Хозяйка Севера

То есть, в тот момент я ещё была просто наверху... но вот Герман, приподняв меня за бёдра, скользнул внутрь моего тела на всю свою длину. Я замерла, первые несколько минут просто привыкая к чувству непередаваемой наполненности... и только затем на самом деле превратилась в наездницу, которую тут же пустили галоп.

Поначалу, из-за смены позиции и внушительных размеров Германа, моё внимание было полностью поглощено скачке, но как только я немного попривыкла, Герман ухватил меня за волосы, и не сбавляя темпа, притянул мою голову к себе.

— Поцелуй меня в шею, Наташ, — приказал Герман. — Поцелуй. Крепко.

Я потянулась губами к подставленной им шее, чтобы лизнуть или чтобы поцеловать, но крепкая рука Германа с силой прижала мою голову к его шее.

— А теперь кусай! — неожиданно грозно рявкнул Герман, начиная резко убыстряться. Я же, чувствуя, что его толчки теперь приносят мне не только удовольствие, но и оттенок боли, со страха вцепилась в него зубами... и в этот самый момент Герман излился внутрь моего тела.

— Молодец, — похвалил меня Левицкий, отпуская мою голову... только затем, чтобы заново впиться губами в мой рот, в то время как его рука, которая ещё недавно удерживала мою голову рядом с его шеей, опустилась вниз — в то место, где мы оставались соединены, и несколькими (можно сказать отточенными) движениями довела и меня до разрядки.

— Уфф... — воскликнула я, падая грудью на лежащего подо мной Германа.

Герман же, отводя рукой взмокшие пряди волос с моего лба, довольно хмыкнул.

— Молодец, малышка. Справилась на отлично.

Мы лежали, сплетенные телами, и тяжело дышали — как после долгой пробежки.

Наконец, Герман выскользнул из моего тела, оставляя после себя странное чувство пустоты.

Поцеловав меня в плечо, он поднялся с кровати и сходил в ванную за полотенцем, с помощью которого он принялся вытирать мои бедра от своего собственного семени.

— Можешь, сегодня никуда не выходить, — поймав мой взгляд, улыбнулся Герман.

— То есть? — не поняла я.

После чего Герман повернулся ко мне боком, демонстрируя слабое красное пятно у себя на шее.

— Ты только что нанесла мне метку, — хмыкнул Герман. — Стая поймет, что ты устала и тебе пока не до представлений.

Деловито вытирая с моего тела свою сперму, он как-то недовольно скривился.

— Всё-таки обидно, что у тебя сейчас нет овуляции, — грустно вздохнул Герман. — Было бы замечательно забеременеть сразу, прямо во время нанесения метки.

И тогда я поняла, что то недовольное выражение на его лице — эта не брезгливость к женщине после секса, а обида на то, что мы не подгадали время.

Герман, явно подслушав сейчас мои мысли, покачал головой и осуждающе протянул.

— Ну какая брезгливость, Наташ, если без тебя не существует и меня самого.

Он потянулся ко мне, чтобы снова легонько чмокнуть меня в губы.

— Хочешь сходить в душ, пока нам будут менять простыни? — поинтересовался Герман, с улыбкой рассматривая, как я заливаюсь краской. Я чувствовала это — как кровь приливает к моим щекам.

— А можно, да? — спросила я осторожно. Герман, прикоснувшись пальцами к своей шее, кивнул.

— Да, теперь, заполучив твою метку, мой волк успокоился. — Герман подмигнул мне. — Хотя это такое себе спокойствие, скажу я тебе: после того, как я узнал, на какие подвиги способна моя девочка, я хочу задвинуть все обязанности Альфы и остаться здесь, с тобой до конца праздника.

— Ты можешь это сделать? — спросила я с надеждой в голосе. Герман, ненадолго задумавшись, покачал головой.

— Прости, малышка. Меня не было целый год... За месяц я кое-что нагнал, но до идеального положения дел в стае ещё далеко.

И Герман действительно вскоре после этого покинул свою спальню.

Я решила дождаться его у себя в комнате.

Для начала я приняла расслабляющую горячую ванну в своей ванной комнате (да, после душа в его ванной, но какое это имеет значение). Я пролежала в своей ванной больше часа, несколько раз подливая себе теплой водички. Можно сказать, расслабилась по самую макушку: и мышцами, и мыслями... да и просто приятно было полежать в воде с добавленной морской солью, с какими-то пахучими еловыми добавками.

Затем, выйдя в одном халате в спальню, я решила поваляться на кровати, но для этого мне пришлось собрать разложенные на ней вещи, которые я приготовила к выходу вместе с Германом.

«И вот как всё поменялось», — хмыкнула я, собирая все вещи в одну кучу. Сил оставаться аккуратной у меня не было.

Правда, в этот самый момент, когда я собирала вещи с кровати, мне вдруг вспомнился тот подслушанный разговор на лестнице, когда две женщины, работающие в этом доме, обсуждали меня и Германа.

Как там выразилась Света: наш Альфа подстраивается под ситуацию...

И ещё одно:когда охотишься, глупо действовать по плану, когда надо действовать по ситуации.

Я не помню, почему мне вдруг эти слова внезапно пришли на ум. Скорее всего, убирая вещи назад, я просто пожалела свои ненужные усилия — оказывается, мы с Германом только зря мучились, подбирая мне одежду на выход.

Ну, то есть, подбирала одежду себе я, а Герман только давал указания, что хорошо, а что нет — но смысл от этого не менялся: мы оба пришли из его спальни в эту комнату, оба рассматривали гардероб с вещами... И ладно бы я, но чтобы Герман так попусту тратил своё время?

Надо сказать, что за целый месяц, который мы прожили вместе в одной квартире, я не запомнила ни одного случая, когда бы Герман потратил своё время на пустяк.

В каких-то моментах, у него, возможно, ещё оставались воспоминания об его прошлом одичании. К примеру, Герману до сих пор не очень нравилось носить одежду. Чувствовалась, как она сковывает его. Или если вспомнить совсем уж недавнее — ту позу в кровати, когда он приказывал мне встать на четвереньки, а сам он находился сзади. Возможно, конечно, что это были просто такие предпочтения Германа... но лично я видела в них проявление его животного начала.

Однако, так или иначе, но Герман всегда держал эти свои порывы под полным контролем — по крайней мере, за целый месяц, что мы прожили бок о бок, я не замечала, чтобы он уезжал на деловую встречу босиком или хватал сырое мясо из холодильника.

Наоборот, именно редкие «животные» моменты лишний раз подчеркивали, насколько хорошо Герман держит себя самого под своим же собственным контролем.

И это касалось не только его самого, но и всего остального: хотя я никогда не вмешивалась в его дела, но всё равно так или иначе слышала, как он общается со своими подчиненными... Герман всегда всё отлично планировал — и (опять же, из того, что мне удавалось случайно услышать) у меня не создавалось впечатления, что его планы не выполнялись.

То есть, всё всегда или почти всегда делалось по его плану.

Я, честно говоря, никогда об этом раньше не задумывалась, но если принять во внимание ту высокую должность, которую он занимал в стае, это как бы само собой подразумевалось: вожак стаи, несущий ответственность за жизни большого количества людей, как бы и должен управлять всем так, чтобы всё в его «владениях» шло гладко, безо всяких проблем.

«И только со мной Герман то и дело меняет свои решения...»

Положив вещи на первую более-менее свободную полку, я задумалась: а может ли на самом деле такое быть? Или всё это происходит по строго запланированному плану — и лишь только внешне, только для меня, всё выглядят так, будто Герман на полпути меняет свои решения.

Я села на кровать и попыталась — хотя бы просто попыталась — размышлять логически.

Вот сейчас, перед тем как мы с Германом... опять.Это было всё продумано заранее или Альфа просто «подстроился под ситуацию»?

Я задумалась.

«Хороший вопрос».

А если немного расширить эту мысль? Сколько на самом деле раз Герман соглашался пойти мне на уступки, но в итоге выходило так, что именно он получал то, что хотел?

Взять к примеру, наш переезд из этого дома в город. Помнится, в начале Левицкий настаивал на том, что мне здесь будет однозначно лучше: и воздух свежий, и тишина... в общем, все тридцать три удобства.

Но как только я проявила немного упорства — Герман тут же согласился на переезд в Мурманск, правда, со своими условиями.

Я оглядела комнату в которой находилась — и усмехнулась, поняв, что я могла целый месяц прожить здесь, в этой спальне. ОДНА.

Но вместо этого я месяц ночевала в одной кровати с Германом — и кажется, даже искренне верила, что совершила хорошую сделку.

«И правда», — усмехнулась я насмешливо. — «Точно хорошую».

С другой стороны, всё и правда получилось неплохо: мы с Германом за это время привыкли друг к другу. Узнали друг друга. И даже, вроде бы, поладили.

Я откинулась назад, раскинув руки в стороны.

«Всё хорошо-о-о».

Моя душа пела, моё тело, после всех пируэтов в кровати, не болело, а наоборот, казалось мне сейчас каким-то невесомым и полностью расслабленным.

В этот момент я ещё продолжала оставаться в состоянии ложной эйфории, когда у меня всё замечательно, всё прекрасно...но червь сомнения уже начал подтачивать моё неожиданно свалившееся счастье в этом неожиданно возникшем раю.