Хэйлстоун. Ч. 1

— Я? Я нет, дорогой. Я остаюсь и буду вас ждать, — она овладела собой и внушила Биллу правильность принятого ею решения.

Уильяму нелегко дался весь этот разговор, этот день, он с радостью положился на жену, многим мелочам не придав значения, как всегда. Билл нисколько не сомневался, что все обернется хорошо, и он скоро вернется, и жизнь их пойдет как прежде. Разлука с Энн была тяжела, но ради великой цели.

Все равно, пожалуй, в дороге с семьей будет трудно. Билл думал, что забота и беспокойства Энн чрезмерны. Энн прекрасно понимала, что один он и еды себе не достанет. Кроме того, у нее были очень веские причины, чтоб отправить с ним детей, чтоб спасти их.

Она с благодарностью судьбе приняла этот поворот, ведь если б не он, кто знает, что было бы с Джейн и Джеймсом. Ей стало жаль ускользающего сквозь пальцы будущего, но для них она надеялась на лучшее. Больше Энн ничего не могла сделать. Свою судьбу она решила, когда увезла из родного дома второй предмет, а точнее не предмет вовсе — домового, маленького шэгги, совсем не доброго древнего духа.

***

Иногда великие события, в ожидании которых томится мир, происходят явно и с подобающим им размахом, разрывая ткань повседневности с треском, и никто не усомниться в них. Иногда бывает по-другому, что-то, определяющее будущее людей, свершается на окраине, на него заранее смотрят с сомнением и не придают ему ценности, признавая в нем погрешность, но никак не присущую ему в действительности силу.

Кто бы мог поверить, что будущее Хэйлстоуна и судьба его жителей будут зависеть от кучки людей с весьма противоречивой репутацией. Ни первые и ни последние, они уходили на поиски Миклагарда, все были заняты более важными делами, чтоб уделить этому внимание. Не то, чтобы они нуждались в нем, но вид этих людей был по меньшей мере странен, и при том, поддержка никогда не бывает лишней.

Билл относил кое-какие вещи в повозку с видом человека, занимающегося этим вечность. Он все еще стоял перед толпой горожан на вечернем собрании и предупреждал их об опасности, а они перебивали его и спрашивали про ремонт плотины. Он объяснил им все, и его вытолкали из мэрии, чтоб не мешал. Все давно закончилось, но Билл прокручивал это в голове раз за разом, каждое слово и движение, кто и как. Нет, он не старался вызвать чувство мщения, просто детали помимо его воли врезались в память. Сегодня все врезалось. Энн, как прежде, спокойная и уверенная, с дрожащими пальцами. Дональд Хэфмайер, расхаживающий вокруг повозки и одобрительно покачивающий головой, будто он сам куда-то собирался. Мистер Кеннет:

— Я думаю, ты правильно поступаешь, Билл. Кто-то действительно должен это сделать. Не знаю наверняка, но, может, это нужно и Бену. Сделай это, Уильям, помоги моему сыну. Конечно и всем.

— Да. А ты не думал пойти со мной? Почему бы тебе самому не помочь Бену, если это возможно. Ты отец.

— Я не могу. У меня еще трое сыновей и маленькая дочь, у меня овцы, куры, лошади. И как старушку мою оставить? Мне нужно их поднимать, мне нужно думать о живых, Билл.

Джейн отнеслась к сборам со всей основательностью. Они с матерью долго выясняли, какие вещи считать предметами первой необходимости, а какие — излишком. Она суетилась, бегала, она не позволяла себе осознавать. Порой так надо поступить — отложить свою способность думать в сторону, на время, бывает, это помогает. Джейн легко восприняла новость о том, что ей предстоит сопровождать отца в его рискованном путешествии.

Джеймс, напротив, старался совершать минимум движений и с неохотой, не с первого раза, отвечал, если его и чем-то спрашивали. Он был возмущен, что придется идти в такой компании. Присутствие отца вгоняло его в землю, от сурового взгляда старого Эдда он начинал робеть, а более бесполезную вещь, чем присутствие сестры, Джеймс вообще придумать не мог. Только когда после мучительных раздумий он принял решение при первом же случае отделиться от них и продолжить путь в одиночестве, Джеймс встал с крыльца и начал разговаривать.

Больше всего внутренние усилия понадобились мистеру Фортейлу. Он был похож на быка, готового к схватке, огрызался и бормотал что-то себе под нос, всячески давая понять Биллу, что он лишний. Однако деваться не куда, Эдд был готов поспорить, что Уильям часовщик после первых же дней пути повернет назад, а вот на Джеймса он рассчитывал куда больше. Джейн старый Эдд просто не замечал.

Энн была единственной, кто собирал их в дорогу, подбадривал и провожал. Даже мистеру Фортейлу она нашла какие-то вещи про запас, и этот медведь проревел нечто, напоминающее спасибо.

Уже после захода солнца повозка тронулась от дома Кэрриганов и покинула Хэйлстоун. Огни города все удалялись, размеренный стук копыт быстро нагнал дремоту на путешественников. Джейн заснула в углу, накрывшись домашним одеялом. Джеймс, прислонившись к повозке, считал звезды над головой, а когда сбивался, начинал с первой понравившейся цифры. Ни Билл, ни старый Эдд не обратили внимание, как на дне появился довольно увесистый сундук, заложили его провиантом и одеждой. Когда путешественники отъехали немного, крышка тихонько приподнялась, и большие серые глаза долго еще не упускали родной город из виду. Когда последний огонек Хэйлстоуна растворился в ночном мраке, сундук закрылся. Признаться, Эвану там было жутко не удобно, но он терпел. Кеннеты вообще славились выносливостью.

В городе судачили до утра о тронувшихся Кэрриганах. Это была самая обычная летняя ночь, когда даже собаки на цепи спят спокойно. И все будет так дальше: колокольчик бакалейной лавки, мельница, марципановые булочки в кондитерской и баталии за право ими обладать, бесконечные рассказы мистера Хэфмаейра после очередного стаканчика вина становившиеся все длиннее, преследование Джуниора Гарольдом, где бы ни были в тот миг незадачливые путешественники. Так казалось в ту ночь.

Брайан тоже не пошел провожать Джеймса. Они попрощались еще до ужина, довольно формально, словно рассчитывая утром помириться. Однако ночь у Брайана выдалась бессонная. Он кропотливо пересчитывал звезды из окна своей спальни, дойдя до 11346-ой Брайан остановился, чем тут же воспользовался летний сон и сморил его.

Небольшой коттедж Кэрриганов опустел. Когда Билл и остальные уехали, перед Энн появился шэгги и злобно спросил:

— Я что-то твоего Уильяма не вижу, и детей, — Энн старалась не замечать его, молчала, но домовой не исчезал.

— Я спрашиваю, где они? — он оскалился.

— Все закончилось, шэгги. Ты их больше не найдешь, они уехали и, я думаю, не вернуться. Можешь убираться из этого дома, ты не нужен мне теперь.

— Что? — он взревел, — Ты решилась на такое? Ты хоть представляешь, что я с тобой сделаю?

К ужасу Энн домовой начал расти, из маленького шэгги он превратился в волосатое чудовище, упиравшееся плечами в потолок. Энн не могла отвести взгляд от его круглых темных глаз. Она увидела в них свой силуэт, растерянное побелевшее лицо, на которое невидимая рука накинула черный капюшон, и оно слилось с чернотой глаз домового. Дыша жаром и серой, он вышел из дома, где служил вот уже 20 лет, и затерялся в чаще Сонного леса. Предупредив лесных духов о предстоящей им работе, домовой покинул лес крохотным зверьком, как прежде, и побрел по улицам Хэйлстоуна. Подолгу искать новый дом ему никогда не приходилось.

Так, за короткое время, жизнь для Билла Кэрригана успела встать с ног на голову, и в души еще многих эти внезапные перемены внесли смятение. И, хотя, Уильям был совершенно уверен в выбранном направлении, в необходимости действовать, он, все же, делал вид, будто знает, как осуществить все задуманное. Билл храбрился, и даже себе не признавался, что путь, на котором он оказался, совсем иной, чем пройденный им ранее. Это не дорога правильных поступков и очевидных ответов, это тропа сомнений, неуверенности, извилистая, временами прерывающаяся. То, с чем раньше мистер Кэрриган не сталкивался, к чему он был абсолютно не готов.

Никто не бывает готовым, когда рок решает с нами поиграть.

Предчувствия, если бы их вовремя послушать.

Ведь на каком-то уровне своего сознания Билл понимал, что его час приходит, что эти аттракционы судьба преподносит ему напоследок, что, о, ужас! ежедневные вещи, составляющие полотно жизни на 99,9 %, перестанут повторяться. Последний раз. Будь Уильям повнимательнее, возможно, он сумел бы внести больше красок и тепла в таявшие мгновенья прошлого, решился бы на простые, но сокровенные слова, что-то изменил бы — может, это помогло бы ему понять, что он имеет силы что-то изменить, а не просто попадать в ситуации и выходить их них.

Весь воздух над долиной пропитался предчувствиями, этот ветер подул с плотины и устремился вслед за небольшой повозкой, покидавшей эту страну. Едва ли бы нашелся хоть кто-то в Хэйлстоуне, кто бы не признался по секрету, что ему неспокойно на душе. Все чувствуют, все знают, но живут дальше. По вечерам зажигают камин, жалуясь на холод и списывая нервозность на погоду, а это уже тяжелая ледяная рука ложиться на плечо, готовая в любую секунду вырвать нас из налаженной жизни, но способная ждать годами. И никогда не знаешь точно, пал ли выбор на тебя или это все же несварение, до последней минуты.

Время пришло, время для Хэйлстоуна. И ничего нельзя было удержать.

Впереди путешественников ждал древний город охотников — Линдисфарн.