Оружие Вёльвы

* * *

В усадьбе Кунгсгорд на острове Алсну Эйрик намеревался остаться на какое-то время. Возможно, на долгое. То, что он завладел усадьбой конунгов, будучи мужчиной из рода Мунсё[34], давало ему право собрать тинг свеев и спросить, не желают ли они признать его своим владыкой. Но Эйрик знал: такие вещи не делаются быстро. Показав свою силу и удачу, он мог набрать сторонников из тех, кто раньше поддерживал Бьёрна; Бьёрном многие были недовольны, многие опасались, что старик, истребив весь свой род, начнет питаться жизнями и других людей, и многие склонялись к тому, что пора бы ему уже возвращаться в Источник. В богатый вик Бьёрко на соседнем острове Эйрик не совался и даже поставил два корабля охранять его – разорения вика, создававшего большие богатства, он совсем не хотел, но мог взять с него выкуп. Сейчас во всяком вике была пора наибольшего оживления: после весны уже со всех северных и восточных земель туда пришли торговые гости с товарами, но мало кто успел сделать свои дела и уйти восвояси. Корабли Эйрика перекрыли подступы к нему: теперь ни один корабль не мог пройти туда из Восточного моря или обратно. Эйрик послал объявить, что любой желающий покинуть Бьёрко может это сделать, уплатив ему десятую часть стоимости товара.

У Снефрид тоже хватало дел на весь день. Нужно было кормить дружину в шесть сотен человек, а еще Эйрик хотел, чтобы столы в гриде были накрыты для всех окрестных хозяев и торговых людей из Бьёрко, которых он желал привлечь на свою сторону. Кроме здешней челяди, помогали дренги из дружин, выделенные для этого своими вождями, но Снефрид пришлось стать хозяйкой и управлять всеми делами. К счастью, в усадьбе оказалось достаточно скота и припасов, в Озере каждый день ловили сетями рыбу, и тем не менее Снефрид было некогда присесть.

Другую трудность составляло то, что заниматься делом ей приходилось под градом любопытных взглядов. Дружина Эйрика, датчане Торберна и сам Торберн, гости усадьбы и даже челядь – все таращились на красивую наложницу Эйрика. Всем хотелось знать – кто она такая, откуда взялась так внезапно, посреди военного похода? О ней знали только имя – Хравнхильд, остальное оставалось тайной. Сам Эйрик сообщил дружине лишь необходимое: что «госпожа Хравнхильд» будет хозяйкой этой усадьбы, пока он сам остается здесь, и он хочет, чтобы с ней обращались уважительно. Среди хирдманов ходили смутные слухи о загадочной женщине с закрытым лицом, о волшебном преображении в ночь Середины Лета. Тому помогали необычная внешность Снефрид, ее серебристо-серые глаза и взгляд, подобный клинку, – не прошло и двух дней, как в дружине и даже в самом вике Бьёрко уже господствовало мнение, что Эйрика почтила своей любовью женщина из рода альвов. Если бы кто прямо спросил об этом Эйрика или Снефрид, они бы и не подумали возражать. Дружина была со Снефрид почтительна, челядь слушалась. Но ее смущало множество незнакомых людей, постоянно толпившихся вокруг нее; это было все равно что оказаться среди говорящих деревьев. К такому она не привыкла – в округе Лебяжьего Камня появление незнакомца было событием.

Однажды ей показалось, что в толпе хирдманов во дворе усадьбы мелькнуло знакомое лицо; оно уже исчезло, когда Снефрид сообразила, кто это. Вегард? Осознав, о ком ей напоминают эти коротко остриженные волосы, неприметные черты и покатые мускулистые плечи, она быстро обернулась и стала вглядываться, но ничего похожего больше не увидела. Откуда Вегард Тихий Волк мог бы взяться среди дружины Эйрика? Померещилось? Хотелось, чтобы было так. До конца дня Снефрид внимательно оглядывала толпу, но ни Вегарда, ни еще кого знакомого больше не видела.

Однако мысли о нем ее не оставляли. Если это и правда Вегард – что тогда? Достанет ли у него дерзости подойти к ней здесь? А если достанет – как ей быть? Отдавать ларец ни в коем случае нельзя – если Снефрид не хотела этого делать до того, как познакомилась с Эйриком, то теперь, когда она связала с ним свои надежны, об этом не могло быть и речи. Но что делать? Просто отрицать, что она знает этого человека и владеет ларцом? Выход не из лучших. О́дин предостерегал не давать заведомо ложных клятв, а ей сейчас, когда помощь Одина требуется постоянно, ссориться с ним никак нельзя.

Может, рассказать Эйрику, что этот человек – из дружины Стюра Одноглазого, а значит, мыслит недоброе на самого Эйрика?

Да он же убийца! Снефрид даже остановилась над кадушками с тестом, где пять рабынь под ее присмотром готовили хлеб. Как она могла забыть о Рандвере!

Но Рандверу она никто, она не имеет права обвинять его убийцу. А кто имеет?

Подумав, Снефрид покинула поварню и перешла в грид. Эйрик беседовал с какими-то важными на вид людьми, похожими на богатых торговцев из Бьёрко, и она подошла к его телохранителям. Их было шестеро, и поскольку они постоянно находились где-то поблизости от Эйрика, она уже запомнила их в лицо и по именам.

– Эйлив! – окликнула она ближайшего.

Тот оглянулся на женский голос и встал. Как и все прочие, на Снефрид телохранители смотрели с настороженностью и любопытством – они были с Эйриком в той поездке на север и с самого начали видели женщину, которая в первые дни упорно прятала лицо под маской сейд-коны. Даже ее красота внушала настороженность – именно такая внешность, манящая и внушающая робость, должна быть у колдуньи, которая только наводит морок, притворяясь молодой и красивой. Но постепенно они оттаивали: «госпожа Хравнхильд» держалась со спокойным достоинством, не проявляя злобы или склонности вносить смятение в душу вождя и во всю дружину. Стоило ей чуть-чуть улыбнуться, приподняв уголки ярких губ, смягчить взгляд, сделав его ласковым, и каждый мог только одобрить выбор господина.

– Эйлив, я хочу кое о чем спросить. Не слышали вы, чтобы в войске были люди, вернувшиеся этим летом из похода на сарацин по Восточному Пути? Я верно знаю, что часть этих людей совсем недавно еще оставалась в Бьёрко.

– Я слышал! – раньше Эйлива ответил другой телохранитель, Геллир. – К нашему конунгу поступили на службу несколько дружин, их всего тут будет человек с полсотни.

– А кто-то из них тут есть? – Снефрид оглядела грид.

– Сейчас не вижу, но к ужину подойдут. Куда денутся…

– Покажешь мне кого-то из вождей? Мне нужен Сигфаст Струна, Хамаль Берег, Ингольв Тишина или Лейви Рокот. Я должна передать им весть о судьбе их товарища по походу.

Отходя от них, Снефрид подумала: а если я увижу этих людей, то смогу заодно расспросить их об Ульваре. Она не подозревала Рандвера во лжи, но была бы рада получить новые подтверждения, что правильно избрала свою цель.

Вечером, когда подавали на стол, Эйлив помахал Снефрид рукой и показал на двоих сидевших возле него незнакомых мужчин. Это оказались Хамаль Берег и Лейви Рокот. Сигфаст Струна, когда-то приглашенный к Бьёрну конунгу в Уппсалу, так и не вернулся, и его товарищи думали, что старик нанял его к себе в дружину. Рандверу Кабану они были хорошими друзьями и очень огорчились вести о его смерти. Снефрид подробно описала им Вегарда, сказала, что он может называть себя Триди или любым другим из имен Одина, и просила быть настороже – у нее есть основания думать, что этот человек где-то поблизости. Хамаль и Лейви явно были готовы отмстить за товарища, и Снефрид несколько успокоилась. Если у Вегарда хватит наглости снова перед нею появиться, сперва ему придется ответить за свои дела, и ей даже не придется впутывать в это Эйрика. Весьма вероятно, что телохранители не утаят от господина это маленькое происшествие, но, может, не сочтут нужным. А чем меньше она сейчас станет рассказывать Эйрику о своей жизни до встречи с ним, тем меньше у него будет возможностей разоблачить «госпожу Хравнхильд».

Во второй свой вечер в Кунгсгорде, добравшись наконец до спального чулана, Снефрид обтерлась влажной тряпкой и повалилась в постель. Заснула сразу, даже не слышала, как пришел Эйрик. Потом ее что-то разбудило – приятные, но странные ощущения. Что-то щекотало ее; приподняв голову, моргая спросонья, Снефрид обнаружила, что ее рубашка во сне сильно задралась, а Эйрик, стоя на коленях возле лежанки, покрывает поцелуями верхнюю часть ее бедер.

– Что ты делаешь? – неразборчиво простонала она, не уверенная, что это ей не снится. – Ой, тише! У меня там синяк!

– И правда, – Эйрик разглядел в полутьме синее пятно у нее на бедре. – Откуда?

– Это от той ночевки в море. Я слишком худая, чтобы спать на камне.

Эйрик ничего не ответил, но перевернул ее на спину, поднял подол еще выше и стал целовать ей живот. Возможно, думал, что сонливость сделает старую пряху в молодом теле более покладистой. А может, такое соблазнительное зрелище вовсе не располагало к размышлениям. Что бы она ни говорила, что бы он сам ни говорил, он не мог до конца принять мысль, что она избрала этот молодой и прекрасный облик не с целью завести с ним любовную связь. Иначе это было бы… все равно что заказать дорогущий франкский меч с золотым набором, не собираясь никогда в жизни ни с кем драться.

– Прекрати… – пробормотала Снефрид.

Он не слушал; его борода щекотала ей живот, руки сжимали бедра. От этих ощущений в полусне, когда повседневная Снефрид спала, желание потекло, как теплая река; эта река готова была подхватить Эйрика в объятия, закружить, растворить в себе и унести.

Но именно сила этих ощущений помогла Снефрид проснуться – с таким чувством, будто и правда во сне упала в воду. Уже было не до игр: стараясь не замечать мучительного томления в тех самых местах, к которым Эйрик подбирался, она с силой оттолкнула его голову, одернула подол сорочки и отодвинулась. Свернулась в клубок и натянула на себя простыню. Лучше пусть будет жарко.

Снефрид легко заснула снова, но когда миновала полночь, что-то ее разбудило – и не такое приятное…