно и хорошо живете все эти века, что неспособны ни о чем думать! — он закричал от злости, огляделся и сказал:

— Кто будет нас судить? Мы так истосковались по теплому хлебу и треску печи, мы вложили все, что осталось, все наши сердца, в этот город, да провались он сквозь землю! Многие из нас уже не помнят другой жизни, ничего, забыли свои дома и себя отчасти… Это место поработило нас!

— А что…? — Билл встал.

— Дай мне сказать! Я так давно молчу, — он сделал пару шагов по залу и заговорил вновь:

— Слушай же, Уильям Кэрриган, ибо на твою долю выпало снять с нас запрет, что мы сами наложили, и стать свидетелем последних наших свершений, — наступила тишина, — 10 веков назад мы, измученные странствиями и болезнями, потерявшие две трети от своей численности, вступили в землю охотников. Если бы не сила, которой мы обладали, найти нам здесь верную смерть. Ты, наверное, не знаешь, но принадлежишь народу, ничем не уступавшему когда-то эльфам, среди которых мы жили давным- давно, — он остановился, костлявые руки его нервно задвигались, — потом произошло. . беда. . Мы покинули великий город. Не знаю, сколько лет продолжались наши странствия, но с каждым днем силы нас оставляли. Последнее, что имели, мы вложили в эту плотину, в дома и поля, ради той жизни, которой живете вы. Мы надеялись обрести покой и мир, и запечатали подземелье плотины до того дня, когда кто-то из наших потомков найдет дорогу в заветный город и укажет путь нам, — голос его срывался, — мы ждали год за годом, века, и никто не приходил! Никто из вас не выполнил нашего наказа! Будьте вы все прокляты! Никто из этих никчемных, бесполезных людишек не вспомнил о нас! А мы ждали и мучились, и не могли покинуть этого места до наступившей минуты! Мы день за днем наблюдали, как вы наслаждаетесь жизнью, собираете урожаи, пируете и женитесь. Нам ничего не оставалось, как только ждать и надеяться.

— Надеяться, — эхом отозвалось в зале.

— Но хватит! Уже который век мы не надеемся, а ждем случая, чтоб покинуть это ненавистное место. Хэйлстоун будет разрушен! — мертвецы затопали ногами и одобрительно закричали.

Они повторили это десяток раз, все подземелье тряслось, и эхо вновь и вновь выносило городу приговор.

— Все будет кончено!

— Нет. . вы не можете, — Билл едва шевелил бледными губами.

— Что? Он говорит с нами?

— Нельзя этого делать! — Билл закричал и сам вздрогнул от неожиданности.

— А ты знаешь, какого это, быть запертым здесь тысячу лет и наблюдать, как в долине протекает счастливая жизнь, построенная нашей кровью! Постоянно испытывать муку от злых лесных духов и всякой нечисти. Да, в этих краях задолго до нас всем распоряжалась темная сила, и она не простила нам вмешательства!