Хозяйка Севера

Глава 4

Глава 4

Не знаю, как оборотни, но люди всё-таки уникальные существа: я можно сказать только-только проснулась после почти суточного сна, но один грустный рассказ про родителей Германа — и я снова забралась в кровать, пытаясь спрятаться от надвигающегося на меня нового дня.

Я боялась того, что в этом новом дне мне придется обсуждать вопрос о детях с Германом.

Я боялась того, что не смогу настоять на своём — и что расплачиваться за мои ошибки будут мои дети.

Я боялась того, что это разрушит меня... и в конце концов, убьет.

Наверное, мой организм точно знал, что бодрствование мне сейчас ничем не поможет, и поэтому помог милостиво мне задремать.

Это не был полноценный, глубокий сон, но провалившись в дрему, я на какое-то время полностью забылась — и, честно говоря, забылась так «качественно», что проморгала момент, когда дверь в мою комнату тихо отворилась.

По крайней мере, я уверена, что никакого громкого шума не было, как и других посторонних шумов — я абсолютно не почувствовала появление Германа.

Он же, присев на мою кровать, осторожно приподнял одеяло, давая моим глазам возможность привыкнуть к слепящему солнечному свету.

— Ты плакала? — спросил Герман, нахмурившись.

Я, так не придя окончательно в себя, пожала плечами.

— Наташ? — Герман, ожидая от меня ответа, протянул к моему лицу ладонь, чтобы вытереть ещё не успевшие высохнуть слезинки с моих щек. — Что случилось?

В его голосе звучало столько тревоги и заботы, что я не могла просто молчать в ответ на его вопросы.

— Тетя Люда рассказала про твоих родителей, — выдохнула я. — ... про твою маму.

Герман молча кивнул.

— Это грустная история, — протянула я, пытаясь развести Германа на воспоминания о его родителях.

— Грустная, — согласился Герман, перебивая мои волосы.

А я тем временем рассматривала его — мужчину с которым я испытала... хм, многое. Герман пришёл в мою комнату в одних джинсах — без футболки и без обуви. И кажется, ему, в отличие от меня, холодно совсем не было.

— Пойдем в кровать, — тем временем нежно протянул Герман, потянув меня за руку.

— Я уже вроде бы в кровати, — хмыкнула я.

— В нашу кровать, — пояснил Герман. — Хочу тебя в своей постели.

Я покраснела и срывающимся голосом заметила, что здесь кровать тоже двуспальная.

— Здесь со времен матери ничего не меняли, — нахмурился Герман. Правда, в его глазах я сейчас видела смущение.

Если честно, мне самой после этого стало неловко.

— Уже утро, Герман, какая постель? — спросила я, кивнув на яркий уже почти весенний день за окном.

Ответом мне был циничный смешок.

— Наташка, ну ты что как маленькая... Если скажи, что будешь сейчас лежать на спине и думать об Англии.

— Зачем мне думать о чужой стране? — спросила я.

— Вот и я говорю, что не надо, — хмыкнул Герман, поднимая меня на руки. — Не надо терять попусту время.

И да... времени он точно не терял.

Я целый месяц прожила с этим мужчиной в одном доме, и никогда прежде он не казался мне настолько воодушевленным и деятельным.

Поняв, что я смущаюсь выползать из кровати в его халате, Герман полез в гардероб и достал мне какую-то ночнушку.

— Халат на ночнушку? — удивилась я его выбору.

— Вот-вот, — согласился со мной Левицкий. И даже языком прищелкнул — вот он насколько согласен. — Мне тоже кажется, что это простая трата времени.

И тем не менее я не вылезла из-под одеяла до тех пор, пока на мне не оказалось ночнушки и уже моего (то есть купленного для меня) бежевого шёлкового халата.

После этого Герман больше не терял ни минуты: подняв на руки, он понёс меня в свою спальню — через ту дверь, которая соединяла наши комнаты, минуя коридор.

Когда он переносил меня через порог между нашими спальнями, я снова вспомнила про рассказ тети Люды — и про опасность первого оборота у полукровок.

— Герман, ты сказал, что хочешь детей? — осторожно спросила я.

— Хочу, — тут же ответил Левицкий, прижавшись носом к моей щеке.-- Хочу детей, хочу над ними работать...много и долго.

Судя по бугру на его джинсах, он говорил то, что чувствовал.

— Но ведь они будут полукровками, — всхлипнула я.

Герман не сразу понял, что я имею в виду. А когда понял, довольно усмехнулся.

— Наташка, мне приятно, что ты уже переживаешь из-за наших детей. Но не зачем. Такие трудности с первым оборотом бывают достаточно редко, и только у слабых полукровок, — уверил меня Герман. — Я — Альфа, поэтому наши дети уже изначально никаких не могут быть слабыми.

Он положил меня на кровать и нежно поцеловал мои губы.

— А потом, я буду рядом, Наташ. Рядом с нашими детьми в момент их оборота. Всё будет хорошо.

Я не успела ещё ничего ответить, когда Герман потянулся ко мне... спустя мгновение мой легкий шёлковый халатик взвился вверх к потолку, а затем к нему присоединилась и ночнушка... точнее, её кусочки.

Жалко... красивая дорогая вещь. Была.

Но мне самой уже было не до одежды. Я откинулась назад и выгибаясь словно похотливая кошка, призывно развела ноги.

— Так и надо приветствовать мужа, — усмехнулся Герман, накрывая моё обнаженное мягкое тело своей горячей и жесткой плотью.

Он был тяжелым. Напористым. Иногда нетерпеливым и резким.

Но как только я чувствовала дискомфорт, Герман замедлялся и принимался за поцелуи, которые мгновенно гасили моё малейшее недовольство.

В этот раз наша близость была такой же обжигающей, как и в прошлый раз, и в то же время — другой.

Я как будто получила возможность не терять в удовольствии саму себя; не только чувствовать наслаждение, предаваясь полностью охватившей меня неге, ещё и думать, и анализировать всё происходящее со мной.

К примеру, минувшей «ночью» мы с Германом испробовали в постели много разных поз. Я не зацикливалась на них — только на удовольствии, которое я получала при этом.

Сейчас я замечала, что Герману явно нравится, когда я стою на четвереньках, а он, не сдерживаясь, входит в меня сзади.

И несмотря на то, что эта поза используется и людьми, вся проблема была в том, что Герман человеком как раз и не являлся.

«Возможно, это такой оборотничий фетиш», — подумала я, в то время как Левицкий, обхватив меня за плечи, всё убыстрялся и убыстрялся, финишируя к оргазму.

В этот момент удовольствие ворвавшись в мои мысли сказочным фейерверком, на какое-то время прервало мои рассуждения об интимных предпочтениях оборотней...

Пытаясь отдышаться после сказочного финиша, я было снова начала думать об этой особенности своего мужчины... увы, долго предаваться размышлениям и прохлаждаться на простынях, мне не дали.

Герман снова был готов.

Правда, в этот раз всё было по-другому: начиная очередную атаку в постели, Герман не только не спешил войти в моё тело, но даже напротив, тянул меня за руку, как будто хотел, чтобы я поднялась с кровати.

— Наташ, поласкаешь меня губками? — спросил Левицкий, когда понял, что я не въезжаю, чего он от меня хочет. Честно говоря, я растерялась... К своему стыду, я почти не умела этого делать и не знала, как сказать об этом Левицкому... Мы с Аркашей развлекались в постели как обыкновенные люди, безо всяких шесть-девять. Не потому, что у нас были какие-то запреты, просто... Аркаша как-то раз, когда у него были проблемы с эрекцией намекал, и я даже согласилась, но при условии, что это будет взаимно. А взаимно уже не хотел муж — вот так мы на этом и закончили изучать «вольную программу».

Герман, подслушав мои мысли, усмехнулся. Я увидела, как загорелся его взгляд, и тут же заметила, насколько сильно выросла его эрекция.

— Встать на колени возле меня, — велел Герман, садясь на кровати таким образом, чтобы у него была возможность откинуться спиной на многочисленные подушки. Я, выбравшись из постели, сделала так, как он велел.

— Ближе, Наташ, — хмыкнул Герман, когда увидел, где именно я встала. — Встань между моих разведенных ног.

Я выполнила и это — подвинулась ближе, оказавшись между широко разведенных бедер Германа, прямо напротив его грозно возвышающегося возбужденного мужского достоинства.

— А теперь поцелуй его, — приказал Герман, буравя меня внимательным взглядом. — Очень нежно.

Я осторожно приблизилась к его члену и коснулась его губами.

Герман дернулся и что-то зашипел.

— А теперь возьми в рот, как эскимо и пососи, — продолжил он свой урок. Я выполнила его приказ. — Вот так, умница.

Он руководил всем процессом, направляя меня и подсказывая, как действовать.

И поначалу мне было жутко неловко от того, что происходило сейчас в спальне между нами, но я не могла забыть и то, как он лечил меня тогда, в лесной избушке.

После тех его нежностей, я не могла ни отказаться, ни проявить брезгливость... и хотя всё это казалось чем-то нереальным, но продолжала ублажать Германа ртом, решив забить на все остальные мысли.

Да, в моем первом браке мы никогда до этого не доходили, но сейчас всё это казалось таким неважным... Герман, кажется, был совсем не против того, что я не знаю, как действовать — судя по всему, ему было приятно учить меня.

В самом конце он вдруг резко отстранился — и рыкнув, излился мне на лицо и грудь.

— Хорошо... — прошипел Герман, наклонившись, чтобы поцеловать меня в макушку. — Спасибо, Наташ. Это было замечательно.

Он самолично вытер моё лицо куском простыни. Но когда я собралась сходить в душ, Герман протянул, что это не нужно.

— То есть? — удивилась я, чувствуя себя не в своей тарелки. — Герман я грязная.

— Ты сейчас покрыта моим запахом, — довольно улыбнулся Левицкий. — Так, как и полагает хорошей жене.

Я было открыла рот, чтобы запротестовать, но в мои губы тут же врезался язык Германа.

Глубоко меня целуя, Герман в тоже время подтягивал моё тело наверх, на кровать, заставляя меня оседлать его по новой.

Наверное, это могло продолжаться вечно, но в итоге Герман прервал наш секс-марафон по вполне прозаической причине: он услышал, как урчит у меня в животе.

— Когда ты в последний раз ела? — спросил он, отстранившись от меня.

Я пожала плечами и призналась, что не помню.

Герман тут же соскочил с кровати, не забыв поцеловать меня при этом в спину.

— Оставайся на месте, — приказал Левицкий, натягивая джинсы на свое голое тело. Я же провожала его голодным взглядом, и этот голод было нельзя утолить едой.

Спустя десять минут Герман вернулся в комнату с подносом, полным еды.

Он кормил меня с рук. Целовал, удерживая на своих коленях. И ласкал так, что я извивалась под ним как ненормальная.

— Это было замечательно, — промурлыкал Герман, когда я, уже окончательно обессилив, упала ему на руки. — Настоящее полнолуние.

— У вас что, всегда так? — удивилась я, прикрыв глаза от усталости.

Я услышала тихий смех Германа.

— У женатых, — пояснил он, гладя меня по волосам. — Наташ, было бы здорово, если бы ты сегодня появилась перед стаей. Многие ещё не уехали... пусть порадуются.

— Угу, — кивнула я. — Когда нам надо появиться?

— Ещё полчаса на отдых у нас есть, — обрадовал меня Герман.

За эти полчаса мы, конечно, ничего не успели. То есть, ещё разок взлететь к небесам, затем спуститься вниз, на грешную землю, а затем каким-то образом добраться до гардероба в моей спальне.