Нам не дано предугадать. Созидающий башню: книга IV

Глава 13

Наш мир полон чудес, которые восхищают нас непредсказуемостью и новизной, однако, становясь обыденными, они перестают нас волновать и притягивать наше внимание. Мы привыкаем к чудесам, как привыкаем к разношенным ботинкам. Лишь изредка кинув взгляд на ясное голубое небо, мы вдруг осознаём его глубину и бесконечность, а в остальное время равнодушно взираем на проплывающие над нашими головами облака, занимаясь более важными, с нашей тоски зрения, делами. Мы принимаем как данность, что солнце каждое утро восходит на востоке, хотя большинство из нас годами не видят рассвета вследствие лени и желания поваляться в постельке до последней возможности. А куда спешить, если чудо происходит каждый день? Можно перенести свидание с восходящим светилом на завтра, послезавтра или вообще на неопределённый срок. Оно ведь никуда не денется.

А что если всё это внезапно исчезнет из нашей жизни? Думаете, это просто страшилки? Ну тогда я поспешу вас разочаровать. Не так уж давно небеса над головами наших предков имели золотистый оттенок, что отображено на многих картинах прошлого. А если верить письменным свидетельствам отдельных наблюдателей, солнце далеко не всегда совершало свой пролёт над землёй с востока на запад. Оно вообще довольно капризное, наше светило, и регулярно меняет свою траекторию. Не сомневаюсь, что случись в нашей жизни подобные метаморфозы, сей природный феномен всколыхнул бы даже самых нелюбопытных обитателей земли. Но почему мы замечаем чудо, только когда его теряем?

А вы заметили, что в человеческих взаимоотношения наблюдается точно такая же закономерность? Соприкасаясь с проявлением искренних сильных чувств, мы получаем импульс, который побуждает нашу душу раскрыться, но только если сей контакт с тонким планом не длится слишком долго. Жить в состоянии наполненности постоянно мы не умеем или не хотим. Любовь и забота близких не то чтобы приедается, но становится привычным фоном, на который мы со временем перестаём обращать внимание. Зато когда мы лишаемся привычного комфортного окружения, вот тут-то и приходит осознание невосполнимой утраты.

На Мартина сие откровение снизошло на второй день после исчезновения Алика. Разумеется, он первым делом поинтересовался у отчима причиной отсутствия в Ордене его будущего телохранителя и получил вполне ожидаемый ответ, что юноша отправился на очень важное и, конечно же, секретное задание. В первый день Мартин воспринял своё одиночество довольно равнодушно, даже порадовался, что не нужно отвлекаться от изучения магических манускриптов на лечение боевых травм своего друга. Энтузиазм Алика в плане погружения в практики бессмертных всегда казался ему чрезмерным. Однако уже под вечер второго дня Мартин начал замечать постоянно растущее беспокойство. Словно кто-то ампутировал очень важную часть его души, и на этом месте образовалась сосущая пустота.

Впрочем, эта пустота недолго сохраняла свою девственную природу и очень скоро начала заполняться всяческими не слишком приятными субстанциями вроде страха за жизнь друга, обидой на отчима и растущим подозрением, что его тупо дурят, как в случае с восстановлением памяти. Последним аккордом, завершившим терпеливое сидение нашего ждуна, стал ещё один приступ слабости. На этот раз приступ обрушился на Мартина без какой-либо провокации с его стороны. Юноша просто корпел над очередной рукописью, когда вдруг ощутил, что текст начал расплываться у него перед глазами. Назвать чтение таким уж энергозатратным занятием было никак нельзя, а потому слабость невозможно было объяснить действиями самого Мартина.

— Это какая-то болезнь, — непривычного к телесным недомоганием ученика Творца сразу же накрыла паника. — А что если это чьё-то нападение? — пришла ему в голову параноидальная мысль.

Неизвестно, к каким бы выводам пришёл вконец перепугавшийся юноша, но тут приступ сошёл на нет, словно его и не было, даже приторного шоколадного пойла не понадобилось. Впрочем, совсем уж без последствий не обошлось, поскольку сей странный феномен подтолкнул Мартина разобраться со столь длительным отсутствием своего друга. Отложив недочитанный манускрипт, искатель правды ломанулся устраивать допрос своему отчиму. Судя по всему, Ксантипа ожидал наезда со стороны обманутого пасынка, а потому воспринял его появление с хладнокровием истинного стоика. В конце концов, рано или поздно ему бы всё равно пришлось признаться, что он прописал Алику билет в один конец.

— Он сделался для тебя опасен, — выражение фальшивого сочувствия с лёгкостью обосновалось на привыкшей к лицедейству физиономии Ксантипы. — Не беспокойся, мой мальчик, наследник Магистра не останется без телохранителя, я найду замену этому предателю. Хочешь, я поручу твою охрану Сахиру?

— Да мне плевать на охрану, — взорвался Мартин, — верни моего друга.

— Я не могу позволить, чтобы рядом с моим сыном находился безмозглый юнец, к тому же нелояльный к Ордену, — Магистр выдал эту фразу на одном дыхании, похоже, заготовил её заранее.

— Алик мёртв? — от ужаса у Мартина буквально потемнело в глазах.

— Ну что ты, — Ксантипа расслабленно улыбнулся, — я бы не стал применять столь радикальные меры без острой необходимости.

От его улыбки за версту веяло какой-то подлянкой, и Мартин, разумеется, сразу это почувствовал. Он, конечно, не обладал такой же мощной эмпатией, как его родной отец, но интуиция у ученика Творца работала на отлично, а потому заверения Магистра его совершенно не успокоили. Нужно сказать, что тут он не ошибся, в письме, адресованном Джарету, содержались вполне однозначные указания касательно судьбы Алика. Нет, прямого приказа устранить неугодного пацана там не было, но этого и не требовалось. Достаточно было просто прихватить его с собой на миссию по ликвидации Сэма. Как показала многолетняя практика, в разборках бессмертных чаще всего доставалось не самим участникам, а сторонним наблюдателям.

— Я тебе не верю, — прошипел Мартин, — ты мне постоянно врёшь.

— Придержи свой болтливый язычок, — в глазах Магистра загорелись хищные зелёные огоньки, — не забывай, с кем разговариваешь.

При всей своей показной благожелательности он не смог сдержаться, поскольку носил маску всесильного правителя уже так долго, что она вросла в его сущность, став частью личности. Как только Ксантипа почуял угрозу своему имиджу, его благие намерения сделаться для Мартина любящим папочкой сразу стушевались. Впрочем, сеанс саморазоблачения иномирного монстра длился считанные мгновения, а потом на лицо Ксантипы вернулась всепрощающая отеческая улыбка.

— Марти, мне больно слышать твои обвинения, — голос Ксантипы сделался ласковым с ноткой незаслуженной обиды под стать его роли заботливого родственника. — В чём же я тебя обманул?

— Я знаю, что ты можешь вернуть мою память, — пробурчал слегка опешивший от увиденной метаморфозы Мартин. — Почему ты лишил меня воспоминаний?

— Это тебе твой дружок наплёл? — теперь уже Ксантипа разозлился не на шутку, впрочем, не столько на Алика, как на себя. Великий махинатор был на сто процентов уверен, что достаточно запудрил мозги этому наивному пацану, чтобы отбить у него всякую охоту откровенничать со своим другом под угрозой нанести непоправимый вред хрупкой психике юного мага. Ан нет, оказалось, что чего-то он не просчитал.

— Все знают, что Магистры возвращают бессмертным память о прошлых воплощениях, — Мартин сразу сообразил, что подставил Алика, и быстренько придумал правдоподобную версию.

— Верно, — с облегчением выдохнул Ксантипа, — но это вовсе не подарок, поверь мне. Такая операция обусловлена необходимостью и для самих бессмертных не проходит безболезненно.

— В моём прошлом есть что-то, о чём мне не стоит знать? — Мартин решился задать вопрос в лоб, поскольку словоблудие приёмного папочки начало его порядком утомлять.

И снова Ксантипа не смог сдержать своего раздражения. И чего этому настырному подростку не хватает? Как сыр в масле катается, весь Орден к его услугам, а его всё тянет в прошлое. И ведь рано или поздно докопается, даром что ли столько лет учился у Творца. Нет, лучше сразу отбить у него охоту искать ответы.

— Ты прав, мой мальчик, — отеческая улыбка снова воцарилась на лице лицедея, — к сожалению, ты действительно совершил нечто непростительное. Зная твоё открытое сердце и искреннее стремление к справедливости, я счёл правильным оставить тебя в неведении.

— Так это ты стёр мои воспоминания? — от подобного предположения у Мартина перехватило дыхание.

— Вовсе нет, — Ксантипа откровенно смутился, поскольку понял, как близко оказался к полному провалу своей операции по дрессировке талисмана, — ты сделал это сам, — быстренько нашёлся коварный манипулятор. — Не вини себя, малыш, — видя, как побледнело лицо Мартина, он даже немного заволновался, — просто прими это и живи дальше. Знание может быть опасным.

— Для обыденной жизни это, возможно, так и есть, — вынужден был согласиться расстроенный юноша, — но только не для магических практик. А ты не позволяешь мне встретиться с моим учителем. И даже не пытайся уверять, что у меня его не было, — остановил он готовые сорваться с языка отчима фальшивые заверения, — я точно знаю, что без учителя я бы угробил себя ещё в детстве.

— Не преувеличивай, — Ксантипа беспечно махнул рукой, — ты отлично справляешься.

— Это я ещё преуменьшаю, — жест Мартина был точной копией жеста его отчима, но результат оказался гораздо более впечатляющим. Пламя сорвалось с кончиков его пальцев, и камин сразу озарился огненными всполохами, хотя дров в нём не было. Это горели огнеупорные кирпичи и даже воздух внутри очага. — Видишь? — в голосе юного мага было столько отчаяния, словно это его самого подожгли. — Такое со мной случается постоянно. Пожалуйста, позволь мне возобновить занятия с учителем, он поможет мне справиться с моей силой.

— Нет, мой мальчик, — Ксантипа обречённо склонил голову, — он тебе не поможет, он тебя убьёт. Ты обратился к очень опасной магии, к магии, которая находится под запретом. Теперь для своего учителя ты сделался отступником.

— Я кого-то убил? — от ужаса на глазах Мартина выступили слёзы.

— Давай не будем это обсуждать, — отрезал Ксантипа. — Если ты считаешь, что не способен справиться самостоятельно, я могу на время заблокировать твои способности.

— Так это ты со мной делаешь? — слёзы мгновенно высохли, и взгляд Мартина засверкал от возмущения. — Ты выкачиваешь из меня энергию?

— О чём ты говоришь? — наверное, впервые с начала этого разговора в голосе Ксантипы не было фальши. — Кто-то покушается на моего сына?

— Приступы слабости, — пробурчал Мартин, — они начали повторяться. Но если это не ты…, — он тоскливо улыбнулся, — значит, я болен.

Ксантипа подавил своё беспокойство и, попросив сыночка посидеть спокойно, просканировал его тело. Нет, никаких неполадок со здоровьем он не обнаружил, однако это ещё ни о чём не говорило. Нападение всё же могло иметь место, причём извне. Похоже, проникнуть в охраняемую крепость оказалось для этого неизвестного агрессора непосильной задачкой, вот он и пытается воздействовать на впечатлительного юношу с помощью магии. Правда, не исключено, что Мартин сам спровоцировал эти приступы своими магическими экспериментами.