Хозяйка Севера

Глава 14

Глава 14

Увидев Германа, я сначала не поняла...

...что он здесь делает? каким образом он здесь оказался?

Первые несколько секунд я была настолько ошарашена его появлением, что у меня даже мыслей никаких не возникло. Герман же медленно надвигался на меня, полностью игнорируя выкрики своих воинов.

Когда я услышала вскрик Надежды Ивановны, я с трудом смогла оторвать от него взгляд... и только благодаря этому успела заметить, как охранники Германа вырвали из рук Надежды Ивановны коробочки, в которых находилось средство для побега.

И только в тот момент до меня начало доходить... Что Герман не просто так оказался сейчас в центре Мурманска, вместо того, чтобы исследовать что-то в отдалённом районе вместе с Сергеем и Петром.

— Луна, — тем временем испуганно позвала меня Надежда Ивановна. — Луна... Наташа!

— Где остальное? — рявкнул один из Теней, в то время как Герман продолжал медленно надвигаться на меня.

Меня пугал его взгляд, пугало его полное равнодушие ко всему происходящему. Казалось, Левицкий не замечал никого и ничего... кроме меня.

— Герман, — растерянно протянула я. — Так это всё была постановка?

Я ожидала, что он что-нибудь ответит мне. Как нибудь отреагирует … я имею в виду словами.

Вместо этого Герман, резко выкинув вперед руку, так же резко схватил меня за талию, мгновенно притянув к себе. После чего, под крики испуганной Надежды Ивановны, сразу же впился губами в мой рот.

Впрочем, я сейчас не совсем честна: несмотря на то, что всё случилось неожиданно, и на первый взгляд действия Левицкого могли показаться излишне агрессивными, но...

… но его поцелуй таковым точно не был.

Если попытаться объяснить это образно, то меня как будто целовал сам Север — холодный, равнодушный и жестокий снаружи, он на самом деле оказался теплым, даже жарким, заботливым, нежным...

Считается, что люди, которые никогда не бывали на крайнем севере, боятся туда ехать из-за холода, полярной ночи, и удаленности от центра; только вот те, которые всё-таки приехали, добрались до этих мест, остаются там навсегда, а если и уезжают, то всегда вспоминают свою холодную северную родину с щемящей тоской в груди. Они-то ведь знают север! Знают, какой он на самом деле...

То же самое было сейчас и со мной. Я чувствовала, что несмотря на всю свою суровость, несмотря даже на наличие у него страшного зверя где-то под кожей, Левицкий больше никогда не сможет меня испугать...

— Мой Север, — протянула я, в то время как Герман, ненадолго оторвавшись от моего рта, покрывал моё остальное лицо нежными поцелуями.

Целовались мы долго.

Я где-то краем уха слышала, как Тени спрашивают у Германа разрешения войти внутрь квартиры. Ещё до нас доносились Марианнины крики: она воинственно кричала, что не позволит вернуть её назад, в стаю своего мужа, в то время, как Надежда Ивановна умоляла Германа не сообщать питерцам, что её дочь нашли.

— Альфа? — смущенно спросил кто-то рядом с нами. Я почувствовала, как Герман махает рукой, ни на секунду не открывая от меня своего взгляда. Он в этот момент ненадолго оторвался от поцелуев и что-то внимательно искал в моём лице — что-то настолько важное, что всё остальное могло подождать...

Но я ждать не могла.

— Мой Север, — улыбаясь, повторила я и сама потянулась к Герману за лаской. Потянулась всем телом.

Поднявшись на цыпочки я крепко поцеловала своего мужа, не обращая внимания на стоявшую рядом с нами толпу людей.

Но как только мои губы прикоснулись к губам Германа, мой супруг тут же перехватил инициативу, давая мне возможность почувствовать всю гамму наслаждения от простого... нет, непростого, но единственного поцелуя.

— Альфа, у нас проблемы...

— Альфа, вызвали бригаду врачей.

— Я не поеду ни в какую больницу! — кричала где-то вдалеке Марианна.

— Альфа, бета питерцев просит разрешения на посещение наших земель с отрядов воинов? Бета Сергей на связи.

Герман нетерпеливо рыкнул, после чего углубил поцелуй.

Но нас не оставили в покое... его Тени продолжили обращаться к Левицкому, каждый раз всё смущеннее и смущеннее... Где-то там на громкой связи был какой-то Александр... или может быть Александров, затем я услышала какую-то яростную французскую речь, потом громкий плач Надежды Ивановны, доносящийся из приоткрытой двери квартиры...

И только это в конце-концов заставило меня оторваться от своего мужчины.

— Герман, — пристыженно пробормотала я, немного отстранившись от своего мужчины. — Кажется, мы забылись...

— Наоборот, мы наконец-то вспомнили, какими должны быть пары, находящиеся в браке, — хмыкнул Левицкий, и в этом хмыке было столько мужского бахвальства, что мне осталось только покачать головой.

Мы оба понимали, что время нежности пока истекло, и надо было начинать заниматься делами... но перед тем, как вернуться назад, в сложный мир, Герман наклонился и поцеловал мне руку — так, будто он был галантным кавалером из восемнадцатого века.

— Я был неправ, — протянул Левицкий, недолго задержав мою ладонь в своей руке.

— Не прав? — удивилась я. — В чем?

— Я считал, что все эти человеческие атрибуты неважны, но... — он провел пальцем по моей обручалке. — Но вид моего кольца на твоей руке сносит башку.

«Сносит башку» из уст Германа прозвучало так неожиданно, что я не смогла не улыбнуться. Герман же улыбнулся в ответ.

— Наташ, прости меня за то, что устроил это представление, — добавил он, сразу же беря быка за рога. — Я не хотел вмешивать тебя во всё это, но другого выбора не было. Либо учинить тебе настоящий допрос с пристрастием, после чего ты бы вряд согласилась остаться моей женой, либо … так. Мы выждали, когда Марианна с тобой свяжется — и таким образом вышли на её.

— Ты знал, что я собираюсь встретиться с Марианной? — спросила я у Германа очевидную вещь.

— Я знал, что у тебя есть возможность с ней встретиться, — уклончиво ответил Левицкий. — Я не был уверен, что ты это сделаешь.

Он не договорил, но я и сама догадалась, что именно Герман имел в виду.

Не просто так вчера он продемонстрировал мне обручальные кольца. Не просто так принес их домой, перед тем как «уехать».

Это был его способ попросить меня остаться и не пытаться сбежать от него с помощью чудесного Марианниного средства.

Я набрала в грудь побольше воздуха, чувствуя себя... странно.

— Когда ты планировал эту операцию, ты не продумал третий вариант, — тихо сказала я. — Я выбрала тебя и жизнь с тобой... но я не могла отказаться повидать Марианну. Я же говорила тебе про свой сон. Я беспокоилась о ней.

Левицкий кивнул.

— Я надеялся, что это так, — признался он, потянув меня снова к себе, чтобы обнять. — Наташ, что бы ты там не думала, это не было проверкой... У нас просто не было другой возможности добраться до Марианны.

— А вы пытались отследить Марианну с помощью её матери? — немного смущенно спросила я.

На что Герман тут же кивнул.

— К сожалению, Надежда тоже подалась в бега вместе с дочерью, — хмыкнул Левицкий.— Как только Марианна добралась до наших земель, они обе как будто исчезли. К примеру, записку, которую тебе передала Ника, прошла несколько рук, прежде чем оказаться у твоей помощницы.

— Подожди, но я же встречалась с матерью Марианны, — нахмурилась я. — Если Ника была в курсе...

— О, до того момента Надежда даже продолжала заниматься делами стаи, делая вид, что также, как и все мы, она обеспокоена пропажей своей дочери, — Герман тихонько фыркнул. — К тому времени мы уже знали, что она в курсе побега Марианны. Но к сожалению, нам всё никак не удавалось поймать момент, когда Надя встречалась с дочерью.

Вздохнув, мой мужчина добавил.

— Мы все понимали, что мать скорее сама умрёт, чем сдаст своего ребенка тому ироду, который, как она думает, который испортил её дочери жизнь.

— В этом есть здравый смысл, не так ли? — спросила я у Левицкого. На что Герман, выразительно посмотрев на меня, продолжил рассказывать.

— Самое неприятное во всем этом, что мы ничего не могли сделать. НИ-ЧЕ-ГО. — Герман покачал головой. — Отвратительное чувство беспомощности: я знал, что у меня в землях живёт сбежавшая из своей стаи оборотница. Не просто живёт, но ещё активно использует свои новые возможности. И судя по тому, что Марианна с помощью своего средства смогла выдернуть из под нашего наблюдения свою мать, ты также была на очереди.

— Да, но с Надеждой Ивановной другая ситуация, — решила я заступиться за свою бывшую подругу. — Она сейчас на самом деле нужна дочери.

— Ну, естественно, — фыркнул Левицкий.

— Нет, Герман, Марианна очень больна. Очень. — Я покосилась на одного из воинов своего мужчины, который, услышав о чем я говорю, тут же закивал. — Вряд ли в данный момент Марианна может заботиться о себе сама, без помощи матери.

— Марианна — сильная оборотница, — напомнил мне Герман. — У неё отличная регенерация.

— Простите, Альфа, — тактично кашлянул воин, стоявший рядом с нами. — Но Луна права. Марианна выглядит ужасно.

Герман, нахмурившись, перевёл взгляд с оборотня на меня.

— Я бы сказала, что она умирает, — призналась я.

Кивнув мне, Герман попросил меня остаться на лестничной площадке, а сам зашёл внутрь квартиры. Со мной осталось двое охранников.

— Эта какая-то болезнь оборотней? — спросила я тем временем у Теней. — Может быть, такое?

Мужчины одновременно выдали короткое нет, после чего один из них, Иван, объяснил, что у них не бывает отдельных «оборотнических» болезней.

— Волчьих тоже не бывает. По крайней мере, до тех пор, пока оборотень не теряет внутри себя человека, — добавил мужчина.

— Тогда это какое-то человеческое заболевание, — с облегчением выдохнула я. — Ей надо в больницу. Врачи помогут ей.

Мужчины, нахмурившись, переглянулись между собой.

— У нас не бывает человеческих болезней, — признал всё тот же Иван. — Наша температура тела выше, чем у людей, наше ДНК отличается от человеческого... да и регенерация у нас в несколько десятков раз быстрее...

— Она может быть беременна, — предположил второй охранник. — Если она далеко от мужа, а ребенку нужны силы...

— Если бы это было так, то Рокотов уже бы точно знал о том, что его жена в положении, — возразил Иван.

Второй охранник нахмурился.

— Точно, — кивнул он. — Тогда...?

— Что-то странное, — сказал Иван.

— Что-то странное, — повторил его охранник.

А я, слушая их разговоры, вдруг подумала о том, что никто — ни один из них — не знает, что у Марианны больше нет волчицы. Ведь именно это рассказала мне сама Марианна и её мама.

Что, если это всё меняет? Что, если это делает положение Марианны опасным? Я вспомнила о том, что слышала во время поцелуя...о том, что Рокотов, муж Марианны, должен вот-вот приехать. А что, если он заберет Марианну? Что, если та не признается ему в том, что у неё больше нет волчицы, и этим подвергнет свою жизнь опасности? Ведь лечить-то будут оборотницу...

Опять же, а вдруг изначально именно Рокотов виноват в её состоянии?

— Герман, — позвала я,делая шаг в сторону квартиры.