Лютица

— вино хорошее… Я не люблю врать! Но, наше всё равно лучше! Французы делают самое лучшее вино среди всех народов! Мой личный погреб в Амьене тому подтверждение!

— в вас говорит патриотизм и эгоизм Симон! — не соглашался грек. — Вы не согласны здесь и сейчас со мной, что моё вино лучше, но когда вы уедете, вы будете ещё долго его вспоминать!

— чёрта с два! — выпалил Симон сгоряча.

— неужели? Вы так уверены, даже бутыль не возьмёте в дорогу? — ехидно спросил грек.

Симон замешкался, потирая затылок.

— ну, если вы прямо настаиваете, то, как мне отказаться? Я бы взял на пробу ещё один бутыль… Но! Не нужно раньше времени радоваться! У меня в Тулузе есть один товарищ, который первый специалист по напитку богов, так вот я бы дал ему на дегустацию вашего вина, и после его вердикта, даже готов прислать вам письмо с ответом!

— вот оно как? Тогда так и сделаем! А пока наливайте до верха, у меня есть тост! — заявил Дионисий, махая рукой.

— вам тоже налить Любомир? — спросил Монфор.

— нет, благодарю, я не пью.

— какая досада! Вы многое теряете, то есть я хотел сказать… — заплёлся язык Монфора.

— АГА! Вот вы и попались! Я так и знал! — радостно крикнул грек. — Всё что мне нужно было, я услышал! — с гордым видом как у орла стоял грек.

Монфор разлил трём мужчинам вина и совсем понемногу женщинам, всем кроме Радки.

— итак! — завёл грек с вином в руке. — Не знаю как гости, но я удивлён. Я должен извиниться перед всеми вами, за то, что наговорил много глупостей там на улице… Хочу, чтобы мы все забыли об этом и оставили это в прошлом. Я хочу выпить вместе с вами прекрасные женщины и добротные мужи за эту странную и такую неожиданную встречу, которая объединила целых пять наций! Великий Платон! Это ж надо было случиться такому, чтобы граждане Болгарии, Франции, Сицилии, Греции и земля ей пухом Византии собрались за одним столом и так дружно общались? Разве это не чудо? Я считаю, что все народы хороши и достойны друг друга, так выпьем же за дружбу народов!

— аминь! — выкрикнул Симон и встал самым первым. За ним последовали остальные и ударив чаши друг о друга все выпили залпом.

Грек продолжал беседы с французом, на этот раз про всякие устройства по сбору урожая и садоводства, вине и еде. Они действительно так разговорились, будто всю жизнь были друзьями. А в этот момент Любомир встал из-за стола и подошел Сицилийцу.

— нам нужно поговорить наедине, давайте выйдем во двор.

Карло не мешкая встал, и они пошли говорить во двор, освещаемый светом яркой, молочного цвета луны.

— что вас беспокоит Любомир?

— у меня к вам очень серьёзный и важный разговор.

— я весь во внимании!

— скажите Карло, какова жизнь в Сицилии, и конкретно в вашем городе Палермо?

Здоровяк от этого вопрос расцвёл как сад в маю. Он улыбнулся и ответил:

— а почему вы интересуетесь?

— я вам позже отвечу на этот вопрос, а сейчас я хотел бы услышать, что вы можете рассказать о своей родине.

— что же, там жизнь как в раю!

— к сожалению, я не бывал в раю, пока только посещал ад, — улыбнулся болгарин — расскажите каково это?

— если коротко, то жарко и красиво! Любомир, ваш вопрос пробуждает во мне те прекрасные воспоминания, которые всю дорогу грели мне душу, пока я был в этом проклятом походе.

— расскажите о них. Я должен представить себе, каков город Палермо.

— Палермо, это когда солнце рано встаёт и поздно садится. Когда оно греет крайне горячо, но не так, чтобы твоя голова расплавилась, как масло на сковородке. Палермо это безумной красоты женщины и добрые, галантные мужчины. Это величественные соборы и храмы Христа, куда люди ходят с удовольствием, почитая нашего Бога. Этот город имеет средней ширины улицы укрытые брущаткой и цветами, по которым ходят кони и бегают дети, жизнь кипит, но людей не настолько много как в том же Константинополе, о котором мне рассказывали девушки из монастыря. Палермо это возможность работать и заниматься любимым делом и получать за это хорошие деньги, потому что сам город является большим торговым портом и постоянно расширяется и процветает. Там люди живут счастливо, потому что имеют возможность любить друг друга, работать и растить детей. И наконец, это небольшие горные массивы и всепоглощающее море вокруг, которое своей лазурью влюбляет в себя любого человека, который способен чувствовать.

От этого описания Любомиру стало и хорошо и дурно одновременно. Это действительно походило на рай на земле. Любомиру стало хорошо из-за того что ему сильно захотелось туда убежать, уплыть и спрятаться от всей этой жестокости, которую он пережил за пятнадцать лет. Дурно ему стало от того, что этого может никогда не произойти, ведь он ещё не спросил о главном у рыцаря.

— ваши слова полны любви к своей земле Карло.

— так и есть. Я люблю свою землю больше всего на свете, за исключением, конечно моей прекрасной жены, которую я люблю ещё больше!

— ваша жена ожидает вас? — спросил Любомир без тени иронии.

— странный вопрос! — засмеялся Карло. — Я полагаю что да! Когда я уезжал, она носила нашего наследника, и я думаю, что он или она уже ползает по кроватям нашего дома!

— извините за такой глупый вопрос, просто здесь женщины немного иначе относятся к мужчинам. Я говорю это в том понимании, что многие люди меняются и ожесточаются от жизни в нищете и постоянных проблемах. Женщины бросают своих мужчин, если вдруг увидят, нечто более светлое впереди себя, а мужчины бросают своих женщин, когда становятся не в силах их содержать, ну и всё в таком духе, поэтому собственно я и спросил!

— это очень жестокая картина мира Любомир. Война никогда не приносила никому счастья и радости, кроме тех, кто её затеял. Не думал, что здесь всё так плохо. Я конечно был осведомлён о том, что не всегда мужчина и женщина живут в мире и согласии между собой, но у меня на родине, такое горе не часто случается.

— может быть, вы просто не обращали внимания, как другие живут?

— возможно. Не буду с вами спорить.

Любомир присел под апельсиновое дерево, и глядя на луну, вновь заговорил.

— мне очень жаль Карло, что вы так не вовремя расстались со своей супругой, но почему вы бросили жену и выбрали этот чёртов поход? Я слышал ваше объяснение, что вас предали, но разве не было другого выхода, чтобы избежать этой ненужной бравады?

Карло тяжело вздохнул и потупил взгляд в землю.

— я молодой глупец. Сейчас я понимаю, что я виноват. Виноват, по многим причинам. Также я понимаю, что всегда можно было поступить иначе, но что сделано, то сделано… Решение не изменить, и если бы вы спросили, как бы я поступил, если бы мне снова дали возможность выбрать, то я однозначно бы выбрал — не ехать. Я бы нашел тысячу и одно оправдание, чтобы отказаться.

— я это понял, но почему вы в первый раз согласились?

— я всегда был глуп. Храбр, силён, мастеровит, удачлив в некоторой степени, но глупость это моё слабое место. Разве человек может быть идеален и принимать всегда правильные решения? Я думал, что крестовый поход это миссия божья. Я думал, что Бог меня испытывает, предоставляя мне такое испытание, чтобы я искупил грех, который сотворил во время третьего похода…

— но?

— но, сейчас я понял нечто другое. Бог дал мне шанс понять, как я ошибался и заблуждался, когда принял решение участвовать в четвёртом походе. Жизнь идёт и нельзя постоянно думать о прошлом, где ты совершил, какие бы то ни было ошибки! Бог недаром дал человеку свободу и право выбора, а также возможность думать. Хорошие и плохие решения всегда весьма относительны, поэтому нельзя сказать насколько кража реликвии была хорошим или плохим действием с моей стороны. Возможно, я должен был лучше подумать и понять, что ещё тогда Бог меня испытывал и указывал на то, что крестовые походы не несут свет людям, к которым мы приходим, принося свою веру, которая им не нужна. В основном мы несли смерть и разруху. В этом вся загвоздка. Я этого не понял вовремя и надумал себе разные оправдания, чтобы получить искупление перед Богом, вместо того чтобы остаться дома, не совершать ещё больший грех и жить рядом со своей женой. Есть пословица хорошая пословица, которая характеризует мою ситуацию.

— и как же она звучит?

— у человека в жизни есть два самых важных дня. Первый это, когда он родился, а второй, когда он понял зачем.

— и вы поняли зачем?

— когда я шел по разрушенной столице Византии, то понял.

— много вы людей убили во время осады Константинополя?

— я их не считал, но хотите, верьте, хотите, нет, я как будто постоянно старался никого не убивать. Поход был обманом и гнусной ложью, чтобы за счёт наших жизней прибрать к рукам огромный город наполненный золотом. С самого его начала, я старался как можно меньше марать руки в крови ради Балдуина и Бонифация.

— хорошо, а что вы скажете о случае с монастырём? Что произошло?

— не буду лгать. Там я превратился в настоящего крестоносца, каким нас видят все люди, который убивает и уничтожает врагов-еретиков как обезумевший носорог!

— Василина мне сказала возле таверны, что вы вдвоём убили десять человек. Господи, вы весьма опасны, надо отметить! Это же были не мальчики со двора, а такие же профессиональные рыцари!

— это да. Но, я воспользовался их слабостью, пока они насиловали женщин. Не скажу, что я сделал это специально, тогда я думал только о том, что они насилуют женщин и их нужно лишить жизни любой ценой и как можно быстрее. Больше мне нечего добавить в своё оправдание. Могу только сказать, что на моих руках больше крови, чем на руках Симона, я убил восьмерых.

— мать честная… Каким оружием это было совершено? Мне просто очень интересно, так как я тоже в своё время наубивал много солдат…

— я всегда орудую длинным клеймором с тридцати сантиметровой гардой и ста десяти сантиметровым клинком.

— вот же срань господняя… И сколько весит это безумное оружие?

— по-разному, конкретно мой почти восемь килограмм.

— господи… Как таким оружием вообще возможно кого-то убить? Вас же поразят, прежде чем вы замахнётесь! — возмутился Любомир.

— не каждый способен им управиться, это факт. Но, мне как-то удавалось до этого. — ответил Карло улыбаясь.

— ладно, Карло. Пришло время, перейти к главному вопросу, который меня тревожит.

— говорите Любомир, я слушаю

— я хочу увезти мою супругу и мать подальше отсюда. Я знаю, что здесь будет скоро война. Не могу знать, когда именно, и кто с кем будет воевать; знаю только, что будет воевать Калоян, это уж точно. А там где он воюет, наступает кровавый мрак. Вы уж поверьте мне, я знаю.

— это весьма разумное решение, тем более что мы спешили неспроста. Сам Бонифаций Монферратский хочет захватить Фесалонники и запад Греции. Поверьте Любомир, если этот ваш Калоян сойдётся войной с Бонифацием, здесь мало места будет всем…

— я об этом и говорю. Я хотел попросить у вас шанса, присоединиться к вам. Чтобы мы все вместе уплыли отсюда. Вы даруете нам такую возможность? И есть ли у нас хоть малейшая возможность прижиться у вас на родине?

Карло улыбнулся при этих словах и ответил.