Всадник на белом коне

Глава 13

20 декабря 2040 г.

…Смену часовых поясов мой организм перенес без каких-либо проблем — утро понедельника я встретил бодрым, полным сил и готовым к привычным нагрузкам. А вот лишние три дня «безделья» откровенно не понравились. Нет, от тренировок я, конечно же, не отказывался — дисциплинированно наведывался в выделенную нашей команде часть мега-спортзала «Овердрайва» каждое утро и каждый вечер — однако нагружал себя в два с лишним раза меньше, чем дома. Дабы не шокировать не самыми стандартными кондициями тех, к кому утекала информация с сотен камер, разбросанных по всему помещению. В результате большую часть дня ощущал себя воздушным шариком, наполненным гелием, перестал жрать, как не в себя, а по вечерам не знал, куда деваться, от избытка «лишней» энергии. Поэтому засыпал только после хорошего постельного марафона и… просыпался уже часа через три-четыре с дикой жаждой движения!

Настя, Джинг и Татьяна, из врожденного благородства предложившие гуманитарную помощь по «качественному избавлению от последствий катастрофической нехватки привычной нагрузки» и с редким энтузиазмом принявшиеся за дело уже в понедельник вечером, после «ударного» утра среды выглядели настолько счастливыми и… хм… сытыми, что изрядно повеселили Дину с Яной, прилетевших в Вегас к обеду.

На фоне этой троицы, сияющей похлеще любого светильника, Эрика выглядела тускловато. Что здорово порадовало ее родителя, прибывшего тем же самолетом. Хотя, на мой взгляд, надо было хвататься за голову. Ведь эта девчонка, определившаяся с планами в отношении меня еще в субботу, неспешно, но уверенно и абсолютно неудержимо двигалась по выбранному пути. И, беззастенчиво пользуясь всесторонней поддержкой Кравцовой и Линь, то изощренной хитростью, то женским коварством, то нахальными наездами отвоевывала у меня позицию за позицией. Да, по большому счету, зашла не так уж и далеко, учитывая ее возраст и социальное положение: после завершения съемок роликов о «доселе неизвестных хобби» выиграла в карты «взрослый» поцелуй в губы и право спать в моих объятиях до конца перелета; в воскресенье вечером согласилась свалить из нашей спальни в одну из гостевых только после того, как получила еще два; следующей ночью, нарисовавшись в нашей постели еще до завершения сеанса «гуманитарной помощи», воспользовалась временным отсутствием света и помощью двух заигравшихся вредин урвала несколько жарких поцелуев в шею и грудь. А в среду, во время послеобеденного валяния на широченном диване, нахально оккупировала правую половину моей тушки, обняла за шею, коснулась губами ключицы и заявила, что делать последний шаг она не собирается из-за традиций их семьи. Зато все остальные распробует с большим удовольствием. Соответственно, мне, мужчине И ЕЕ мечты, пора перестать строить из себя честную девочку и тоже двинуться навстречу.

Что интересно, перегибать палку, требуя своей доли любви и нежности, так и не стала. Ни днем, ни вечером, ни ночью. А в четверг, в пять с копейками утра, вломилась в душевую кабинку, в которую я только-только зашел, закрыла за собой дверцу и заявила, что нам надо поговорить:

— Как я понимаю, СБ-шники Алексея Алексеевича едят свой хлеб не зря, и он, не желая портить отношения с моим отцом, подробно описал тебе его отношение к внебрачным отношениям.

Лжи и сделок с собственной совестью мне последнее время хватало за глаза, так что я утвердительно кивнул.

Девушка показала пальцем в потолок, намекая на то, что нас могут слушать, деловито подобрала температуру воды и тип работы десятков разноуровневых форсунок, врубила чем-то понравившийся вариант на полную мощность, обняла за шею и заставила чуть-чуть наклониться, чтобы получить возможность шептать на ухо. А когда добилась желаемого, еле слышно заговорила:

— Горин перестраховался. Из-за недостатка информации о тонкостях моих отношений с отцом, о которых не знает даже моя мачеха. Причины, из-за которых я люблю и уважаю папу в разы больше, чем ее, опишу как-нибудь потом. Если, конечно, ты изъявишь такое желание. А пока расскажу о нюансах, которые поднимут тебе настроение. Для начала сообщу, что все те черты характера отца, которые так тщательно изучаются аналитиками конкурентов, лишь маска, некогда созданная им для умиротворения моего излишне властного, жесткого и требовательного деда. А под этой маской прячется добрый, понимающий и невероятно теплый человек, которого я безумно люблю, которого страшно боюсь разочаровать, которому не соврала ни разу в жизни и с которым делюсь всем тем, что по-настоящему волнует.

— Ты хочешь сказать, что он знает о твоих чувствах ко мне? — порядком удивившись ее откровениям, спросил я.

— Он знает даже о том, что ты спишь с тремя девушками, и что я жажду стать четвертой.

— И-и-и?

Эрика хихикнула, в лучших традициях Кравцовой помучила меня небольшой паузой и снова коснулась губами мочки уха:

— В день моего восемнадцатилетия папа дал мне полный карт-бланш на любые действия. И заявил, что я, как и любая другая личность, имею полное право прожить свою жизнь так, как считаю нужным. А о проблеме с дедом и воинствующей родней не стал даже заикаться, так как знал, что мне хватит мозгов не тыкать их в глаза теми поступками, которые придутся не по душе. С тех пор подход не изменился: папа принимает, как должное, любые мои решения, при необходимости дает толковые советы и помогает с реализацией даже тех идей, от которых его откровенно коробит!

После этих слов перед моим внутренним вздором появилось лицо отца:

«Сынок, в каждой своей беде человек виноват сам, так что учись думать и просчитывать последствия своих поступков. Кстати, до конца периода „лайт“, в котором я тебя подстраховываю, осталось всего ничего — достигнув совершеннолетия, ты начнешь напарываться на собственноручно обороненные грабли и другой сельскохозяйственный инструмент. А мы с твоей мамой будем кусать локти, жалея о недоработках в твоем воспитании, и ждать, пока ты дорастешь до осознания необходимости хоть изредка, да опираться на наши плечи и дальше…»

— Очень похоже на подход моих покойных родителей… — вздохнул я.

— Да, я тоже провела параллели. Просто держала их при себе, чтобы лишний раз не расстраивать… — грустно усмехнулась она, ласково провела ладонью по моей грудной мышце и вернулась к своему рассказу: — Кстати, папа относится к тебе с подчеркнутым уважением. Более того, считает, что опыт общения с такой неординарной личностью, как ты, пойдет на пользу даже в том случае, если из этого романа ничего не выйдет. Правда, предупредил, что это задерет мою проходную планку слишком высоко для «обычных» мужчин и, в конечном итоге, усложнит жизнь.

— Но тебя это не пугает…

— Меня пугают такие, как Илюша Котов и его «свита». То есть, абсолютное большинство мужчин моего окружения. И если теперь ты не против строить отношения и со мной, то я вся твоя. Вернее, буду. После того, как получу удовольствие от каждого отдельного шага на этом чертовски приятном пути…

Признаюсь честно, это известие меня действительно порадовало. Ведь Вильман не требовала от меня любить ее одну, отношений до гробовой доски и ответных чувств. Кроме того, успела заслужить нешуточное уважение человеческими качествами, уже спелась с другими девчонками и была достаточно хороша, чтобы пробуждать во мне пресловутый «охотничий инстинкт», вроде как, присущий всем мужикам. В общем, моя решимость держать слово, данное Алексею Алексеевичу, дала трещину. А тут подоспело дополнение, нанесшее последний удар в самое тонкое место:

— Кстати, по поводу возможного недовольства Горина можешь не переживать. Во-первых, жизнь в семье Бахметевых дала мне весьма достойные навыки лицедейства, и я ими успешно пользуюсь. Во-вторых, наши девчонки не из болтливых, значит, от них информация на сторону не утечет. И, в-третьих, соглашаясь со мной встречаться, ты не разрушаешь, а укрепляешь отношения с моим отцом, ибо я для него свет в окошке.

Предложение, намеренно озвученное в самом конце монолога, не оставило от моих сомнений даже пыли, и Эрика это заметила. Однако вместо того, чтобы начать радоваться победе или потребовать чего-нибудь эдакого, пообещала, что даст возможность убедиться в истинности всех прозвучавших утверждений, чмокнула в подбородок и… пообещала прислать кого-нибудь из «охамевших сонь», чтобы те помогли с реакцией молодого и здорового организма на ее обнаженное тело!

Я не раз убеждался, что слова Вильман никогда не расходятся с делом, но не ожидал, что ее обещания воплотятся в жизнь чуть менее, чем через три часа — Филипп Эдуардович, решивший прогуляться с нами на официальное взвешивание, по традиции, проводимое за тридцать шесть часов до начала боя, пришел в гости в половине седьмого утра со своей бутылочкой минералки. А когда девчонки умотали наводить красоту в одну из спален Королевского люкса, буквально за пару минут дал ответы даже на те вопросы, которые вряд ли пришли бы мне в голову:

— Эльза, мама Эрики, сгорела от рака семнадцать лет назад. Вторая жена… просто жена. Так что я живу мечтами и чаяниями дочки, а она в полнейшем восторге от тебя и твоих девчонок. За то, что держался столько времени, искренне уважаю. Но не думаю, что стоит упираться и дальше. Впрочем, дело твое. В любом случае, вот тебе мой прямой телефон — звони, не задумываясь, с проблемами, которые не сможешь решить сам. Будет в моих силах — помогу. И еще: слоган «Я обслуживаюсь в консалтинговой компании 'Вектор», который должен был набить тебе оскомину во время съемок рекламного ролика моей компании, отнюдь не просто слова — на оборотной стороне этой визитки есть телефон твоего личного юриста. И если тебе вдруг потребуется мнение независимого специалиста, сторонняя помощь в решении каких-либо сложных задач или правовое сопровождение заключения какой-либо сделки, просто набери и представься…

Само собой, после такого насыщенного событиями утра из номера я вышел в приподнятом настроении, в сопровождении толпы человек из двадцати пяти, которую уверенно вел к нужному помещению Курт Майер, прогулялся по умопомрачительно большому отелю, вовсю готовящемуся не только к боям, но и к празднованию католического Рождества, и очень скоро получил возможность полюбоваться зеленым лицом Махмуда Наджи, находящегося на последнем издыхании из-за экстремальной сгонки веса.

Кстати, повеселил и сам процесс — если Носорог и его команда ощутимо дергались до того самого мгновения, когда навороченные электронные весы показали цифры «92.98», то мне и моему сопровождению было откровенно пофигу. Ведь я, не изнуряя себя диетами и не обезвоживая организм, без каких-либо проблем показал девяносто один и три даже с учетом того, что после «общения» с девчонками умял два здоровенных бутерброда с ветчиной и сыром.

Да, чисто теоретически в моем подходе к поддержанию физической формы был серьезный изъян. Ведь тридцатишестичасовой зазор позволял бойцам набирать к поединку лишние килограммов десять-двенадцать и, по сути, переводил их в другую весовую категорию, а я оставался в «своей». Но набирать дурную массу не позволял организм, переваривая все, что попадало в желудок, так что приходилось обходиться теми возможностями, которые были.