Побег

— Это мои подруги — Ненжёди и Гарани. А это мой друг Ненмарди.

Девочки и Акиш с Баако быстро облепили Пьера. Дети принялись обсыпать его самыми разнообразными вопросами про Францию и Америку, про путешествие на корабле и первый день в их племени Тинуваку. Ненмарди стоял в стороне, нервно стуча пальцами. Но долго ждать своей очереди не мог, он грубо растолкал друзей и принялся сам расспрашивать Пьера, не давая тому отвлекаться на друзей.

Примерно через полчаса к детям пришёл старейшина Бохлейн. Поприветствовав ребят, старик произнёс:

— Уэйт, тебя зовёт вождь Азубуик. Сейчас будет решаться вопрос — останешься ли ты с нами или тебя отдадут под опеку французам.

Бохлейн был весел, он подарил каждому из детишек по банану и, подтолкнув Пьера, пошёл к хижину вождя. Он заметил, что у старика на правой руке не хватает двух пальцев. Внезапно старейшина нахмурился.

— Я не ошибся, тебя зовут Уэйт?

— Да, Уэйт, — спокойно ответил Пьер.

Бохлейн нахмурился и почесал голову.

— Странное очень имя у тебя.

— Это правда, это моё настоящее имя! — вскрикнул Пьер.

Старейшина похлопал его по спине и преспокойно ответил:

— А я не говорю, что оно не настоящее. Я ведь не обладаю зрением Сюолуна. Не понимаю, с чего ты вообще взял, что я считаю твоё имя придуманным? Раз ты сказал, что тебя зовут Уэйтом, то придётся поверить тебе.

Вождь с племянницей жил в обычной хижине, которая ничем не отличалась от жилищ их соплеменников. Помимо Азубуика и Токи в хижине собрались все шестеро старейшин. Но главы Тинуваку, вопреки мыслям Пьера, не стали тут же решать вопрос о нём. Они поинтересовались, как спалось Уэйту, и угостили его вкусными фруктами и жаренными лягушками. Азубуик внимательно смотрел на Пьера, и как только тот закончил есть, ласково попросил:

— Уэйт, расскажи мне и Токи о нашем покойном брате и отце.

Пьер хорошо запомнил внешность Чунга, его голос, заметные привычки говорить или двигаться. Но он ничего не знал про брата вождя. Пьеру пришлось врать. Он смотрел в глаза мужчине и девочки, и рассказывал сочинённые истории об их умершем брате и отце. Пьер говорил, как Чунг учил его рыбачить, когда хозяева разрешали ему покидать дом, как он сам обучал старшего друга карточным пасьянсам. Пьер мечтал только об одном, чтобы вождь наконец-то вынес одобрительное решение и отпустил его. Но Токи не давала ему передышки и всё спрашивала про отца. У Пьера уже кончились все придуманные легенды. Ему приходилось ссылаться на плохое знание языка, и делал вид, будто бы он слабо понимает вопросы Токи. Но Пьеру не всегда это удавалось, ведь многие слова он или произнёс или показал ранее, что они ему знакомы.

Азубуик всё это время разглядывал Пьера, думая годиться или нет мальчишка для жизни в Тинуваку, правильно ли он поступит, если разрешит Уэйту остаться в племени. Но то и дело вождь обращал оглядывался на племянницу, взволнованно слушающую Уэйта.

Наконец-то Азубуик дал знак рукой — хватит.

— Уэйт, — промолвил вождь с заметным сомнением в голосе. — Я всю ночь думал насчёт тебя. Мои друзья-старейшины говорят, что тебе лучше остаться в Нолошо, где о тебе позаботятся лучше, чем у нас. Разум также подсказывает, что ты должен уйти.

Пьер замер, не веря, что сбылись его самые страшные опасения — его не приняли в Тинуваку.

— Но я согласен дать тебе кров в нашем доме, — проговорил звонко Азубуик, нежно гладя по голове Токи. — С сегодняшнего дня, ты — член Тинуваку. Теперь ты живёшь по нашим обычаям и следуешь нашим законом. В семнадцать лет наравне с другими ты примешь обряд инициации и нашу веру и станешь полностью полноправным членом Тинуваку.

Пьер готов был прыгать от радости, кричать «Ура!» от счастья. Но последние слова вождя повергли Пьера в шок. Он шёпотом переспросил:

— Я должен поменять веру?

— Да, а ты как думал? Если ты живёшь с нами как полноправный тинуваку, то и поклоняться, как и все тинуваку, ты должен нашим духам, — ответил вождь.

Пьер долго думал о будущей жизни в Тинуваку. Он осмыслял как положительные стороны, так и отрицательные. Но Пьер был готов к трудностям и лишениям ради свободы. Лишь сейчас до него дошло: чтобы стать настоящим членом племени, нужно не только перенять традиции тинуваку, но и их веру. Пьер не мог отречься от своего Бога — Христа, даже ценой заветной свободы.

— Я не могу отказаться от своего Бога, — промолвил он.

— Тогда ты не станешь полноправным тинуваку, — заявил вождь.

Взгляд Азубуика изменился. Вождь посерчал. Он убрал руку с головы Токи и собирался менять своё решение. Внезапно слово взял Бохлейн, молча и неподвижно сидевший в течении часа и слушающий Пьера.

— Азубуик, мальчик хоть и твёрдо уверен, что решил жить с нами, но он ещё стоит на перепутье дорог и знает куда пойдёт. Я вижу, что его судьба находится не здесь, а где-то в другом месте.

— Откуда вы знаете, где находиться моя судьба? — закричал Пьер, он очень разозлился, что ему снова начали указывать, где его место в жизни.

— Я не говорю, что знаю я говорю, что вижу, — спокойно ответил Бохлейн. — А наши глаза могут ошибаться. Уэйт, — взял старейшина Пьера за руку. — Ты убедил себя, что тебе некуда идти. Только здесь ты можешь найти своё место, почувствовать себя в безопасности. Но это не так. Обман, предательства и скорби также безмятежно у нас живут, как и у вас. А у тебя, Уэйт, впереди целая жизнь, полная печали и веселья, страданий и радости. Только будущее покажет, где твоё место, а не мы или другие люди.

Бохлейн обратился к вождю:

— Азубуик, позволь, мальчику остаться у нас, должны же мы его вознаградить за столько долгий путь, проделанный к нам. А к семнадцати годам Уэйт решит, где он останется: в Тинуваку или в другом месте.

Азубуик задумался. Племянница схватила дядю за руку, Пьер с мольбой глядел на вождя. Азубуик покачал головой и тяжело выдохнул:

— Ты остаёшься. До семнадцати лет у тебя есть выбор: останешься ты у нас и примешь нашу веру или вернёшься обратно к себе на родину. Но пока ты здесь, ты будешь жить по законам Тинуваку.

Пьер, который наконец-то достиг заветной цели, ребёнок, у которая сбылась долгожданная мечта, выходил из хижины вождя с кислым осадком на душе. Он ругал и ворчал на старейшин и вождя, но чуть помягче, чем на отца и маму, вспоминая их время от времени.

«Я точно знаю, где мне место — в племени Тинуваку. Я не могу больше жить рядом с людьми, для которых какие-то бумажки поважнее дружбы, семьи и чести. У которых кроме желания заработать столько денег, чтобы ими можно было подтираться, затолкать побольше еды в свой желудок, напиваться каждый день и прославиться на весь мир ничего нет. Даже родной сын таким людям не больно-то нужен. Странный этот старикашка, с чего он вздумал, что я решу вернуться обратно во Францию, к этим уставшим от жизни людям, вечно ноющим на свою нелегкую, не замечая как буквально у них под носом умирают от голода бездомные сироты? Никогда этого не произойдёт!»

За хижиной вождя Пьера давно поджидал Экене. Тот был сильно взволнован.

— Тебе разрешили у нас остаться?

— Да.

— Как я рад! Мама с папой согласны, чтобы ты жил в нашей семье! — завопил Экене радостно. — Кстати, а почему ты так долго у него сидел?

— Азубуик с Токи сначала расспрашивали меня о своём брате. А потом вождь разрешил мне остаться у вас. Но из-за того, что у нас разные религии он дал мне время подумать, хочу ли я стать членом Тинуваку до семнадцати лет.

Экене грустно улыбнулся и потрепал Пьера по голове:

— Вот везучий ты. До ритуала инициации ты можешь выбрать, где ты останешься.

— А вы разве не можете уйти из племени? — удивился Пьер.

— Почему же? Вполне может уйти. Но только если родители не отпустят человека, то его алуани может легко превратиться в куогши. У нас редко люди уходят из племени, разве что женщина выйдет замуж на представителя другого племени и будет жить у него.

— Экене, — сказал Пьер. — Расскажи мне всё про ваши традиции и историю.

***

Название «тинуваку» значило «наша общая семья». В племени жило около трёх тысяч человек. Тинуваку занимались собирательством и охотой, разводили кистеухих свиней, тем самым обеспечивали себе пропитания. После появления европейцев они занялись сельским хозяйством, знатные люди имели коров. Корова же была и самой крупной «денежной единицей» в племени, остальные деньги людям заменяли мелкие животные и собачьи клыки. Многие тинуваку ассимилировали и перебрались в Нолошо. Но большинство осталось верно традициям и законам предкам.

Народоправство было неотъемлемой частью Тинуваку. Важные решения принимались совместно со всеми в центре деревни. Мужчины и женщины у тинуваку были равны. Женщины имели право занимать высокие посты, даже становиться вождями, что и случилось около ста лет назад. Двое из восьми старейшин были женщинами. Но, несмотря на привилегии и почести, после смерти мужа его вдова беспрекословно переходила к брату мужа. Хотел ли этого брат или нет, он становился многожёнцем. Многобрачие у тинуваку было разрешено, но мало кто этого желал. Лишь у троих мужчин Пьер увидел несколько жён. Разводы допускались. Но лишь в течении первых семи лет, пока духи-хранители не успели привыкнуть друг другу. По поверьям, расторжение брака после семи лет сулило супругам и их детям большими бедами.

К свадьбам девушек говорили с младенчества. Чем больше приданного, тем лучше невеста. В качестве приданного выступали собачьи клыки, которые родителями девушки сбирались с момента её появления на свет и даже раньше. Ведь их было сложно достать. Только в подарок можно было получить собачий клык или забрать его у своей покойной собаки.

Самым тяжким преступлением для женщины являлась проституция. За это следовало немедленное изгнание из племени без права даже вступать на землю Тинуваку. Однако незамужняя женщина, родившая ребёнка, опозоренной не считалась. Позору подвергался мужчина, который не взял её в жёны и не признал своего ребёнка.

Формы обращения «вы» не существовало.

Тинуваку поклонялись духам, которыми обладали не только люди, животные и растения, но и каждый дом, камень, река — всё имело своего духа, хозяина бытия. Духи разделялись на две равные ветви: алуани и куогши. Первые были духами света, алуани отвечали за удачу человека, успех на охоте, в личной жизни, за мир в племени. У каждого человека был свой алуани, спутник и защитник на жизненном пути. Куогши подчинялась тьма. Эти духи были виной болезней, неурожая, внезапных и несчастных смертей. Населяли куогши подземный тёмный мир, где нет света, нет любви. Если душа человека была полна зла, питала страсть к низостям и злодейству, то любящий и светлый алуани мог превратиться в куогши. Самым главным духом был Сюолун — «высший создатель» на языке Тинуваку. Сюолуну подчинялись все: и алуани, и куогши. Охота, свадьба, рождение детей — ничего не могло обойтись без обряда Союлону. Каждые три месяца тинуваку устраивали большой ритуал благодарности высшему духу. Они верили, что если разозлить Сюолону, то можно навлечь на свой род и племя проклятие на несколько столетий. Да к тому же преданность Сюолуну давала человеку гарантию, что после смерти его душа попадёт в алувой — рай. А кому не хочется оказаться в раю после смерти? Ада у Тинуваку не существовала. Душа грешника после смерти испытывала на себе все муки, которые человек причинил в жизни другим людям. Отцеубийцы, детоубийцы, насильники и развратники постигали мучения двойне. А потом душа исчезла. Умирала навсегда.