Король Теней

Глава сорок девятая

В два часа после полуночи по улицам брела одинокая фигура.

Он знал, куда направляется. Ранее вечером он последовал за толпой людей к этому месту и хорошо запомнил его, а теперь в безмолвной темноте он вошел в Центр Всего Сущего и снял свою безупречно белую треуголку.

Две дюжины свечей все еще горели, но давали слабый свет. Впереди на огромном корабельном колесе и привязанной к его центру фигурке висели гирлянды. Еще больше гирлянд украшало стены. Очевидно, это была красивая церемония, хотя ему было запрещено на ней присутствовать.

Он не возражал.

Теперь он жил здесь и должен был подчиняться местным правилам.

После того, как Мэтью покинул его комнату, ДеКей вышел на улицу и увидел отплывающий корабль. Он наблюдал за ним, пока тот не скрылся из виду. ДеКею казалось, что он вспомнил сон, в котором он сам плыл на каком-то белом величественном корабле.

Величественный. Это слово напомнило ему что-то. Может, он знал человека с похожим именем. Величественный… Великий… Нет, кажется, нет.

Он оглядел зал церкви... его неподвижность... его безмятежность. Затем подошел к каменному пьедесталу, стоявшему на платформе, и вынул деревянную чашу из ее вместилища.

Чашка была наполовину наполнена мутной белой жидкостью.

ДеКей сел на платформу, оглядел убранство и подумал, что все правильно… сейчас он находился в нужном месте.

Он совершал ужасные поступки, от которых его сердце и душа были непомерно тяжелы. Он не мог вспомнить, что именно совершал, но четко знал, что избрал по жизни неверный путь. Он забыл тог мальчика, который любил отца и лошадей… да и саму жизнь. Пытаясь достучаться до этого мальчика вновь, ДеКей раз за разом терпел неудачу.

Здесь он встретил красивую женщину, и ее прикосновение сделало красивым и его самого. Всего на мгновение — но это мгновение стало для него даром, дороже всякого золота.

Он снял маску и отложил ее в сторону.

А потом он выпил жидкость, всю, до последней капли. Его рот открывался не очень широко, так что часть пролилась на белый пиджак с блестящими золотыми пуговицами, но он проглотил большую часть, и когда чаша была осушена, он поставил ее на постамент.

Все было готово.

Рот наполнялся горьковато-сладковатым привкусом. В каком-то смысле именно таким был вкус самой жизни — сладость и горечь, смешанная воедино. Нужно было брать то, что предлагает чаша.

Через некоторое время, наблюдая за горящими свечами, ДеКей почувствовал сонливость. Он устал. Он очень сильно устал. Он подумал, что мог бы лечь на платформу и закрыть глаза... отдыхать... видеть сны...

Так он и сделал.

Сможет ли Мак снова оказаться тем мальчиком?

Во полусне он шел по зеленому пастбищу, и на нем была куртка с подпитым овчиной воротником. Он шел и вдруг услышал, что позади него кто-то идет. Кто-то большой ступает прямо по его следам.

Он обернулся и увидел лошадь... темно-коричневую, с рыжей гривой и хвостом. Сильное и красивое животное, теперь стоящее неподвижно, ожидая, когда он пойдет дальше... Оно играло с ним.

Мак пошел дальше, и лошадь последовала за ним, шаг за шагом.

Когда он снова повернулся, лошадь пошла вперед, и он не испугался. Голова лошади наклонилась, ее зубы мягко вцепились в овечий воротник, и Мак медленно опустился на колени. Он опускался все ниже, пока дыхание лошади грело его мягким ветерком.

Гладкая щека Маккавея Декея прижалась к прохладной зеленой земле, и его глаза мирно закрылись.