Группа Авансюр

Глава 2

На последней тренировке произошло невиданное событие — мы выиграли бой, при этом потеряв только двоих, Монаха и Иоланду. И последняя условно оставалась жива! Все потому, что каждый из бойцов начал понимать свое предназначение во время боя и перестал его воспринимать, как обычную драку стенка на стенку. Ну, и оружие с приобретенными навыками безусловно сыграли свое. Монаху, по совету тренера, поменяли меч на топор, после чего буквально на третий бой он с такой силой врубил по вражескому щиту, что тот чуть не раскололся на половинки. А еще через несколько боев наловчился зацепляться за щит врага, как багром, благодаря клюву с обратной стороны лезвия, и оттягивать его на себя, открывая противника. Иоланда, действовавшая теперь с ним в паре, пользовалась этим моментом и поражала вражеского пехотинца в открывшуюся для досмотра с пристрастием стрелой часть тела. Если она не до конца выполняла свою миссию, Монах добивал подранка яростным ударом топора. Конечно, такой финт далеко не всегда получался, но прогресс был очевиден.

У Гнома тоже участие в поединках стало гораздо грамотней после того, как его освободили по совету тренера от защиты магини. Когда он в одной из стычек догадался встать немного сбоку и чуть сзади от Монаха, а все противники против того двинулись веселой гурьбой, дело и вовсе сдвинулось с мертвой точки. Магиню теперь прикрывал от дальнобойной артиллерии я сам, заодно негромко подсказывая, по кому стоит лупить, а сам старался поразить стоящие отдельно от всех цели, заставляя тех нервничать и сбивая прицелы, что тоже давало в отдельных случаях какой-то результат. Майке чтение подаренной мною книжки тоже не прошло даром, не зря она над ней постоянно корпела в свободное время. Теперь в ее активе появилось второе открытое и выученное заклинание — похожие на те самые «Ледяные стрелы», которые я наблюдал при осаде Канамо. Ну, может не совсем такие и не ледяные, потому что вместо льда, при разрыве действующего, как снаряд РСЗО, в сторону врага летела синяя молния, при прямом попадании оставляя в нем дыру размером около сантиметра. Я про себя назвал ее «Шокер», что больше подходило, чем напыщенное книжное магическое название. Теперь вместо одного удара по скученному противнику на всем протяжении получасового тренировочного боя наша пока еще слабосильная магиня могла выпускать целых три синих стрелы, выводящих вражеских бойцов из строя попаданием в любую часть тела.

Самое сложное в попытке изменения тактике сражения против небольших отрядов противника количеством до десяти человек было с Рогой. Откат после невидимости, который во время боевых тренировок увеличился до восьми секунд, длился тоже восемь, но уже минут, и после удачного нападения на первого врага, за это время его в большинстве стычек убивали. В отдельных боях за время невидимости он и вовсе не успевал добегать до врагов и падал убитым еще до нападения. Если же в начале схватки, стараясь не попадаться на глаза, обегал противника по широкому кругу, то вступал в бой практически в ее конце. Чего с этим делать, я не знал, а тренер пока молчал, то ли из вредности, то ли по каким-то другим причинам, а может вообще об этом не думал, поскольку не его дело.

Отдельный вопрос стоял по поводу обмундирования, и он был особенно для меня горек, поскольку касался денег. Личная жаба и так отчаянно протестовала после покупки боевого топора для Монаха и каплевидного щита Гному за невиданные до этого сто с небольшим золотых, но когда речь пошла про доспехи, и вовсе стала близка к суициду с элементами садомазохизма. От латных доспехов я благоразумно отказался, пускай в них рыцари на турнирах и аренах щеголяют. Если группу застанут врасплох, надевать все это железное барахло на себя будет элементарно некогда, а постоянное пребывание в нем запрещено Женевско-Гондванской Конвенцией, считающей это преступлением против человека, что правильно, ибо с таким весом даже здоровый мужик надорвется или вовсе сдохнет от перегрева при нашем-то южном климате. Пришлось ограничиться для обоих наших танков короткими кольчугами со стеганными рубахами защитой третьего уровня, обошедшимися уже под тысячу золотых и к тому же редко встречающихся в Лариссе после массовых закупок из-за разгоравшейся войны на границе. Хотя они практически не спасали от стрел и рубящих ударов, а были эффективны только в строевом бою, зато увеличивали шансы бойца выжить после ранения, хотя и весили порядка восьми кило. Легкие железные шлемы для моих танков обошлись гораздо дешевле, но их вид стал значительно грознее, да и сами «танки» стали теперь высовывать головы над щитом гораздо смелее, от стрел они нормально спасали. Но больше в данном моменте, я полагаю, имеет место быть психология «железного ведра». Если ты чувствуешь его защиту, так и боишься значительно меньше. Себе я тоже прикупил плащ получше, с третьей защитой. Он еще меньше сковывал движения и больше скрадывал очертания фигуры. Не обошел я вниманием и Майку, заставив поменять бесивший меня фиолетовый плащ мага со звездочками на неприметный бесформенный балахон серого цвета. Как же она сопротивлялась обновке! Вы пробовали когда-нибудь переодеть женщину в то, что ей решительно не нравится? Вот и не пробуйте, дольше проживете и целее будете. Дело уже дошло до громогласных заявлений о нежелании находиться в составе группы, но меня спасла Иоланда, похвалившая балахон подруги за его свойства давать меньше шансов для лучников нормально прицеливаться в уязвимые места. Причем сама скромница всего лишь потребовала отдать мой старый костюм, сказав, что, как увидит для себя интересненькое, сразу об этом доложит. Я, пользуясь моментом, сразу предложил упрямой магичке прикупить за свой счет новое платье для повседневной носки, и та после наших слов и уговоров всего отряда вроде успокоилась.

Отряд после замены обмундирования стал выглядеть гораздо внушительнее, хотя все это сильно ударило по моему карману и буквально расплющило мою жабу, обошлось удовольствие в стоимость не самой дешевой проданной Вифании книжки. Но больше всего по поводу обновок и тренировок в них меня заинтересовала реакция системы, всем поголовно в отряде начисляющая баллы в статах за проведенные занятия. Выходило, что усиленно тренируясь с имитацией боя долгое время, можно было нехило подняться на силе, ловкости и выносливости. Подозреваю, что и тут без корысти модеров не обошлось, каждое такое занятие мне обходилось в триста золотых. Если бы мы тренировались у НПС, то и вовсе в 400. Причем львиная часть денег за занятия в этом случае уплывала в карманы ее создателей. С покупкой одежи и снаряги была та же самая ситуация: по моим скромным прикидкам, в закрома хозяев игрушки только с моей группы попало от 100 до 150 тыщ, если обналичить золотые в реальные бабки. А ведь льют в газетах крокодильи слезы, пища о тяжком гнете государства в виде налогов и коррупции чиновников. Эх, мне бы так прозябать в мире среднего бизнеса…

После окончания последней тренировки Старшина приказал отряду построиться в одну шеренгу и произнес торжественную, по его мнению, речь, которая меня просто убила.

— Сынки! — стал говорить он, растопорщив усы так, что стал похож на пресловутого синего енота на вывеске одноименной таверны. — Вы сегодня закончили курс молодого бойца, а это значит, — на этом месте он прервался, обдумывая, что выдать дальше. — Это значит, что теперь вы по полной осознали, что такое сплоченность отряда во время боевых действий. Ваши усилия по защите от непрогнозируемого нападения стали на порядок эффективнее, хотя еще оставляют желать лучшего. А получение нового обмундирования и защитных средств, выданных заботящимся о вашем здоровье командире, значительно усилило выживаемость в ходе маленьких сражений, организованных мной по этому курсу. — Тут тренер снова остановился, чтоб глотнуть из фляги живительной фляги. Крякнув после принятия горячительного эликсира, он взглядом тигра оглядел строй. Строй стоял вразвалочку, шутками между собой тихо комментируя очередные военно-канцелярские обороты его речи.

— Молча-ать! Сми-ирно! — неожиданно гаркнул Старшина. — Я кому все это говорю? Вам, недоноскам гражданским говорю, не нюхавшим запахов пороха и не знающим, что такое — тащить на себе раненого товарища, гадая, разминирован или нет, этот склон горы от растяжек саперами. — Видя наши вытянувшиеся от такого странного продолжения его монолога в виде, казалось бы, торжественной речи, он разом погасил свой гнев и опять продолжил свое выступление в спокойном деловитом тоне.

— Общая часть окончена, теперь пройдусь по персоналиям. Тебе, мордоворот бородатый, надо топором махать не как крестьянин дубиной, а как воин. С коротким замахом и достижением наибольшей силы удара в точке соприкосновения с противником или с его щитом.

Глаза Монаха недобро блеснули и стали наливаться красным. Не обращая на это ни малейшего внимания, тренер перевел взгляд на Гнома.

— Тебе, детина бестолковая, стоит упорно заниматься с переносом щита в направлении удара и умении пользоваться им при нападении на вражеского бойца, перехватывая инициативу на себя. Пока ты с ним напоминаешь глупого страуса, не понимающего, зачем ему всунули в лапы эту округлую деревяшку и мечтающего поскорее засунуть голову в песок. А своей длинной зубочисткой так и норовишь промахнуться, не видя из-за щита противника. При этом почти все время боя елозишь, как пойманная мышь на сковородке, не сходя с выбранного пятака, а бой — это вид танца, только со смертью. Надо постоянно, даже стоя на одном месте, менять позиции для обороны или атаки.

Гном, после обзывания его «бестолковой детиной» насупился, но нашел в себе силы промолчать, мрачно внимая словам тренера.

— Теперь командир. В тебе безусловно есть дар предвидения, это очень хорошо. Но плохо то, что предугадав действия противника, ты зачастую ничего не делаешь, а просто констатируешь факт или стараешься предотвратить неожиданные для команды финты противника своими силами. Или, еще хуже, орешь, как буйный пациент психиатрической больницы, отдавая команды. Запомни сынок, настоящему командиру в одиночку можно только сосать, все остальные передряги предотвращаются вместе с командой в виде своевременных приказов своим бойцам! И произносить их четко, чтобы все поняли.

— Старшина… — укоризненно протянул я, — ты же обещал!

— А нам вы что предъявите? — раздался заранее возмущенный голос Майки.

— Я тему сисек намеренно не стал раскрывать, но по просьбе трудящихся в мыле жриц войны кратко выскажусь. Одна плюется неизвестно по кому своими искорками как забитая буряком выхлопная труба, вторая постоянно мажет, норовя попасть в задницы своих товарищей, встав за ними в одну линию к врагам. А ваш доморощенный ассасин вместо того, чтобы подкрасться, нанести меткий смертельный удар и убежать, петляя, как заяц, чтоб не подстрелили при отходе, большую часть времени боя мечется в кустах на краю площадки и тем самым усугубляет свое положение, будучи живой и нервной мишенью для стрелков противника. У меня все. Я бы еще что-нибудь добавил, но по просьбе вашего командира не стану этого делать.