Волки

— Стоять! — раздался вопль одного из бежавших к ним караульных, — тревога!

— Тревога! Даки!

Где-то совсем близко полыхнуло рыжим, загудело пламя.

— Бегите! — крикнул Деметрий.

— Куда?

— Туда! Там выход!

Он указал в сторону пролома в стене.

— А ну, стоять! — первым до фабра добрался сагиттарий.

Подскочил, ударил наотмашь мечом. Деметрий прикрылся щитом и сделал короткий выпад киликийцу подмышку. Тот был в длинной кольчуге, но она его не спасла.

Сагиттарий заорал. Деметрий сбил его с ног щитом. Следующим оказался Бесс. Вот уже Сальвий оказался Торквату не по зубам. Он легко отвёл клинок фабра, перехватил щит за верхнюю кромку, рванул. Деметрий не удержался, покатился по земле. Однако торжествовать Бессу не пришлось. За его спиной оказалась Гергана с каким-то дрекольем. Старуха огрела эксплоратора по голове.

— Полежи-ка, милок!

— Тревога!

— Бегите! — закричал Дида.

— Пожар! Горим!

Ауксилларии толкаясь, торопились выбраться наружу. Все одетые. В нынешнюю стужу никто на ночь не раздевался. Но без кольчуг. Некоторые успели нахлобучить шлемы.

На крышах двух бараков жарко горели смоляные факелы и пламя, несмотря на снегопад, стремительно распространялось, раздуваемое ветром. Без масла, добытого женщинами, тут тоже явно не обошлось.

— Пожар!

— А-а-а!

Леденящий душу вопль забился над мгновенно взбудораженным кастеллом. Выбирающимся из подожжëного барака заступила дорогу огромная нечеловеческая фигура.

В одной еë руке (или лапе?) сверкнул… фалькс. В другой горел факел.

Длинный клинок описал дугу, и человеческая голова покатилась по выстуженной земле.

По ушам ударил раскатистый рык, напугавший бы и льва.

Бревки заорали, завизжали от ужаса, а здоровенная тварь в считанные мгновения изрубила в куски ещë троих, а одному сунула факел в лицо.

— К оружию!

— Спаса-а-а…

В бараке, запертом Дидой, попавшие в ловушку ауксилларии пытались вынести дверь, бились плечами. Она не поддавалась.

— Помогите!

Факел, вращаясь, полетел на крышу. Уложенная там мокрая от снега солома зашипела, загораться не спешила. Зато дымила будь здоров.

Существо, разбрасывая вопящих бревков, бросилось куда-то в сторону, исчезло, но почти сразу снова вынырнуло из тьмы. Размахнулось и на крышу полетела амфора. Опять треск черепков и жадное пламя взметнулось высоко в небо.

Тармисара бежала, подхватив дочь на руки. Неслась, не разбирая дороги, уворачиваясь от обезумевших бревков. Те, впрочем, и не пытались ловить женщин, сами метались в ужасе. Их подгоняла смерть. Она следовала за Тармисарой по пятам.

Совсем рядом мелькнула оскаленная морда. Дайна завизжала, а следом за ней заверещал один из ауксиллариев, едва не схвативший Тармисару.

Смерть следовала за женщиной и девочкой по пятам, но вовсе не затем, чтобы забрать их жизни. Нет. Она оберегала их. Никто не мог к ним приблизиться.

— Скорее! — кричал Дида, — сюда!

Он зажимал ладонью бок. Всё же досталось старику. Деметрий снова с кем-то рубился. Пятился к пролому.

— Поспешайте, люди! — голосила Гергана.

— Лезь быстрее!

Дида бесцеремонно подтолкнул мать тарабоста Вежины к дыре. Подхватил за шиворот верещащую Ялу, споткнувшуюся у самого выхода.

— Давай, шевели жопой, дурёха!

Деметрию приходилось совсем туго, он был уже дважды ранен и еле отбивался щитом, не в силах нанести ответный удар. Ему на выручку бросилась жена Диды, вооружённая долаброй.

— Скора! — закричал старик, — Скора назад!

Она даже смогла кого-то ударить, но до чужой плоти кирко-мотыга не добралась, а в следующее мгновение последний из эксплораторов легко её обезоружил. Ударил в ответ.

— Скора!

Женщина обернулась. В глазах её застыло удивление.

— Дида…

Она повалилась на снег, а следом, заливая белое красным, рухнул Деметрий.

Эксплоратор бросился к Диде. Тот поднял меч.

— Ну, иди сюда, сучий потрох, — процедил старик, — я не таких укладывал…

«Сорок лет назад».

Тармисара добежала до Деметрия. Весь бой и хаос сместился к воротам, а здесь, у пролома остались только выбиравшиеся наружу женщины, старик и паннонец. Эксплоратор один одинёшенек, но кто его теперь удержит? Натворит дел, ублюдок.

Дида отступал и было видно, что продержится он недолго.

Деметрий был ещё жив, он перевернулся на живот и пытался ползти. Тармисара хватала ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Она совсем выбилась из сил. Спустила на землю дочь и вывернула меч у фабра из пальцев.

— Н-на!

Удар, нанесённый со спины, пришёлся эксплоратору в шею. Фонтаном брызнула кровь, женщине прямо в лицо. Паннонец захрипел и вдобавок напоролся на меч старика.

Дида привалился к частоколу и медленно сползал на землю.

— Беги… — прошептал он еле слышно.

— Мама! Мамочка! — ревела Дайна.

Женщина обернулась. Никто их не преследовал. Бараки пылали. У ворот метались тени. Они кричали, рычали. Им сейчас было не до беглянок.

Тармисара бросилась к Деметрию.

— Беги, дура… — прохрипел фабр.

— Я не брошу тебя!

— Дура… — Деметрий уронил лицо в снег.

Тармисара попятилась, схватила дочь за руку и вытолкала в пролом.

— Примите!

А сама обхватила за плечи Диду и потащила следом.

— Брось, девка, надорвёшься… — шептал старик.

Тармисара ревела, бранилась, но продолжала тащить.

Существо металось во тьме, разрываемой в клочья пляской ликующего пламени. Одна из крыш обрушилась. Жадный огонь пожирал стены. В запертом бараке уже никто не стучал, не кричал и не бился в дверь, все там задохнулись, в том числе и декурион Герострат.

Бледарий находился в другом, он выбрался, как и Тиберий с Титом.

— Строй! — орал Лонгин, силясь перекричать рычание твари, — черепаху!

Паннонцы, для которых грозный рëв начальника пострашнее рыка всяких там ликантропов, попытались выполнить приказ, но выходило у них плохо. Всадники-эксплораторы — они не были легионерами, по спинам которых не раз прошлась палка центуриона. Не преуспели в том и варвары бревки. Никакой черепахи у Лонгина не получилось, но кое-какая стена щитов всë же сформировалась.

— Загоняй его к частоколу! — командовал Тит.

Легко сказать. Пока что загонял их ликантроп.

Бледарий не праздновал труса и храбро бросился в бой, собрав возле себя человек шесть. Тварь расшвыряла их играючи. Опцион, отброшенный мощным ударом, пытался подняться на четвереньки. Рядом один из бревков выл, силясь запихнуть в распоротый живот собственные кишки. Его обезумевший взгляд метался и в нëм уже не было ничего человеческого.

Бледарий выплюнул выбитые зубы, тяжело поднялся на ноги. Перехватил двумя руками меч.

Тварь приближалась и в выражении оскаленной морды опциону почудилась радость, будто чудовище давно жаждало встречи именно с ним, Бледарием. Он не ошибся, хотя ему так и не суждено было узнать причину.

— Су-у-к-а-а! — заорал бревк и ударил.

Его клинок рассёк пустоту, а в следующее мгновение неведомая, неодолимая сила подбросила опциона вверх.

Тиберий завороженно смотрел, как тварь схватила опциона за ногу и закрутила над головой одной рукой, а потом, будто дубиной сбила с ног ещë живым человеком нескольких его товарищей.

Тварь вертелась и расшвыривала бревков, которые очень быстро прекратили наседать и бросились наутëк.

Наконец, разогнав их, ликантроп швырнул опциона в стену щитов, которую таки выстроил Тит. Стена рассыпалась. Воины покатились по снегу.

Оборотень рассëк фальксом очередного бедолагу и походя, безо всякого усилия, не отрубил, но оторвал голову другому. Просто свободной безоружной лапой с когтями-кинжалами.

Он демонстрировал просто-таки неописуемую мощь.

Тит восстановил строй из уцелевших.

— Жми его к частоколу!

В огненном хаосе, в вихре метели, во тьме глаза успевали выхватить лишь стремительное движение твари, которая пропадала и мгновенно возникала в другом месте.

— Щиты держи крепче! Кто с копьями — коли его! Загоняй!

Ликантроп вновь появился перед строем, разбежался и прыгнул на щиты, сбив несколько человек.

— Достал! — раздался радостный крик, потонувший в воплях раненых, хрипах умирающих.

Тиберий не устоял на ногах, покатился кубарем. Где-то рядом орал Бесс. После удара Герганы он смог очухаться и присоединился к Титу. Чтобы нарваться на ликантропа. Максим успел увидеть, как тварь схватила Сальвия за руку и швырнула, как до того Бледария.

Тиберий выронил меч и шарил по земле. Повезло, нашëл быстро, пальцы сомкнулись на рукояти. Декурион поднялся и… практически нос к носу столкнулся с ликантропом.

Тот замер, буквально вцепился горящим взором в Тиберия.

Максим не чувствовал ни рук, ни ног. Остолбенел, не в силах оторвать взгляда от сверкающих глаз твари. То был волк. Человек-волк. Оскаленная морда не несла никаких людских черт, но двигался оборотень на задних лапах и во всей его фигуре, не считая башки, людского всё же было больше.

А самое главное — взгляд. Совершенно осмысленный. Человеческий.

Ликантроп медлил, будто и его заворожил этот жалкий смертный.

— Умри, тварь! — кто-то из паннонцев прыгнул на чудовище сзади, ударил мечом. Ликантроп взвыл, рванул когтями. Тиберий совсем оглох от нового вопля, а тварь снова повернулась к нему, отшвырнув оторванную руку несчастного эксплоратора.

Тиберию на миг показалось. будто он услышал, как тварь звериной своей глоткой смогла прорычать торжествующее:

— Ты!!!

Декурион попятился.

— Нет… Нет! Не надо! Не-е-ет!

Ликантроп шагнул вперёд, но тут кто-то оттолкнул Тиберия в сторону. Падая, Максим успел увидеть, что путь твари заступил Тит и его крик едва не погасил сознание декуриона.

Дальнейшее он помнил смутно. Валялся на снегу. Ауксилларии орали, тварь рычала, но теперь как-то… удивлëнно. Падая в бездну беспамятства, Тиберий успел осознать, что те, кто не раз в продолжавшейся суматохе споткнулся об него — они шли вперёд. Теснили тварь.

И она пятилась.

А потом он провалился во тьму, где уже не было никаких звуков, никаких чувств. Совсем ничего.