Семья Тибо. Том 2

Она так мало сердилась на него, что, собираясь пожать ему руку, едва не привлекла его к себе, как делала это с Даниэлем, едва не сказала ему: «Нет, мой мальчик, дайте мне поцеловать вас». К несчастью, в эту минуту она подняла глаза на Женни. Молодая девушка стояла, повернувшись к ним, и её пронизывающий, полный враждебности взгляд, устремлённый на мать, казалось, говорил: «Да, я наблюдаю за тобой, я хочу знать, что ты сейчас сделаешь, хочу посмотреть, найдёшь ли ты наконец в себе то материнское чувство, которого я жду от тебя с той самой минуты, как ввела сюда Жака!» Тут раздражение, назревавшее в сердце г‑жи де Фонтанен, одержало верх: в ней проснулась гордость. Нет, немая угроза не заставит её сделать то, что она готова была сделать по собственному побуждению!

Отказавшись от намерения обнять Жака, она ограничилась тем, что протянула молодому человеку руку, и он один заметил дрожь этой руки, волнение, скрытую готовность уступить, нежность — всё, что бедная женщина вложила в это банальное пожатие.

Эта сцена длилась не больше секунды. Но когда Жак в сопровождении Женни выходил из комнаты, г‑жа де Фонтанен испытала вдруг жестокое предчувствие, что в эту секунду подвергается опасности, что поставлено на карту всё будущее счастье её отношений с Женни и что какая-то нить навсегда оборвалась между дочерью и ею. Она испугалась.

— Женни… Ты тоже уходишь?

— Нет, — бросила девушка, не оборачиваясь.

В коридоре Женни схватила Жака за руку и стремительно, безмолвно увлекла его в переднюю.

Тут они отодвинулись друг от друга. И одинаковая растерянность отразилась в их скрестившихся взглядах.

— Ты всё-таки едешь со мной? — проговорил Жак.

Она вздрогнула.

— Неужели ты?… — Она казалась оскорблённой, словно этим вопросом он показал, что усомнился в ней.

— Как ты ей скажешь?… — спросил он после короткой паузы.

Она стояла перед ним, подняв руку, держась за косяк дубового шкафа.

— Ах, — сказала она, нетерпеливо тряхнув головой, — сейчас всё это мне безразлично.

Он посмотрел на неё с удивлением. Его взгляд скользнул по этой руке, судорожно сжимающей тёмное дерево, такой маленькой и белой; он прижался к ней губами.

Вдруг она сказала:

— Ты бы взял её с собой?

— Кого? Твою мать? — Он колебался с четверть секунды. — Да, если ты считаешь… Конечно… А почему ты?… Ты думаешь, она захочет поехать с нами?

— Не знаю… — ответила Женни поспешно. — Скорее, нет… Но, в конце концов, надо всё предусмотреть… — Она замолчала и слабо улыбнулась. — Спасибо! — сказала она. — Где мы встретимся?

— Так ты не хочешь, чтобы я зашёл за тобой сюда?

— Нет.

— А твой багаж?

— Он будет невелик.

— Ты сможешь донести его одна до трамвая?

— Да.

— А мои документы? Пакет, который я оставил тогда в твоей комнате…

— Я положу его в мои вещи.

— Хорошо, тогда приезжай прямо на Лионский вокзал… В котором часу?

Она подумала.

— В два часа; самое позднее — в половине третьего.

— Я буду ждать тебя в буфете, хорошо? Мы сможем до отхода поезда оставить там твой чемодан.

Она подошла к нему, сжала его лицо ладонями. «Любимый!» — подумала она. Она медленно погрузила свой страстный взгляд в глаза Жака и смотрела так, пока их губы не слились.

Она высвободилась первая.

— Иди, — сказала она. Её голос, лицо выдавали крайнее нервное напряжение и усталость. — А я пойду к маме. Я поговорю с ней, скажу ей всё.