Герои и Злодеи. Марина

Мы остановились в трёхстах метрах от главного входа.

— Ближе не могу, — развёл руками Ксэн. — Там знак парковки только для инвалидов и машин скорой помощи.

— Никому до него нет дела.

— То же ты говорила о «нерабочей» камере у светофора. Между прочим, штраф до сих пор лежит неоплаченный.

Спорить не стала, лучше поберечь силы. Теперь нам придётся обходить не только парковку, но и внутренние дворы с камерой и микрофоном в руках.

***

Бюро судебно-медицинской экспертизы Второй горбольницы когда-то было главным во всей Республике. Здесь вам не типичный патологоанатомический морг, здесь целый комплекс с множеством отделов различной направленности: экспертизы потерпевших и обвиняемых, комиссионных экспертиз, судебно-медицинских исследований тел и вещественных доказательств. Легко растеряться с непривычки. К сожалению, у нас с Ксэном привычка была.

— Без меня точно никак? — наудачу спросил друг. — Девушка в регистратуре больно симпатичная, не хочу падать в обморок при ней.

— Ты справишься.

Со скорбным выражением на лице Ксэн вслед за мной перешагнул через порог регистратуры. Нас встретили интерьеры прошлого десятилетия: старая мебель, выцветшие стены, зашарканный до дыр линолеум и неприятно жужжащие люминесцентные лампы.

Одинокая девушка за стойкой приветливо улыбнулась, но быстро вспомнила, в каком месте работает и что здесь к улыбкам относятся с неодобрением. На бейджике стояло имя Алеста. Помочь нам чем-то особым она не могла, только общей информацией.

Буквально позавчера поздно вечером к ним поступили два тела, подходящие под мои описания: подтянутые женщины, одна из которых с длинными платиновыми волосами, обе найдены в укромных местах с неявными причинами смерти и без каких-либо опознавательных документов или вещей. Но главный ориентир — необъяснимые странности.

Попросив нас подождать в пустом и драматически тихом коридоре, Алеста ушла искать более осведомлённого человека.

— Если эти женщины те самые, что будем делать дальше? — негромко поинтересовался Ксэнтус.

— Дальше? Дальше уже решат в Ассамблее.

Коротко обрисовала ему свою договорённость с Чёрной Птицей. Факт того, что нам не придётся отлавливать главгада в одиночку, заметно поднял ему настроение.

Алеста отсутствовала минут двадцать, зато привела с собой не абы кого, а заведующего отделом дежурных судмедэкспертов господина Мадайро — полного и на удивление жизнерадостного мужчину чуть за пятьдесят в бирюзовом костюме с накинутым поверх белым халатом. Он без лишних дискуссий пошёл мне навстречу — согласился ответить на вопросы и даже дал разрешение на съёмку.

— Вообще-то, эти два тела не первые в списке странных поступлений.

Мадайро провёл нас в одно из помещений морга. Здесь было прохладно и, не смотря на все усилия старенькой вентиляционной системы, сильно воняло формалином. Столы патологоанатомов накрыты простынями, до блеска начищенный инструмент ровными рядками лежит в ожидании работы. Жутковатое место. Краем глаза покосилась на Ксэнтуса — он держался молодцом, камера не подрагивала. Воображение у него развито не в пример лучше моего, а про впечатлительность вообще молчу.

— На прошлой неделе нам привезли двух мужчин. Картина та же — видимых травм нет, изменения во внутренних органах в пределах возраста, но анализы крови просто невероятные! Мы несколько раз перепроверяли результаты, даже грешили на шутников-практикантов из академии и неисправность оборудования.

— Что именно вас так удивило?

— Кровь. Биохимия, антитела, маркеры, результаты генетических анализов и ДНК-тестов. — Господин Мадайро остановился возле рабочего стола и принялся искать нужные бумаги. — Ага! Любуйтесь на здоровье.

Я взяла протянутый лист. Всё там написанное ровным счётом ни о чём не говорило, но непонятные циферки и надписи на латыни производили солидное впечатление. Ксэнтус тут же взял крупный план.

— Полный букет, — кивнул врач, пока я делала умный вид, тупо пялясь в результаты анализов. — В десятки раз повышено буквально всё, и это на фоне отсутствия должных повреждений органов, что просто немыслимо! А с такими генными и хромосомными аномалиями тела вообще должны быть изуродованы с самого рождения. Очень странно! Как будто бы несчастным женщинам разом откачали всю кровь и заменили её на совершенно безумный и нелогичный коктейль. Собственно, он и привёл их к смерти. Организм с такой кровью не может функционировать ни нормально, ни аномально.

Анизин беспощаден. Два дня прекрасной силы гена «супериор» безо всякого негатива, а потом — бац! — родная ДНК разваливается по кусочкам. Гены мутируют, пытаясь выжить, но обратной дороги нет. Смерть наступает быстрее, чем появляются какие-либо изменения в органах.

— У вас есть версия, что могло повлиять на кровь таким образом?

— Ни единой мысли, извините. Мощностей наших лабораторий не хватит, чтобы докопаться до истины. Денег тем более. Вся эта ситуация попахивает розыгрышем, жестоким розыгрышем жестокого злодея. Хотите посмотреть тела?

— Пожалуй, не стоит. Спасибо вам, господин Мадайро, за уделённое время, вы нам очень помогли.

Врач польщено улыбнулся и не преминул добавить, что является давним поклонником моей работы на «Четвёртом» канале, и я могу заходить сюда в любое время, днём и ночью.

— Надеюсь, этих бедных женщин кто-нибудь да опознает, — сказал он перед тем как распрощаться. — Иначе, согласно закону, на них составят досье, а затем попросту кремируют.

Когда мы вышли на улицу, Ксэнтусу всё-таки стало плохо. Кое-как добравшись до фургона, он залез на водительское сиденье, сложил руки на руль, уткнулся в них лбом и попросил дать ему десять минут тишины. Я не стала мешать и позвонила Чёрной Птице с улицы.

— Рэмирус?

Да, Эванджейро. Что-то срочное?

— Нужно забрать два тела из морга при Второй городской больнице на детальную экспертизу. Их номера шестьдесят три и шестьдесят пять.

Что искать? — Птица быстро уловил суть просьбы.

— Ваши геройские специалисты поймут. Пусть начнут с анализов крови, их ждут интересные открытия. Отдельно поищите следы ДНК героинь Ласточки и Кэзэндры.

Ясно. Направлю Мозга, он сделает всё без шума.

— Спасибо. Если выясню ещё что-то важное, позвоню.

Марина, оставь остальное мне, — устало попросил Птица.

— Нет.

Я не прошу, б@#$%! Я волнуюсь за тебя!

Поднявшаяся было волна негодования чуть стихла, но это не значит, что я покорюсь приказу. Моё расследование из поисков очередной сенсации давно превратилось в нечто гораздо более важное. От него зависят судьбы подставленных героев, а так же тех, на кого Хамелеон только нацелился. Злодей и на мою жизнь покушался. Дважды! Нельзя бросить всё на полпути. Тем более, когда речь идёт о последнем расследовании в качестве мадам Новости.

— Нет, Рэмирус. Я с самого начала была в деле и не отступлюсь до конца.

Поэтому нам всем будет лучше, когда ты осядешь в студии.

Он знает? Информация о моей новой должности не глупая сплетня, как роман с Ксэнтусом, она не доступна широкой общественности. Разве только...

— Какое ты и твоя Ассамблея имеете отношение к моему переводу?!

Прямое.

— А моим мнением вы сперва не хотели поинтересоваться?

Не глупи, Эванджейро. Своими репортажами ты превратила журналистику в соревнование. Мечтая о славе бесстрашной мадам Новости, твои коллеги наперегонки лезут под пули. Ради пяти минут эксклюзивных кадров вы подвергаете свои дол@#$$е жизни смертельному риску, давая поводы обвинить героев в росте числа невинных жертв! Нет, твоим мнением мы не хотели поинтересоваться.

Если бы он сейчас стоял передо мной, я бы ему врезала. Не столько за то, что сделал, сколько за признание без малейшей капли раскаяния в голосе.

— Не смей перекладывать ответственность на журналистов! Половину своих преступлений злодеи совершают с единственной целью — ударить по вам, героям, так что начните с себя.

Признаю, мы далеко не ангелы. Весь этот гр@#$%$$*й город прогнил, и взаимные обвинения не вытащат его из задницы. Но если перевод на новую должность единственный способ уберечь тебя от трагедии, извинений от меня не дождёшься.

— И не надо! Всё равно я закончу с анизином, хочешь ты того или нет!

Остатвив последнее слово за собой, я в ярости захлопнула крышку телефона.

Да кем он себя возомнил?! Ему никто не давал права вмешиваться в мою жизнь. И ни в чью другую тоже! Мир не рухнет, если он перестанет его контролировать.

— Дурно стало мне, а неважно выглядишь ты, — заметил Ксэн, заводя фургон.

— Герои, — махнула рукой. — Все как один считают себя вправе вмешиваться в чужие жизни.

Друг не стал донимать меня расспросами. Супериоров он не жалует с самого первого дня нашего знакомства.

— По таким местам я точно не буду скучать на будущей работе, — сказал он, когда здание Второй горбольницы осталось в зеркале заднего вида.

Поддавшись сентиментальному порыву, я обняла его, и мы чудом не наехали на тротуар.