НекроХаник 2

* * *

На расчищенной и чуть-чуть облагороженной площади рядом с центральным лагерем ранним утром проводили торжественное построение. Господин военный губернатор зачитал приветственную телеграмму Кайзера, вручил именные сертификаты на землю особо отличившимся и награды. Не забыли и русских: раненых неделю назад отправили на доработанных грузовиках по гладкой и ровной дороге на побережье. Каждому выдали по корзинке с разнообразной снедью и коробочку с орденом. Тех, кто дохаживал последние дни в местном расположении, чествовали вместе с остальными штурмовиками.

Два фотографа с удовольствием сверкали магниевыми вспышками, получивший законный отдых народ сбивался в кучки по интересам и обсуждал, куда лучше пойти за пивом. Пластуны собрались в кружок и разглядывали иноземную награду.

– Анастасий, как думаешь, когда обещанного “георгия” получим? На побережье или уже дома?

– Лучше бы на берегу. Я бы тогда сразу в Одессе на поезд до дому, да по главной улице гоголем. Все бабы – мои.

– Как же, держи карман шире. Ты пока до своей станицы доберешься, я успею пять раз отметить.

– Это почему?

– Мне до Кишинева рукой с Одессы подать, тебе же три дня на перекладных ехать.

Стоявший сбоку молодой солдат в белесой гимнастерке аккуратно убрал германскую награду в коробочку, завернул в тряпицу и спрятал в мешок. После чего шагнул вперед:

– Братцы, можно, я вам кое-что скажу?

– Конечно, Сергий. Слушаем тебя.

– Я так понимаю, что больше половины октябрь в Марзуке дослужат, потом по высочайшему приказу в запас. И даже домой не поедут, а вместе с господином есаулом станут помогать инженерному батальону дороги тянуть, места под будущие каналы закладывать и станицы отстраивать. Обещают, что к завершению сезона дождей в следующем году уже зелень появится, можно будет начинать первые делянки размечать. Остальные же в Россию-матушку вернутся.

– Все так, правильно говоришь.

– Тогда вы бы награды собрали и на хранение пока господину губернатору отдали. Потом отдельно посылкой перешлют. Думаю, не потеряют в дороге, почта у немцев хорошо работает... Просто той ночью мы столько благородных мозолей оттоптали, вы себе представить не можете. Все уважаемые люди в погонах на западном фронте местечко в тылах присматривали, реляции победные писали. И как слухи о мертвечине пошли, жидко обгадились. Теперь – воевать вроде особо не с кем, Рейх с франками вчера соглашение подписал. Земли хапнул от края до края, еще им поможет порядок в колониях наводить. Поэтому ваши медали будут для штабных, как красная тряпка для быка. И насчет “георгиев” я бы даже не заикался. Скажите спасибо, что живыми домой вернемся и через несколько месяцев еще премию на свое имя получим в золотых марках. Более чем достаточно.

Посмурнев, служивые посмотрели на пустую грудь Макарова, потом переглянулись и начали медленно снимать червленые кресты. Сергий же продолжил:

– Я не настаиваю, вы люди взрослые, больше меня повидали. Просто со своей колокольни так рассуждаю... Кто еще сомневается стоит ли здесь пожить с полгода, тем лучше остаться. Пока все уляжется. Сами знаете – господа ругаются, у холопов чубы трещат. Вильгельму радостно нашему царю-батюшке фигу показать: вон я какой-то щедрый, каждого порадовал. О том, что нам в спину будут шипеть, будто германцам продались, и не задумывался... Поэтому здесь хорошо будет, герр оберстлейтенант с нами полной мерой хлебнул, и будущий атаман Анисий Лазаревич своих обижать не станет. Я же сегодня тренироваться стану, как лучше глаза пучить и “дурак, вашбродь” при любом случае кричать. Завтра назад, могу не успеть привыкнуть, палок получу. Господин майор не зря сказал, что с первого числа нам покажет, где раки зимуют.

Спрятавший вслед за остальными награды ефрейтор Агафуров поинтересовался:

– Может и лекарке нашей сказать, вдруг и ей достанется?

– Она здесь еще на месяц остается, с утра про это услышал. Кроме того, она из благородных и одаренная. Для нее тут готовы отдельную больницу построить. Она может пальчиком погрозить и господин майор погон лишится немедленно. Так что не буду я ничего ей говорить, другого полета птица... Ладно, кто как, а я хочу последний раз в “Дохляка” сходить. Комрады всех звали, обещали пивом угостить на дорожку. Кто со мной?

Рано утром два грузовика с разноцветными драконами на дверцах крякнули гудками на прощанье и покатили на восток, в сторону Марзука. Кудесники наплавили песок, протянув тонкие нитки дорог, дав возможность сократить время в пути на порядки. Поэтому все пятнадцать добровольцев русского корпуса надеялись к вечеру быть на месте, в недавно построенных казармах. Федор крутился черным пятном высоко в небе. Кусака дремала рядом с хозяином, пристроив морду на потертые ботинки. Макаров достал из кармана губную гармошку, подаренную фельдфебелем Дирком и затянул любимую: “Что ж ты, ворон”.

Сидевший у противоположного борта горбун понимающе ухмыльнулся, натянул на глаза мятую панаму и задремал. Монах быстро оценил главный военный закон: солдат спит – служба идет. И практиковал его при любой возможности. Какой смысл волноваться о будущем? Чему быть, того не миновать. А после атаки на зомби Герасим неожиданно для себя перестал бояться превратностей судьбы. Потому что умирать – не страшно. Куда страшнее мыкаться по свету бездушной тварью с выпученными глазами. Раз ты подобной судьбы избежал, то правильную сторону выбрал. И не сходи с этой дороги, чего бы не стоило. Остальное – как-нибудь приложится.