Волки

VIII. Мясник

Легионеры сидели в таберне довольно давно, на грудь приняли изрядно, и теперь их беседа текла неторопливо. Если бы слова могли стать видимы, они, наверное, приняли бы форму густого мёда. Судя по всему, это были очень заслуженные иммуны, раз рисковали нарваться на начальство в таком виде.

— Может сыграем? — спросил один из них, — Сервий, у тебя кости есть?

— Есть, — без энтузиазма отозвался немолодой ветеран, которого назвали Сервием, — но неохота.

— Может, в дуодецим? — не сдавался первый.

Древнеримская настольная игра, похожая на нарды.

— Играете? — спросил Дардиолай.

Четыре пары глаз повернулись к нему.

— С какой целью интересуешься, почтеннейший? — прищурившись, спросил Сервий.

Дардиолай пальцами закрутил по столу денарий.

— Скучно здесь.

Он прихлопнул пляшущую монету ладонью, сгрёб и подсел за стол к легионерам.

— Ну, так как?

Сервий покосился в сторону хозяина таберны.

— Ещё не Сатурналии.

В Риме азартные игры были запрещены и разрешались только в дни праздника Сатурналии.

— Неужели есть на свете что-то, способное напугать столь доблестных воинов? — притворно удивился Дардиолай.

В Ледерате все столы в табернах расписаны нацарапанными или намалёванными буквами:

SPERNE LVCRVM

VERSAT MENTES

INSANA CVPIDO

Эти слова призывали к благоразумным вещам: «Отринь выигрыш, прекрати обман, безумие, жадность». Однако на деле использовались для прямо противоположного. Крупные чёткие буквы одного размера заменяли клетки, по которым двигались чёрные и белые фишки.

Легионеры заулыбались. Сервий вытащил из-за пазухи небольшой мешочек с белыми и чёрными деревянными фишками. Попросил одного из товарищей:

— Уголь принеси.

Хозяин оказался бдителен.

— Это зачем вам уголь? Дуодецим собрались рисовать? На моём новом столе? Только попробуйте, мигом донесу начальству!

— Ты что-то имеешь против доблести империи, Перисад? — сурово поинтересовался один из легионеров.

Один из многочисленных вариантов разметки дуодецима — патриотическая надпись: «VIRTVS IMPERI HOSTES VINCTI LVDANT ROMAN» — «доблесть империи врага сковала, римляне играют!»

— Вы что же думаете, мерзавцы, я на вас управу не найду? — упёр руки в бока хозяин, по говору из южных фракийцев, — погодите, Аполлинарий вас прихватит за жопы!

— Ладно, ладно, почтеннейший, — примирительно поднял руки Сервий, — обойдёмся.

— Тогда в кости? — предложил Дардиолай.

— Можно и в кости, — согласился Сервий.

Он допил своё вино и кинул в опустевший глиняный стакан костяные кубики.

Игра шла с переменным успехом. Дардиолай расстался с десятью денариями, каждый из которых — дневное жалование легионера, но потом половину отыграл. Солдаты оживились, разговорились.

— Я слышал, Децебалу отрубили голову, — сказал Дардиолай, вытряхнув «Собаку», четыре единицы, худший из возможных бросков.

Он досадливо поморщился. Сервий заулыбался, и подгрёб ставку к себе.

— Ага.

— И что же, цезарь её предъявил?

— Не-а, — легионер принялся трясти стакан с четырьмя костями.

— Тогда почему думаешь, что отрубили?

— Все так говорят, — хмыкнул Сервий и перевернул стакан на стол.

Снова улыбнулся — комбинация выпала не худшая. Дардиолай покусал губу, поморщился.

— Так значит была битва?

— Да нет. Децебала разведка заловила. Правда, он живым не дался, испортил цезарю будущий триумф.

— Так-то тоже ничего, — заявил другой легионер, — с башкой-то.

— Ну да. Ещё ставишь? Тряси.

— Это кто же так отличился? — спросил Дардиолай.

— Из ауксиллариев один декурион. Вроде паннонец.

— Говорят, за ним варвары гнались и всех его людей перебили, — встрял ещё один легионер, — но он вырвался и привёз трофей Августу.

— Там какая-то тёмная история ещё была, — сказал Сервий.

— Какая?

— Толком никто не знает, Аполлинарий приказал не болтать об этом.

— Только всё равно болтают, — подал голос из угла Перисад, который, как видно, активно грел уши.

— Начальство? — спросил Дардиолай.

— Префект лагеря, — пояснили легионеры, — бывший наш примипил. Хороший мужик. Уважаемый.

Примипил — «первое копье», командир первой центурии, первой когорты, старший центурион легиона. Следующей (и чаще всего последней) ступенью карьеры центуриона была должность префекта лагеря.

— Паннонец говоришь? — изобразил задумчивость Дардиолай и наклонился к Сервию, — слушай, почтеннейший, у меня год назад в Дробете один служивый из паннонских ауксиллариев занял сотню денариев и не отдал. Ты случайно не знаешь, где они стоят?

— Кто, денарии? — переспросил Сервий.

— Да нет, паннонцы.

— А что тебе с того? — удивился Сервий, — тебя же в лагерь всё равно не пустят.

— Да так… — пробормотал Дардиолай и энергично затряс стакан, приговаривая, — «Венера», пусть выпадет «Венера».

«Венера» — лучший бросок при игре в кости, комбинация — 1,3,4,6.

Кости покатились по столу, но Сервий не смотрел на них. Он пристально всматривался в лицо Дардиолая.

— А ты не лазутчик часом?

— Чей? — усмехнулся Дардиолай.

— Дакийский, само собой.

— Ага, хорошо, что не парфянский. Глаза разуй, почтеннейший. Царь мёртв, даки разбежались по норам. Какие тут ещё лазутчики?

— Не все разбежались, — сказал один из легионеров, не наблюдавший за игрой.

Спрятавшись от глаз Перисада за спинами товарищей, он с сосредоточенным сопением вырезал небольшим ножом на гладкой столешнице голую женщину. Назло хозяину.

— Что, кто-то ещё остался? — скептически хмыкнул Дардиолай, — я от самой Дробеты проехал безо всякой охраны. Ни одна сволочь на обоз не сунулась.

— Говорят, на севере собираются с силами, — сказал один из товарищей Сервия, — а наши вроде как…

Он осëкся и замолчал. Збел успел увидеть, что его ткнул локтем Сервий.

— Ишь ты, — покачал головой Дардиолай, — все неймётся ублюдкам…

Збелу очень хотелось развить беседу именно в этом русле, но он решил сверх меры не рисковать и так прямолинейно не спрашивать, вести речи осторожнее. Поинтересовался, какие в канабе уже существуют возможности уставшему путнику отдохнуть с дороги.

— А бани тут уже есть?

— В лагере есть, — ответил Сервий, — временная, лаконик один. А тут, в канабе, только строят пока. Но на вид какую-то небольшую.

— В Колонии Ульпии строят настоящую, — проговорил толстяк, которого Перисад «прокатил» с карпом, — там даже гипокауст будет. Сам Скавриан повелел, чтобы всë было не хуже, чем в Мëзии и Македонии. Тут теперь, как я от одного грека слышал, даже акведуки будут всюду.

Лаконик — сухая парилка в римских банях. Гипокауст — пространство под полом для доступа нагретого воздуха, система отопления кальдария, помещения с горячим бассейном в римских банях.

— Жаль, — сказал Дардиолай, — я б сейчас завалился в термы, расслабился.

— Тут тоже есть, где расслабиться, — сказал толстяк, — правда не в термах.

— Да? — переспросил Дардиолай, — интересно.

Он встал из-за стола и сказал легионерам:

— Извините, парни. С вами приятно посидеть, да, боюсь, Фортуна нынче на вашей стороне, и вы меня оставите с голой задницей.

Легионеры, которым досталось уже полторы дюжины денариев Требония Руфа, благодушно заржали.

— Будешь при деньгах, Требоний, заходи, — улыбался Сервий, — мы тут часто бываем. Война-то всё, походу, а мы иммуны.

«Смотри-ка, не ошибся. Иммуны. На работы не гоняют, есть время бездельничать».

Он подсел к толстяку.

— Не против, уважаемый?

— Тебя тоже Требонием звать? — спросил толстяк.

— Что значит тоже? — спросил Дардиолай.

— Да я как раз жду тут одного Требония.

«Вот это поворот», — подумал Збел и велел себе тщательнее следить за языком.

— А война-то не всë, — сказал толстяк, — зря они радуются. Меня, кстати, Гаем Помпонием звать.

— Приятно познакомиться, почтенный Помпоний. Не желаешь выпить со мной?

Толстяк скривился, но Збел, вспомнив слова Перисада, истолковал его замешательство правильно.

— Я угощаю! И не только выпивкой.

Он повернулся, окликнул девушку и затребовал ещё вина.

Помпоний как-то сразу даже порозовел, заулыбался, заколыхался всеми своими подбородками. Принялся объяснять:

— Ты не подумай, дружище Требоний, я не то, чтобы бедствую. Просто вчера хорошо тут ударили по рукам с кое-какими людьми, сделку отметили, да я малость разошëлся. Пустился, так сказать, в тяжкие.

— Сел играть? — предположил Збел.

Толстяк закивал.

— Именно, почтеннейший, именно. Вот сейчас смотрел краем глаза, как тебя обували эти мошенники, — он заговорил тише, почти шëпотом, чтобы не слышали легионеры, — так веришь ли, сердце кровью обливалось, на собрата по несчастью глядючи.

— Не расстраивайся, давай лучше выпьем.

Выпили.

— Тут всë время играют? Власти позволяют?

— Да, смотрят сквозь пальцы. Просто скряга Перисад трясëтся над своими новыми столами. Дурень, завёл бы отдельные доски.

— А вроде бы принцепс ещë в Апуле?

— Да, но ему до игр нет дела. И Марциал, походу, другим занят.

— Кто такой Марциал?

— Местный начальник фрументариев. Я слышал, они тут царское золото искали, не до игр им было.

— Царское золото, значит, — хмыкнул Дардиолай, — ишь ты… А ты, стало быть, проигрался?

— Вчистую! Но, хвала Юпитеру, расстался с мелочью, главные-то деньги вложил и неплохо. Хотя в целом, боги свидетели, товар тут так себе. Думал, на севере ещë есть хороший выбор, вот и поехал сюда. Но нет, быстро разбирают. Хотя в Колонии Ульпии ещë быстрее.

— А чем занимаешься, почтенный Помпоний?

— Я мясник.

— Понятно, пострадал, выходит от тех, кого кормишь?

— Вроде того, — ухмыльнулся Помпоний.

— Ну, давай за мясо! Без мяса чечевичная тоска.

Помпоний захихикал, сдвинули чаши, выпили.

— Так ты теперь совсем без средств?

— Почти. Пробиваюсь вон чечевицей.

— Ничего, сейчас принесут чего получше, я угощаю.

— Я отплачу, друг Требоний! Вот как твой тëзка прибудет.

— Тëзка?

— Ну да. Я, видишь ли, поджидаю должника. Торговец скобяным товаром Требоний Руф, появиться должен со дня на день. Я как выезжал из Колонии Ульпии, занял ему денег, срочно, а он через десять дней обязался отдать тут, в Апуле. Жду вот. Он человек честный, давно знаю.

Дврдиолай успел порадоваться, что не представился легионерам когноменом. Не хватало ещë так глупо спалиться. Решил, что будет теперь «молнией», Требонием Фулгуром.

А Помпоний-то, получается, как раз за счёт своего должника пьёт.

— Ну, за честных людей. Давай выпьем.

Выпили.

Збел захрустел капустой и с набитым ртом спросил:

— А что там расчёт войны?

— А, так она ещë не кончилась.

— Варвары собираются на севере?

— Да, есть такое. Дней через десять претор Адриан с двумя легионами выступает давить этих говноедов.

Толстяк подался вперëд и громким пьяным шëпотом проговорил:

— Но это военная тайна, не болтай, друг Требоний.

— Т-сс, — Дардиолай приложил палец ко рту, — про это не говорим.

— Точно. Молчим, как рыбы.

— Кстати. А где они?

— Кто?

— Наши рыбы. Вернее, наша рыба. Или как там её… — Дардиолай повернулся к очагу, — эй, хозяин! Когда там уже будут наши рыбки?