Немая
- Автор: Агаша Колч
- Жанр: Исторические приключения / Самиздат, сетевая литература / Фэнтези: прочее
Читать книгу "Немая"
Глава 4
– Ты здесь ночевать собралась чё ли, матушка? – строго спросил от входной двери неслышно вошедший мужчина, заставив нас вздрогнуть от неожиданности.
Думаю, не хотел он нас напугать. Просто мы с боярыней увлеклись её преображением и не услышали шагов на крыльце.
Вошедший слегка пригнул голову, чтобы пройти в низкий дверной проём, и показалось, что он склонился, приветствуя нас. А когда выпрямился, то я поняла, что ошиблась – этот кланяться не приучен. Напротив, я присела в глубоком реверансе, едва сдержав себя, чтобы в пояс не поклониться.
Кажется, раньше я это называла харизмой. Такой мощью веяло от мужчины! Стать, взгляд, голос – всё говорило, что наделён он властью огромной. Это видно было даже несмотря на то, что сейчас гость выглядит немного ошарашенным.
Первые секунды смотрел боярин на женщину не узнавая – так изменили её макияж, причёска и платье. А когда понял, кто перед ним стоит, слегка голову в почтении склонив, то не смог сдержать восхищения.
– Анна, как же ты хороша! – обошёл по кругу, рассматривая и дивясь изменениям неожиданным, а потом припечатал: – Чтобы той гадости белой никогда больше на лице твоём не видел! Поняла?!
– Да, государь, – кротко, аки голубица, молвила с легким поклоном моя гостья. Ресницы, слегка подкрашенные – я только густоту и длину подчеркнула – опустила, скрывая радость от произведённого эффекта. – Позволишь ли, супруг мой, в таком виде на приёме завтрашнем в посольстве присутствовать?
– Дозволяю! – согласился мужчина, чем несказанно восхитил меня. Разрешить жене выйти в люди с непокрытой головой – это поступок. Не сильна я в парикмахерском искусстве, поэтому не стала ничего менять в причёске клиентки. Достаточно было снять с головы шаль и волосяник богато расшитый, чтобы увидеть, как к лицу ей коса, короной уложенная.
А ещё меня накрыло понимание, что боярин едва сдерживается, чтобы не выкинуть нечто неподобающее от счастливого осознания – этакая краса ему принадлежит. Например, заорать от восторга или схватить жену в охапку и закружить радостно, или впиться жадным поцелуем в уста сахарные. Даже жаром обдало от эмоций чужих. И не только мужских.
Боярыня Анна под горячим взглядом мужа раскраснелась, грудь в целомудренном вырезе платья вздымалась от взволнованного дыхания, пальчики трепетно теребили платочек кружевной. Вот прям не дама замужняя, а дева невинная на смотринах.
Захотелось мне выскользнуть из комнаты и гостей наедине оставить, да самой эмоции успокоить, но, двинувшись к выходу, привлекла к себе внимание боярина.
– Твоих рук дело? – спросил. Киваю, что ж очевидное отрицать. Боярин же из-за пояса достал кошель и на стол бросил. – За работу твою, мастерица!
Звякнуло достойно. Только золотые монетки такой звук издают. Числом не менее пяти. Ещё раз приседаю в низком реверансе. На сей раз с благодарностью. А выпрямившись, показала на ещё одно платье.
– Не понимаю, – хмурится мужчина. – Скажи нормально!
– Дарья немая, государь, – объясняет ситуацию мужу боярыня, а потом ко мне обращается. – Это платье тоже могу забрать? – усердно киваю. – А то? – тонкий пальчик тычет в дальний угол, где приткнулся третий манекен.
Нет, качаю головой, а потом жестикулирую, объясняя причину. Ладонью вдоль лица провожу, морщусь и отмахиваюсь.
– Не к лицу будет? – переспрашивает мужчина, разгадав ребус моей пантомимы. Киваю усердно и улыбаюсь его догадливости. Но следующая фраза обращена уже не ко мне: – Забавная какая, – говорит он Анне и берет её за руку. – Домой пора, матушка. Загостилась ты здесь. Грег уже тревожиться начал и гридня за мной послал, боясь ослушаться твоего приказа не беспокоить. Не бывало такого.
– Прости окаянную, государь мой. И впрямь времени счет потеряла. Хорошо здесь, спокойно. Суеты нет, Дарья молчит, но работу свою споро делает. Не прогневайся, но теперь я сюда часто наезжать стану.
– Да во благо, ладушка. Если тебе в радость, то чего ж мне противиться? Но предупреждай допрежь.
Боярыня голову склонила, выказывая покорность мужу, и пошла уже было за ним к выходу, но обернулась:
– Прощай, мастерица. Это всё, – она махнула в сторону одежды, в которой приехала, и на платье новое взглянула, – челядь заберёт.
Очередной реверанс на прощанье. А потом выдох: «Нифига себе! А что это было?». И ещё один вопрос в голове крутился с первой минуты, как боярина увидела: где я могла его видеть? Лицо, манера говорить и двигаться были очень знакомы. Но в то же время я понимала, что он совершенно чужой дядька. Словно память затуманило.
От размышлений отвлек цокот каблуков подбитых, и в дом вновь вошёл воин, боярыню охранявший.
– Царица приказала поутру забрать всё, что следует. Я повозку с рассветом пришлю. Готово будет?
Киваю растерянно, а сама едва челюсть от падения удерживаю. Кто царица? Боярыня вот эта, что платья у меня купила? А муж её, значит, царь? Граждане, да это же полный «Пииииииииииииииии!»
Я сидела, тупо уставившись в одну точку, дивясь собственной глупости. Все очевидно было, а я не признала. Профиль царя нашего Василия многократно на монетах видела. И царицу Анной зовут. Всё очевидно, но я не поняла.
Развязала кошель, желая ещё раз посмотреть на чеканный профиль самодержца, и на стол высыпалось семь золотых монет. Щедро!
Чтобы завтра не метаться кошкой угорелой, аккуратно расправила и сложила наряды царские, завязала в узел. Платье на манекене пока оставила, только накрыла чехлом, чтобы завтра не залапали руками грязными ткань нежную. А ещё достала с полки комплект спальный нестерпимо алого цвета, упаковала в мешочек шёлковый, обвязала лентами атласными. Пусть царская чета порадуется подарку.
– Что так поздно, Даша? – встретил меня вопросом дед. – Говорят, выезд царский у мастерской твоей стоял. Правда ли?
Новости с телеграфной быстротой по городу распространяются. Так оно и понятно: событий значительных мало, а тут целый царский выезд, да на нашей улице. Явление невероятное!
Покивала с улыбкой, подтверждая известие. И только было собралась переобуться, как со стороны кухни вошёл с самоваром в руках Ерофей.
– Здравствуй, невестушка! – легко поклонился мне жених. – А нас на праздники распустили. Гуляют студиозусы.
Глядя во все глаза на парня, с трудом удерживала отвисающую челюсть. Второй раз за вечер такое потрясение – это как-то слишком. Вспомнила я, где царя видела. По нашему дому уже который год шастала слегка уменьшенная и сильно помолодевшая копия Василия IV из рода Витославича. И опять всё на поверхности – и схожесть, и то, что парень Васильевич, и моя невнимательность.
С отчаянием посмотрела на чародея, пусть скажет, что у меня глюки на нервной почве. Но Осей и не думал успокаивать, напротив, подтвердил мою догадку, прошептав на ухо:
– Позже поговорим. – А потом нарочито громко и строго спросил: – Ужин в этом доме сегодня будет?
Как же хорошо, что я упросила Душана к нам переехать, а дед на это «добро» дал. Нет нужды постоянно отвлекаться на хлопоты домашние, ежедневно голову ломать над извечной женской проблемой «что приготовить?». Домовой был работящий, смекалистый и инициативный. В первые же дни расспросил нас с Осеем, чем мы завтракать любим и что на ужин предпочитаем. Подсмотрел, дотошно выспросил и запомнил, как готовятся диковинные кушанья типа пиццы, супа-пюре из тыквы на сливках, фаршированных перцев и прочие изыски, рецепты которых застряли в моей памяти намертво.
Чистоту поддерживал идеальную. Пользовался тем, что нас с чародеем днём дома не бывает, и чуть ли не каждый день вычищал строение от чердака до подвала. Раз в месяц натирал полы, вызнав рецепт самодельной мастики. Где-то нашёл банника не у дел и рекомендовал позволить тому в мыльне поселиться. Чародей разрешил и теперь дважды в декаду наслаждался лёгким паром, хорошим жаром и ароматным веником. А после парилки – невероятно вкусным чаем, который заваривал нам Душан.
Вот всё же хорошо было. Быт налажен, у меня дело доходное, у деда служба любимая, у Ерофея учёба нужная. Откуда и зачем на нас свалилась эта заноза – родство парня с царём? Васильевич он, видите ли, иголку ему при примерке в зад! – безосновательно злилась я на жениха, который, не ведая о моих эмоциях, с наслаждением доедал второй кусок фаршированной щуки и сетовал на то, что редко студиозусов домой отпускают.
– Не сказать, что голодаем, но разносолами в трапезной не балуют. Щи да каша – пища наша, – объяснял он нам свою досаду, сыто отодвигаясь от стола.
За годы учёбы Ерофей вытянулся, возмужал и стал чувствовать себя намного увереннее. Ежедневные интенсивные тренировки тело подростка превратили в атлетическую фигуру. Теоретические занятия помогли развить логическое мышление, дали массу знаний в разных областях жизни. В разговоре он больше не бэкал и не мэкал, а излагал красиво и доходчиво. Одновременно, правда, при помощи артефактов, успешно изучал языки ближайших соседей: тюркский и мадьярский. Опыта пока парню не хватает жизненного, но это дело наживное. Ему ещё три года учиться.
Я хоть и продолжала иронично фыркать, слыша «невестушка» или «суженная моя», но всё чаще тайком засматривалась на наречённого и ловила себя на том, что скучаю по Ерофею, когда его долго из Академии не отпускают. А ещё злюсь, когда боярышни-клиентки начинают ему глазки строить. Безсоромные* девки!
*Безсоромная – бесстыжая (старорусский).
Как же дальше-то жизнь наша сложится? Не просто так сын царский потерян был. Пусть даже незаконнорожденный, но помешал же кому-то? А мать его где сейчас? Или он Анной рождённый? Сколько вопросов и ни одного ответа, который мог бы не только прошлое прояснить, но и тревогу о будущем развеять.
– Даша, пойдём к ратуше погуляем? – предложил жених. – Там торговля праздничная, карусели поставили, скоморохи представления дают. Пошли?
Отрицательно покачала головой. «Давай завтра, устала сегодня, не до гуляний мне», – подумала я, глядя на Ерофея, и пальцами изобразила нечто невнятное. Но он меня понял.
– Завтра так завтра. Отдыхай, лапушка. Тогда я к Силычу сгоняю, Фомку проведаю, – согласился парень, споро натягивая сапоги и набрасывая на плечи легкий зипун.
Фр-р-р! И упорхнул сокол ясный. А я смотрела вслед и думала: не то громко думать начала, не то студент научился мысленную речь слышать. Ведь из хаотичных движений пальцами вряд ли можно было понять, что конкретно я излагала.
– И думаешь громко, и его хорошо в Академии учат, – объяснил дед, закрывая дверь. – Пойдем поговорим.
Я резко обернулась и уставилась на деда. В голове мелькнуло непонятное: «И ты, Брут?»
– Не знаю, кто или что такое Брут, но я тоже тебя слышу.