Король Теней

Глава восьмая

С первыми лучами солнца Хадсон стоял на палубе на корме, наблюдая, как двое матросов закрепляют канаты на транце, и гадал, что происходит. Пользы от его догадок пока не было.

На борту «Тритона» он привык вставать со своего гамака если не с первыми петухами, то, по крайней мере, с первыми чаячьими криками. Сегодня он также проснулся рано и вскоре уже мерил шагами палубу. По его прикидкам, он преодолел уже милю. Эти прогулки стали бодрить его, и на четвертый день своего странного пленения на борту «Немезиды» он не стал отказывать себе в этом удовольствии.

Над пурпурным морем поднималось красное солнце. Дул сильный ветер, море было достаточно бурным, на волнах вздымались пенные барашки. Хадсон повернулся к югу и представил себе, что чувствует запах сухих песков и острых благовоний Африки, которая, как он знал из рассказов погибшего капитана По, находилась примерно в двухстах милях отсюда.

День обещал быть теплым здесь, на борту обитой бархатом тюрьмы. По крайней мере, еда здесь была хорошей. Вдобавок Хадсону выделили отдельную каюту размером со шкаф, что его вполне устроило. Ему больше не приходилось спать в окружении храпящих и сопящих членов экипажа. Будучи пленником, Хадсон чувствовал себя не так уж плохо. Когда они с Мэтью и Профессором доберутся до суши в этой странной компании, начнется совсем другая история, но пока до этого было слишком далеко.

— Пора.

Хадсон почувствовал толчок в спину. Он обернулся и увидел Фалькенберга.

— Пора, gudden, — сказал Фалькенберг с кривой улыбкой. Он поднял рапиру, которую сжимал в левой руке. Вторую рапиру он держал в правой. — Выбирай.

Хадсон нахмурился.

— В чем дело?

— В том, что прошлой ночью ты сказал мне, что тебе недостает тренировок. Так что я решил прийти тебе на помощь.

— А, так ты хочешь получить урок? Я бы хотел напомнить тебе — на случай, если ты забыл, — что ты всего на два года младше меня.

Фалькенберг отвесил короткий поклон в знак уважения к правде.

— Да, — сказал он. — Но и я хотел бы напомнить тебе, что я был трехкратным чемпионом по рапире на национальных соревнованиях в Стокгольме. И тебе никогда не удавалось победить меня в тренировочном бою, насколько ты помнишь.

— Я помню, как кое-кто смухлевал, ударив меня коленом по яйцам, когда был близок к проигрышу, — ответил Хадсон, также кивнув из уважения к правде.

— Может, и так, но ведь главное — победа, не так ли? — Фалькенберг протянул рапиру, которую держал в левой руке. — Я думаю, эта тебе подойдет. Она немного легче — для руки постарше.

— Что ж, вот тебе мое немощное спасибо. — Хадсон взял рапиру и придирчиво осмотрел ее. В длину она составляла почти три с половиной фута. — Фехтование заточенными клинками? — спросил он. — Тебе так хочется увидеть собственную кровь этим утром?

— Что такое жизнь без небольшого риска? — развел руками Фалькенберг. — Кстати, если хочешь, я подстригу тебе бороду.

— Правда, Бром… схватка на корабле, с этой качкой и на таких волнах? Кстати, а что эти люди там делают? — Хадсон указал на двух матросов, которые разделись до пояса, закрепили под мышками веревки, а на шею повесили какие-то кожаные футляры, свисавшие им на грудь. Сейчас они как раз выслушивали приказ капитана Брэнда.

— Шторм, в который мы попали, все-таки нанес нам некоторый ущерб, — сказал Фалькенберг. — Руль постоянно заклинивает то в одну сторону, то в другую. Это будет третий раз, когда они спустятся вниз, чтобы освободить эту штуку. Итак, ты готов к уроку?

Хадсон наблюдал за тем, как люди спускались с кормы, а Брэнд и боцман инспектировали их работу.

Фалькенберг взмахнул рапирой перед носом Хадсона.

— Ну же, gudden, прояви немного мужества!

— Чему быть, того не миновать, — покорно сказал Хадсон и начал поднимать свою рапиру в защитное положение, когда Фалькенберг отбил ее в сторону. Сила удара едва не вырвала оружие из рук Хадсона.

— Никаких поблажек! — заявил Фалькенберг. Его бледно-голубые глаза блестели весельем и озорством. — Давай сделаем это по-солдатски!

По-солдатски, — повторил про себя Хадсон. Это означало сражаться так, как будто ты вернулся на поле боя, где правила и джентльменский этикет были лишь дополнительной возможностью для врага насадить твою дыню на пику. Но орудовать заточенными клинками на корабле, раскачивающемся на сильных волнах? Хадсон думал о том, что Ангел Смерти — старое прозвище Фалькенберга среди наемников — не просто так связал свою судьбу с хладнокровными убийцами: его привлекала опасность, его тянуло в ситуации, где тебе могли пустить кровь или сделать что похуже.

— Я думаю, — сказал Хадсон, — что просто продолжу свою…

Прогулку, — хотел сказать он, когда клинок Фалькенберга взметнулся вверх и нацелился прямо на его голову. Повинуясь импульсу, рука взлетела, рапиры со звоном ударились друг о друга, и оружие Фалькенберга отклонилось вправо. Когда Хадсон отступил, чтобы снова выразить протест против этого неразумного состязания на шаткой палубе, Фалькенберг бросился вперед с безумной ухмылкой. Его рапира была нацелена Хадсону в грудь.

Итак, борьба началась.