Эпидемия

Глава 7

Уж не знаю, в чем тут причина, только набеги Лёхиных родственничков с той поры прекратились. То ли незваных гостей устрашил грозный наш комбат, то ли сам Лёха спохватился и наконец-то принял меры. А может, все естественным путем утряслось.

Вы спрóсите, а как же мои материалистические взгляды на жизнь? Удалось мне их уберечь после такой чехарды невероятных событий? Представьте, удалось! Убедил себя в том, что обязательно должно найтись рациональное объяснение, просто не нашлось пока. Но, если уж быть честным до конца, то, боясь повредить ненароком рассудок, я просто принимал все как есть и объяснений особо не искал.

Пребывая в должности каптенармуса, мой друг за каких-нибудь полгода сделал головокружительную карьеру: из младших сержантов дорос до старшего. Нашить на погоны продольную лычку ему, правда, так и не довелось. Не любили у нас присваивать срочникам старшинское звание. Единственное исключение — ушедший на дембель Лень, ну так он же хохол! Куда там лешему!

Но, что поистине странно, на втором году службы Лёха резко завязал со своими цыганскими штучками (за исключением политзанятий). Оставалось гадать: или ему это стало больше не нужно, или… Или теперь он морочил всех подряд, без разбора. То есть и меня тоже. Предполагать такое было по меньшей мере обидно.

Да и беседы наши относительно леших завязывались все реже. С одной стороны, понятно: забот поприбавилось и у него, и у меня. С другой — невольно закрадывалось подозрение, что дружба идет на убыль.

А однажды он назначил меня в суточный наряд. Причем случилось это аккурат перед Новым годом. Вторым по счету Новым годом.

«Дедушку»! Дневальным! На тумбочку! Со штык-ножом!..

Нет, конечно, я бы мог поймать кого-нибудь из салабонов и вежливо попросить, чтобы тот меня заменил, но это, согласитесь, было бы как-то мелко. И пошел я к Лёхе разбираться.

— Что за хренотень? — укоризненно спросил я, войдя без стука. — Ты бы меня еще картошку чистить послал!

Старшина Леший сердечно мне улыбнулся, чем сильно удивил, поскольку в последнее время он все больше ходил озабоченный, хмурый.

— А как тебя еще в каптерку заманить? Зазнался, политработник, нос воротишь…

— Я?!

— А кто — я, что ли? Садись, покурим по старой памяти…

— Иди ты лесом! Давай сначала с нарядом проясним!

— Да не волнуйся ты! Переназначил уже…

Оригинальный способ приглашения в гости!

— Что-то радостный ты какой-то, — заметил я.

— В общем, так… — возбужденно сказал Лёха, щелкая зажигалкой (и не бензиновой, обратите внимание, — газовой!). — В лес я больше не вернусь.

От неожиданности дым попал не в то горло. Пришлось прокашляться.

— Ничего себе…

— Ну подумай сам! — с жаром продолжал он. — Вернулся я в лес! И что?

— Да пожалуй, ничего хорошего, — поразмыслив, осторожно предположил я. — Если «черную метку» прислали! Отметелят, свяжут, в корягу превратят…

— Вот я и решил! Уж лучше здесь остаться!

— А как ты это сделаешь? Ну останешься — до дембеля. А дальше?

— А дальше — на сверхсрочную службу! В школу прапорщиков!

Я уронил сигарету и долго пытался поднять ее с пола. Поднял. Обдул.

— Позволь… Ты ж ему обещал…

— Обещал! — в восторге подхватил Лёха. — Обещал отслужить за него в армии! А насчет того, сколько лет служить, мы не уговаривались…

— Погоди… — пробормотал я, пытаясь собраться с мыслями, и тут напал на меня приступ совершенно дурацкого смеха. Вот, стало быть, что означали те давние Лёхины слова: «Выполнить — выполню, а наколю обязательно…»

— Комбат знает? — спросил я, кое-как переведя дыхание.

— Да он же это мне и присоветовал!