Темное пророчество

* * *

Было около полуночи, когда я наконец легла в постель. Весь вечер мне пришлось рассказывать Мадлен несколько более безобидную, но и куда более захватывающую историю нашей с Люсифером любви. Лишь после того, как я ответила на все ее бесчисленные вопросы, она наконец оставила меня в покое.

Строго говоря, я была принцессой и могла бы отослать Мадлен прочь когда вздумается – но мне не хотелось показаться грубой. Кроме того, было хорошо снова открыто поговорить с кем-то о своих чувствах, не испытывая чувства вины и предубеждений. В отличие от моей семьи, Мадлен не была разочарована или обижена, а просто романтично восторгалась тем, насколько мы с Люсифером хорошо подходим друг другу.

Подумав о ее восторгах, я не смогла сдержать улыбки. Мадлен ведь его даже не знала!

Когда я уже собиралась наконец задуть свечу на прикроватной тумбочке, натянуть одеяло на голову и закрыть глаза, в дверь постучали.

– Войдите! – уныло проворчала я. У меня не осталось никаких сил выслушивать ни какие-либо обвинения со стороны Тессы, ни очередные любезности кого-либо из слуг. Голову в дверь, однако, просунул Леандер – и сонливость мою как рукой сняло.

– Можно с тобой поговорить? – спросил он.

– Конечно!

Я села в кровати и хлопнула по ней ладонью – садись, мол, рядом.

Брат, чуть кряхтя, опустился на кровать. Уже давно стемнело, и единственным источником света, помимо свечи, была светившая в окно полная луна. Леандер принял ванну, и его светлые волосы больше не были жирными. И все же он был слишком худ; его лицо казалось более угловатым, нежели обычно, а в тусклом свете круги под глазами выглядели еще темнее.

– Мне очень жаль, – выдавила я, хотя эти три слова не шли ни в какое сравнение с тяжестью моей вины перед ним.

Леандер молчал. Ему потребовалось время, чтобы ответить.

– Я был разочарован и зол на тебя, – сказал он. – Теперь, однако, я больше не злюсь. Мне было больно, но теперь я понимаю, почему ты не открыла мне всю правду. Тебе не позволило это сделать пророчество. Я был в библиотеке и просмотрел там несколько книг о всевозможных предсказаниях. Они возникли задолго до нашего времени, и большинство из них уже исполнилось. Таким образом, твое пророчество особенное.

Я затаила дыхание.

– Раньше в мире было много черной магии, – продолжал Леандер, – но мало кто мог подчинить ее своей воле. Большинство людей оказались в плену этой магии, а когда та вырвалась на свободу, от нее произошли чудовища, до сих пор все еще живущие в нашем мире. В какой-то момент управлять черной магией удавалось лишь горстке людей. Чтобы не поддаться ее обманчивым чарам, они писали пророчества, в которые могли вложить немного своего волшебства. Следовательно, пророчество может быть отменено только тем, у кого в жилах все еще пульсирует черная магия.

В конце концов, уже много веков назад в мире осталось всего два волшебника, полностью управлявших черной магией. Эти двое, однако, настолько сильно враждовали, что использовали всю свою магию друг против друга. Вместо того чтобы погибнуть, как погибали на их месте другие маги, эти двое превратились в сверхъестественные существа, а именно в Богиню и Дьявола. Богиня управляла Светом, Дьявол – Тьмой. Они разделили наш остров надвое, и каждый получил по половине. Так появились на свете Лунария и Сатандра. Тем не менее королева Лунарии, Богиня Света, владела несколько более обширными землями, нежели король Сатандры, Повелитель Тьмы. В результате Дьявол оторвал у Лунарии небольшой кусочек территории и создал Трансаки – нейтральное королевство.

– С тех пор вся черная магия в мире исчезла, – закончил Леандер. – Богиня и Дьявол давно умерли, но оставили потомство. Наша мать, а также Люсифер, Астра и мы втроем… у нас длинная и славная магическая линия предков.

Я была в оцепенении. До этого разговора я и подумать не могла, что за магическими способностями моей матери и Люсифера стоит столь древняя и глубокая история. Впрочем, она многое объясняла – например, почему в нашем мире существуют чудовища или почему все люди, способные писать пророчества, давно уже находятся в земле.

Но одно оставалось мне все еще непонятным. Этот вопрос мучил меня уже много месяцев.

– Ты знал о даре матери, – сказала я. – Пока Люсифер не открыл мне правды, я думала, что ее называют Королевой Света только из-за ее необычных глаз – но ты ведь знал всю правду, не так ли? Почему ты ничего мне не рассказал? Ведь ты, в отличие от меня, не был связан пророчеством.

Леандер склонил голову. Внезапно он показался мне невероятно усталым. Моя маленькая победа не принесла мне никакой радости.

– Я хотел тебе об этом рассказать, – тяжело вздохнул он. – Поверь мне, Тара, я никогда не хотел ничего скрывать от тебя. Но мне пришлось поклясться на крови, что я буду молчать. Если бы я нарушил эту клятву, то превратился бы в камень.

Я ахнула, пораженная.

– Мама рассказала об этом только Тессе и мне, – добавил Леандер. – Тессе как будущей наследнице дара и мне как будущему наследнику престола.

– В том-то и дело! – горячо возразила я. – Люсифер думает, что дар матери может перейти и ко мне, а не только к Тессе. Тут важен не возраст, а лишь пол. Каждой женщине, являющейся потомком Богини, нужна хотя бы одна дочь, которая сможет унаследовать ее дар, иначе судьба после ее смерти выберет для этой стези какую-нибудь совершенно невежественную девушку-простолюдинку. Я уверена, что ни одна Королева Света не захочет передать свое драгоценное наследство ни на что не способной девчонке!

Леандер молчал. Он мне не поверил. Да и с чего ему мне верить? Я уже много раз лгала ему, а сейчас не привела никаких доказательств в поддержку своей – а вернее сказать, Люсифера – теории.

Я вздохнула. Брат посмотрел на меня, и глаза его смягчились.

– Я верю тебе, – сказал он с грустной улыбкой, – и всему тому, что ты мне сегодня рассказала. Я больше не держу на тебя зла за твою прошлую ложь, потому что понял ее мотивы – и хочу, чтобы ты знала, что я всегда буду рядом. Я помогу тебе, если тебе действительно суждено будет унаследовать дар матери. С этого момента я всегда буду рядом с тобой, и мне очень жаль, что мы так отдалились друг от друга за последние несколько месяцев. Я твой брат, и мне не следовало ничего от тебя скрывать. Обещаю, это больше никогда не повторится.

– Какое драматическое заявление! – усмехнулась я, пытаясь побороть предательский комок в горле. Улыбнулся теперь и Леандер.

Я снова посерьезнела. Моя доля извинений и мольба о прощении все еще оставались невысказанными.

– Клянусь, что с сегодняшнего дня я буду говорить тебе только правду, – торжественно принесла я святую клятву. – Что же до Люсифера… Я хотела тебе рассказать о нем, но не могла. Видимо, действительно из-за пророчества. Нам с Люсифером суждено друг за друга умереть. Ты даже не представляешь себе, какие безумные вещи мы пережили за последние несколько месяцев! А из-за этого чертова пророчества я больше не могла доверять даже собственному любимому брату!

Внезапно на глазах у меня выступили слезы.

– Я знаю, – прошептал Леандер. – Я знаю.

Он притянул меня к себе, и я почувствовала его пряный запах.

Я обняла его и глубоко вздохнула. Я дома. Леандер был моим домом. Так же, как и Люсифер.

Надеюсь, мне никогда не придется выбирать между ними. Я сломаюсь под тяжестью этого выбора.

– Скажи мне только одно, – попросил Леандер. – Ты действительно любишь Люсифера? Если бы пророчества не существовало, была бы ты все еще счастлива с ним?

Я на мгновение задумалась. Вспомнила об алом огоньке в его глазах, о его теплом глубоком голосе, о том, как он пах лесом и океаном. Подумала о его желании быть свободным и о том, как мне удалось исполнить для него это желание. О наших разговорах, переживаниях, совместных приключениях.

Да почему я вообще об этом думала? Я ведь уже знала ответ!

– Да, – выдохнула я.

Потому что если я была для Люсифера свободой, то он был моим счастьем. Даже в камере Авана он время от времени доставлял мне минуты радости.

Леандер улыбнулся.

– Тогда пророчество, в конце концов, не так уж и дурно. Я хочу сказать, ты наконец нашла себе вторую половинку. Люсифер – твой единственный и неповторимый человек.

Конечно, Леандер был прав – с одной стороны. С другой стороны, я до сих пор не открыла ему конец этого чертова пророчества.

Я вытащила из ящика прикроватной тумбочки смятый лист пергамента и, задрожав всем телом, протянула его брату. Такой неприметный листок – но всего несколько строк, написанных на нем, меняли целые жизни. Или заканчивали их.

Родится принцесса однажды,И радость придет во дворец.У дочери Света БогиниПредателем станет отец.
Дика и воинственна деваВ жар лета и холод зимы,Полюбит и будет любимаВ объятьях Властителя Тьмы.
Но будет в решающей битвеУбит дорогой человек,И деву охватит желаньеС ним слиться во смерти вовек.

Я и сама еще раз внимательно перечитала пророчество. У дочери Света Богини предателем станет отец. Теперь я знала значение и этой, ранее столь загадочной фразы.

Леандер закончил читать и отложил листок в сторону. Он был бледен как полотно.

– В решающей битве, – рассеянно пробормотал он.

– Он умрет, – просто сказала я. – В грядущей войне с Трансаки. И я вовек сольюсь с ним в смерти.

Я старалась казаться невозмутимой, чтобы не волновать брата еще больше, но каждое слово прожигало дыру в моем сердце.

Леандер посмотрел на меня – и, не говоря ни слова, распахнул мне объятия. Я с благодарностью обняла его в ответ.

– Мне очень жаль, – прошептал он.

Я с трудом сдерживала горькие слезы. Нет, до этого не дойдет. Мы с Люсифером сильнее жалкого клочка пергамента! Я не позволю ему умереть!

– Если мне удастся заставить Люсифера не идти на эту войну, он не сможет пасть в решающей битве, – размышляла я вслух.

Леандер кивнул, соглашаясь:

– Если он тебя не послушает, то я могу поговорить с ним. Просто приведи его к нам во дворец.

– Ты сделаешь это? – с надеждой спросила я.

Выживание Люсифера было для меня важнее всего. Если бы я не предложила матери объединиться с Фрейей, Люсиферу не пришлось бы участвовать в решающей битве. Собственно, а почему вообще дойдет до решающей битвы? А вдруг Аван придумал другой план?..

Впрочем, я достаточно хорошо знала Люсифера, чтобы понять, что он никогда не позволит мне пойти на войну в одиночку. Он найдет способ добраться до меня, даже если я привяжу его к дереву. Я бы сделала то же самое.

Я не была настолько себялюбивой, чтобы ради собственного счастья рисковать выживанием всей Лунарии. Несмотря ни на что, я надеялась, что мать сможет убедить Фрейю объединить силы. Если бы у Люсифера оставалось хоть немного здравого смысла и нам с Леандером удалось бы убедить его не биться наравне со всеми, всем моим заботам пришел бы конец. Он оказался бы в безопасности, а мы выиграли бы войну.

Но я чувствовала, что все будет отнюдь не так просто. Ничто никогда не бывало так просто.

Некоторое время мы молчали. Меня уже совсем одолела усталость, когда брат достал из-за пазухи сложенный лист бумаги: