Латвия моей судьбы

Глава 11. Кредо профессора Уткина

О трансплантации лёгкого специалисты говорят всегда сдержанно. Другое дело — сердце. Его пересадка уже давно перестала быть сенсацией, хотя ещё никому в мире не удалось преодолеть барьер несовместимости тканей. Но учёные продолжают экспериментировать. В Латвии этой проблемой занимаются, в частности, учёные — пульмонологи.

С Владимиром Валентиновичем Уткиным, возглавляющим в республике исследования по заболеваниям лёгких, беседуем в его большом строгом кабинете. Спрашиваю, преодолима ли в принципе биологическая несовместимость тканей.

— Не теряю надежды, что иммунологам в конце концов удастся решить эту задачу, — профессор без видимого усилия переключается на разговор со мной. Он только что закончил оперировать больного, которому удалил часть лёгкого. Обычное дело в ряду других, запланированных на день.

Да, трансплантация была и остаётся той сверхзадачей, на которую учёный ориентируется как на перспективную цель в планах на будущее. Он поясняет:

— Трансплантация лёгкого не представляет для нас особой хирургической сложности. Мы давно освоили эту технику на собаках. (При этих словах моё сердце затрепетало от жалости к этим бедным животным.) Но профессор бесстрастно продолжал: — Приживляли одному животному его же лёгкое. Другому — чужое. После этого собаки жили до года. Правда, эксперименты на животных не могут дать полной аналогии реакций человеческого организма. В мире уже сделано двадцать восемь операций по пересадке лёгкого от человека человеку. Но только один оперированный прожил с чужим лёгким около десяти месяцев. И это уже достижение. Ведь лёгкое — сложный орган, способствующий насыщению крови кислородом и выполняющий функцию дыхания, он более всего подвержен инфекциям.

— Важно установить, в какой момент начинается отторжение. Именно над этим работают сейчас хирурги — пульмонологи мира. В том числе и мы. — Этой фразой Владимир Валентинович коротко характеризует исследовательскую программу, которую выполняют и его коллеги, кандидаты медицинских наук Михельсон и Гинтарс.

Хотя трансплантация вряд ли станет единственным методом спасения людей от тяжёлых недугов, но её надо иметь на вооружении, когда в иных случаях не остаётся ничего другого, например, при необратимой лёгочной недостаточности.

У истоков отечественной хирургии грудной клетки стоит личность крупного хирурга нашего времени Амосова, разработавшего методику хирургического вмешательства на лёгких, доступную ныне в любой крупной больнице.

Профессор Рижского медицинского института, доктор медицинских наук Уткин успел поработать в молодости с академиком Страдынем, будучи аспирантом. Как и многим своим наследникам Страдынь всей своей деятельностью доказал Уткину реальность избранного им подхода к изучению сложнейших вопросов медицинской науки.

В кабинете Владимира Валентиновича висят на стене портреты Страдыня и Амосова в знак глубокого уважения к их научному подвигу. Сегодня и он, сорокадвухлетний профессор, стал авторитетом для своих учеников, также углубившихся в проблемы пульмонологии. Он хорошо знает, что заболевания лёгких, особенно хронические, не уступают числу сердечнососудистых. Казалось бы, что Уткин, как хирург должен предпочитать всем другим именно хирургические методы лечения. Но уже в первых своих научных работах о кардиоспазме и грыже пищеводного отверстия, он обращает особое внимание на своевременную диагностику. Ведь именно от неё зависит выбор метода борьбы с болезнью.

— Хорошо, если это бескровный метод, — говорит профессор. — Что же касается злокачественных опухолей в лёгких, то здесь надо браться за скальпель. — Длинные чуткие пальцы хирурга рисуют на бумаге две короткие параллельные вертикали — ствол трахеи, левое и правое её ответвления — бронхи. — Если опухоль сидит здесь, — Уткин ставит чёрную точку почти в центре отхождения бронхов друг от друга, поближе к левому, — то не удалять же его целиком! Мы убираем здесь, — он очерчивает участок вокруг точки, — а левый бронх пришивается ближе к стволу.

Недавняя практика хирургии в Латвии ещё не знала таких реконструктивных операций, и в подобных случаях один дыхательный орган убирался совсем. Уткин же ввёл в норму работы хирургов республиканского пульмонологического центра сложные реконструктивные операции, которые дают возможность возвращать людям здоровье. И это самая большая радость для хирурга.

— У вас есть «любимые» операции? — спрашиваю я профессора, имея в виду, что для каждого учёного есть область, которой он может отдать предпочтение перед всеми другими.

— Приятно делать те операции, когда ты полностью всё восстанавливаешь. Вот если мы вынуждены удалять лёгкое… — он хмурится. — Иногда это единственный выход. В принципе же дело за дальнейшим совершенствованием пульмонологической помощи. Она должна как можно раньше выявлять заболевания лёгких, чтобы они не перешли в хронические.

Уткин стал автором перспективного плана развития пульмонологической службы в Латвии и организатором массовых эпидемиологических обследований мужского населения республики. Уже обследована первая тысяча человек в Пролетарском районе Риги, уже заключен договор с пульмонологами ГДР о совместных исследованиях по единой методике.

— Мы увидим зависимость распространённости этих заболеваний в разных странах от условий климата, развития промышленности, и других факторов, и сможем представить рекомендации ВОЗ — Всемирной Организации Здравоохранения.

К методам, способствующим выявлению ранних периферических форм рака лёгкого, относится и фибробронхоскопия. Она впервые разработана и внедрена в практику именно профессором Уткиным.

— Этот метод, — по его мнению, — позволяет лучше рассмотреть лёгкие.

— Результаты лечения рака лёгких в его центре обнадёживают: около сорока процентов больных живут после операции более пяти лет.

Когда в центре побывали французские медики, посмотрели, как оперирует профессор Уткин, их впечатлило многое. То, что операция идёт на отключённом от дыхания легком, применяется щадящий разрез грудной клетки, не пересекаются многие мышцы, послеоперационный шов выглядит вполне косметично, а больные должны вставать с постели на второй день. Методика хирургического лечения оправдывает себя: процент осложнений после операции снизился в три — четыре раза.

Французы уехали с желанием подражать хирургическому почерку латвийских пульмонологов. В профильной клинике Марселя они тоже освоили щадящий разрез.

…Владимир Валентинович смотрит на часы: скоро начнётся его лекция для студентов-медиков. А я стараюсь найти точную формулу его медицинского кредо. Снова вспоминаю о страдыневском подходе, основанном на минимальном риске, возвращаюсь к разговору об Амосове с его глубоким проникновением в конкретную проблему. И тогда профессор сам выдвигает формулу:

— Лечение не должно быть опаснее, чем сама болезнь.

Он улыбается и повторяет, что хирургическая операция не самоцель, а вынужденный выход из положения.

26 мая 1974 года, «Cоветская Латвия»

На снимке: Профессор Уткин Владимир Валентинович, хирург-пульмонолог, член-корреспондент АН Латвии, один из организаторов пульмонологической службы СССР.