Эпидемия

* * *

На вечереющем западе взгромоздились лилово-розовые облака, ночь, готовясь к наступлению, накапливала в рощицах тьму. Вроде бы Громовица малость поуспокоилась. Пожалуй, непосредственной опасности дядечка все-таки не представлял, хотя эти его странные вопросы…

— А как же сами власти? Им же законы обсуждать, решения принимать… Для этого же тишина нужна!

— Может, вам учебник дать? — прямо спросила Громовица.

— Дайте!

Она полезла в задний карман шорт, где можно было хранить ну разве что кредитную карточку, но уж никак не книгу, однако извлечь ничего не успела, потому что в этот самый миг на них напали.

Треплева атаковали двое, Громовице хватило одного. Возникший ниоткуда парень в пятнистых бермудах и такой же майке поймал и зафиксировал уже заведенную за спину руку девушки, после чего сорвал с пояса Громовицы плеер. Собственных противников Антон не видел, поскольку был застигнут врасплох с тыла. Его крепко взяли за локти, выхватили гаджет, пригнули к земле. Чей-то бесцеремонный палец сунулся в одно ухо, в другое… Треплев попытался оказать сопротивление, и следует признать, что это ему удалось: все трое, не устояв на ногах, покатились по выгоревшему августовскому былью.

— Придурок!.. — визжала Громовица. — Пусти!..

Их отпустили. Похоже, нападавшие сами были несколько ошарашены.

— Да это ж Громка… — растерянно сказал один. — Из нашей резервации…

— А у этого вообще ничего… — не менее растерянно сообщил другой.

Антон Треплев сидел на земле и ошалело разглядывал троицу юных (как выяснилось) супостатов. Все примерно одного возраста, все примерно одинаково одеты, на пузе у каждого красуется один и тот же портрет. Присмотревшись, Антон узнал в изображенном себя.

— Ну круто!.. — не спуская глаз с Треплева, вымолвил тот, что отобрал плеер у Громовицы. — Слышь, мужик… Дорого стоило?

— Что именно? — сердито спросил Антон, поднимаясь с земли и отряхивая задницу.

— Ну… пластическая операция… Класс! Глянь, Тиш: ни шрамика!

— Швов не видать, — ревниво посопев, согласился коренастый Тиш. — А нос не похож…

Сверились с портретом на пузе соседа и снова уставились на незнакомца.

— Ну а чего ты хочешь? Чтобы вообще один в один?..

— Может, представимся для начала? — прервал их тот, кого разглядывали. — Меня, например, зовут Антон.

— Во дает! — поразился один из троицы. — Слышь, дяденька! Может, ты еще и Треплев, например?

— Например! — с вызовом отвечал ему Антон. — А вот вас, молодые люди, как величать прикажете? Тиш, насколько я понимаю, Тихон… А ты?

Спрошенный помялся, вздохнул.

— Тоже Тихон, — раскололся он.

— Тихон, — не дожидаясь вопроса, буркнул третий.

— Три Тихона?!

— Ну а что? Самое частое имя в резервациях…

— Потому что тихое?

— Ага…

— Как же вы между собой-то? Первый, второй, третий?

— А погремухи на что? — с достоинством возразили Антону. — Я — Тихуша, он — Тихоня, а вот он — Тишина… Можно просто Тиш.

Треплев еще раз оглядел представившихся. Погремухи им, следует признать, прицеплены были весьма удачно: хитроватый Тихуша, простоватый Тихоня… Озадачивал лишь Тишина.

— Почему Тишина?

— А даст в лоб разок, — охотно пояснили в ответ, — и тишина…

Ну вот теперь все понятно.

— Погодите! — спохватился Антон. — А Громовица? Что-то не слишком тихое имя…

— Родители так назвали, — нехотя призналась та. — Отшибленные они у меня. Я от них в резервацию сбежала…

Ишь ты! Вон у них тут, оказывается, какие страсти кипят! Чистый Шекспир.

— Ты, дяденька, от разговора-то не уходи… — хмуро посоветовал коренастый Тиш. — Фамилия твоя как?

— Говорит, Треплев, — негромко сообщила Громовица.

— Ничего себе! — восхитился Тихуша. — Вообще-то за такое отвечают… — Оглянулся на сообщников, ища у них поддержки, и, найдя, возмущенно продолжал: — Да я, чтоб эту майку заслужить (звучный удар кулаком по матерчатой физиономии Антона Треплева), в городе четыре динамика разбил, еле ушел… А Тихоня?! Да для него за периметр выйти — подвиг! Он — клинический! Он сознание под бомбежкой теряет!.. А ты что сделал? Чем ты знаменит вообще, чтобы с такой мордой шастать?..

— Чем знаменит?.. — Голос стал жестяным, даже задребезжал малость. Страха перед тремя подростками Антон не испытывал, а накопившееся нервное напряжение требовало разрядки. — Знаменит я, Тихуша, тем, что имя мое — Антон, фамилия — Треплев! Чем еще? Тем, что это моя собственная морда и никакой пластической операции я не делал! Может, тебе паспорт показать? На, гляди!..

Он и сам понимал, что ведет себя предельно глупо, но справиться с собой не мог. Притихнуть бы, осмотреться, а не документы предъявлять! Кстати, выхваченная из кармана книжица в пластиковой гербленой обложке произвела впечатление еще до того, как была раскрыта.

— Ой… — сказал Тихоня. — Правда, паспорт…

Видимо, личность теперь удостоверяли каким-то другим способом, и надо думать, с недавних пор, поскольку о паспортах забыть не успели.

— Покажь… — выдохнул Тихуша.

Антон раскрыл паспорт на главной страничке.

Три юные физии подсунулись поближе, затем отшатнулись и стали жестоки. Если раньше таинственного незнакомца можно было уподобить уголовнику, не способному отчитаться по всем своим наколкам, то теперь он открыто напрашивался на обвинение в кощунстве. Паспорт… Подумаешь, паспорт! Если рыло себе новое смог заказать, то уж паспорт-то…

— Дядя, ты кто?

В голосе Тиша звучала угроза, и Антон поспешил спрятать документ, освободив таким образом руки — глядишь, понадобятся вот-вот.

— Антон Треплев, — произнес он как можно более спокойно.

— Может, псих? — жалобно молвил Тихоня и снова повернулся к испытуемому. — Ну ты хоть бы головой своей, дядя, подумал! Сколько лет Антону Треплеву?

— Мне? Сорок один!

— Да? А как же мы на той неделе твое шестидесятилетие отметили? Всю могилу цветами забросали…

— Могилу?! Какую могилу?..

Тихуша почему-то растерялся.

— Н-ну… не ту с обелиском… а в третьей резервации…

— Ни хрена себе! — вырвалось у Антона. — А сколько вообще могил?

— Девять, — сказал Тиш — и вдруг заржал.

Глядя на него, захихикали и остальные.

— Восемь, — ухмыляясь, поправил Тихоня. — Девятую признали поддельной…