Под скорбной луной
- Автор: Карен Одден
- Жанр: Исторический детектив
- Дата выхода: 2023
Читать книгу "Под скорбной луной"
Глава 16
Проснулся я со страхом, давившим на грудь, словно мешок с зерном. Такое уже бывало, и не раз, хотя в основном подобные чувства возникали в связи с очередным делом.
Из дома я вышел в дурном настроении и поднял руку, останавливая кэб. Кэбмен притормозил, однако, глянув на меня, покачал головой и поехал дальше. Что за дьявол? Насупившись, я двинулся пешком к Уингейт-стрит, где всегда стояла длинная вереница свободных кэбов. По дороге мне встретился жующий булочку мальчишка-газетчик. Сунув ему монетку, я взял «Стэндард», забрался в кэб и прочел заголовок на первой полосе:
Человек из Ирландского братства у штурвала «Замка Байуэлл»!
Лондон ждут новые акты террора!
Кэб потряхивало на неровной мостовой, и разобрать мелкий шрифт не было никакой возможности, так что я крикнул кэбмену остановиться. Тот, похоже, меня не слышал. Пришлось рявкнуть:
— Останови кэб, черт тебя побери!
Он натянул поводья, и я быстро пробежал глазами три абзаца, выхватывая наиболее важные строки.
Тимоти Луби хранит упорное молчание по поводу атак Ирландского республиканского братства. Однако из анонимного сообщения, доставленного в редакции газет, стало известно, что ИРБ использовало взрывы в Эдинбурге в марте 1877-го в качестве подготовки к нападению на Лондон.
Джон Конвей, лоцман «Замка Байуэлл», является членом ИРБ. Его имя не раз встречалось в регистрационных книгах Братства, в которых записывают участников его собраний.
Мы уже убедились, что Братство не ограничивается одним нападением; за ним каждый раз следуют новые. Раскаяния от ИРБ ожидать не следует.
Я побледнел и, чувствуя, как затряслись руки, крикнул кэбмену:
— Поехали!
— Слушаюсь, сэр, — раздался грубый голос сверху, и колеса кэба снова загрохотали по булыжнику.
Я сильно сомневался, что кто-то умудрился задать Луби вопрос насчет последних событий. Скорее всего, местонахождение его неизвестно. «Анонимное сообщение» с его паническими догадками во внимание принимать не стоило. Последние строки — глупость, явно рассчитанная на сенсацию и возбуждение в лондонцах чувства страха. А вот упоминание о Джоне Конвее я перечитал еще раз.
В Лондоне наверняка проживает не один человек с таким именем. Однако где газетчики узнали, как зовут лоцмана? Гаррисон им не рассказал бы. От Перселла?
Я застонал. Отмахнуться от факта таинственного отсутствия Конвея невозможно. Как бы ни была мне противна эта мысль, разумно предположить, что лоцман — член Братства. Вероятно, скрывается, чувствуя свою вину в гибели шестисот невинных человек.
Закрыв глаза, я припомнил его дом: аккуратно прибранное жилище вдовца с портретом покойной жены на полочке.
С другой стороны, кто сказал, что дама на фотографии — супруга Конвея? Да пусть даже так — однако она умерла, и, возможно, утрата свела лоцмана с ума, хотя безумие свое он тщательно скрывал. Может, ее убили? Тогда Конвей мог возненавидеть англичан, а особенно лондонцев. Или, допустим, он истово верил в цели ИРБ в части возрождения автономии республики.
Что толку гадать? Конвея надо найти — вот и все.
Субботнее утро я посвятил поиску тела лоцмана «Замка Байуэлл» среди мертвецов в ангаре газового завода. Потом перебрался через реку и посетил мастерские «Карстейрс», где трупы были выложены в длинном бараке без окон, наполненном запахами разлагающейся плоти. Бродить среди мертвых тел — то еще занятие, однако Конвей нужен был мне позарез, и следовало убедиться, что он остался в живых. Цвет волос лоцмана существенно облегчал поиски. Я нашел лишь двух покойников с ярко-рыжими шевелюрами: женщину и ребенка лет восьми. Комитет по крушениям почти справился с задачей извлечения трупов из реки, на что ушло четыре дня. Закончив осмотр, я получил более-менее твердую уверенность, что Конвей жив.
Дальше мне предстояло отправиться по госпиталям. Подобных заведений в Лондоне десятки, и я начал с южного берега, раз уж меня сюда занесло. Первое из них находилось в полумиле от мастерских. Пострадавших, соответствовавших моему описанию, у них не было, зато мне дали адреса еще восьми госпиталей на этой стороне реки, куда доставляли людей после крушения. Ни в одном из них Конвея обнаружить не удалось. Со вторника рыжих ирландцев здесь не принимали и не выписывали.
Солнце уже клонилось к горизонту, на улицы упала вечерняя тень, и я решил прекратить свою экспедицию. День получился долгим, изматывающим, и все же я не мог отправиться домой, не навестив ма Дойл. Следовало поговорить с ней насчет Колина, выяснить, что ей известно. Вдруг мы вместе сумеем найти способ убедить мальчишку, что я способен вызволить его из лап Маккейба?
С самого утра, путешествуя по городу, я прокручивал в голове его слова и гримасы, толковал наш разговор и так, и этак. Как я сам на месте Колина воспринял бы свой побег из Уайтчепела? Что произошло за то время, пока меня здесь не было? Я помнил Колина жизнерадостным плутоватым ребенком. Почему все так изменилось? Конечно, за эти годы я видел его множество раз, но так и не удосужился обратить внимание на копившуюся в нем горечь.
Поднявшись по лестнице к черному ходу, я постучался, но мне никто не открыл. Достав свой ключ, отомкнул замок и толкнул дверь, однако та даже не дрогнула — похоже, изнутри ее чем-то подперли.
— Ма! Элси! С вами все в порядке?
— Иду, иду, Микки! — раздался голос девушки.
Через секунду за дверью что-то заскрежетало, и вход освободился.
Перешагнув порог, я указал на отставленный в сторону стул.
— Это еще зачем?
— Я сегодня одна дома, — пожала плечами Элси, — поэтому заклинила ручку для спокойствия.
— Его что-то могло нарушить? — озадаченно глянул на девушку я.
— Обычная предосторожность.
Я снял пальто и бросил его на стул.
— Где ма?
— Пошла в гости к миссис Маккиббен.
Элси добавила угля в печку.
Хм. Конвея я не нашел, а теперь и ма не застал дома. Что за день такой…
— Чайку? — спросила через плечо Элси. — Боюсь, у нас нет этой горькой гадости, которую ты обычно пьешь.
— От чая не откажусь, — с улыбкой ответил я. — Когда я отказывался?
Элси сверкнула ответной улыбкой и потянулась за чайником. Захлопотала, заваривая чай и расставляя чашки, и все же я заметил, что она искоса на меня поглядывает. А может, и ничего, что ма нет дома… Элси — девушка наблюдательная и практичная, вся в мать, и наверняка о брате-близнеце знает побольше. Ма ведь прошлый раз упомянула, что Колин больше общается именно с сестрой.
Я выдвинул стул. Заметил, что шатающуюся ножку так никто и не починил, и на всякий случай поменял его на другой, крепкий.
— Элси, я вчера вечером видел Колина.
— Неужели?
Она заперла дверь и уселась напротив.
— Нашел его у Пинтона.
Лицо девушки омрачилось.
— Часто он там бывает?
Ее лоб прорезала вертикальная морщинка — в точности как у ма.
— Не знаю, где он проводит время, Микки. Дома появляется редко, иногда даже ночевать не приходит. Значит, говоришь, у Пинтона? — Элси вздохнула. — Я подозревала, что Колин играет. В прошлом месяце он дал ма денег и… хм…
Я понял, о чем она думала. Денег было больше, чем Колин мог заработать.
Другое дело, что источником дохода игру в кабаке считать нельзя, как бы ни был умен Колин. Если он просто собирал выручку с заведений Маккейба, подобным занятием много не заработаешь. Где же он брал деньги? Я почувствовал укол страха.
Боже, надеюсь, Колин не обсчитывает Маккейба… Этак он подпишет себе смертный приговор.
Я заговорил как можно более непринужденно:
— Ма говорила, что Колин всего день-два в неделю работает на доках. Кажется, его постоянное место там занял другой человек.
— Какой там день-два… — усмехнулась Элси.
— Хочешь сказать, что он вообще лишился работы?
Если так, неудивительно, что мальчишка связался с О’Хаганом и Маккейбом.
— Ма ничего не знает, но на доках его нанимать отказались.
— За драку? — догадался я.
— Колин кого-то там ткнул ножом. Говорят, этот человек попал в госпиталь.
Я припомнил синяк на его щеке.
— Поэтому вы и ссорились в воскресенье? Мне показалось, что ты его отчитывала.
— Да нет…
Чайник издал низкий свисток, и Элси, обернув его ручку сложенным вдвое полотенцем, залила кипяток в заварку.
— Он пытался меня поучать, а я этого терпеть не могу.
— Насчет чего он тебя поучал?
— Настаивал, что вместо Имана мне следует встречаться с одним его дружком. Еще чего! Этот парень — мерзкий тип.
— А Иман тебе нравится, я не ошибаюсь? А ты ему?
Элси кивнула, и ее черты сразу смягчились, сказав мне о многом.
— Только Колин его недолюбливает, — продолжил я.
Девушка сверкнула глазами.
— Говорит, что Иман скучен, как телеграфный столб, но это неправда! Я сказала Колину: если под скукой он имеет в виду надежность и порядочность, то ему самому не помешало бы хоть немного такой скуки.
Я тут же представил, как Колина задели ее слова.
Она разлила чай.
— Братцу хочется быть в самой гуще событий. Желает чувствовать себя важной фигурой.
— Это я уже понял.
А ведь Элси права. Желания Колина она угадала точно.
Девушка добавила в мою чашку молока и придвинула ее ко мне вместе с блюдечком. Я сделал глоток. Чай был крепким — в самый раз. Элси откинулась на спинку стула, покусывая ноготь большого пальца. Похоже, еще не выговорилась — надо просто подождать. Я поставил чашку, и блюдце тихо звякнуло — привычный, знакомый звук, который я слышал в этом доме сотни раз. За моим плечом встал призрак Пэта. Я услышал, как наяву, его смех и скрип отодвигаемого им стула.
— Пэт очень тяжело воспринял твой побег, — нарушила тишину Элси. Я глянул на нее; девушка смотрела мне прямо в глаза. — Но Колин переживал еще больше.
— Еще больше? — недоверчиво повторил я. — Но ведь он был совсем ребенком.
— О чем ты говоришь, Микки! — Элси бросила на меня недоуменный взгляд.
Я озадаченно примолк, а она всплеснула руками — точь-в-точь как ма.
— Он тебя боготворил! Господи, Микки… Неужели ты этого так и не понял?
Я в замешательстве уставился на нее.
— Он воображал, что его имя — просто сокращение от «Корраван», — продолжила девушка, перевернув руки ладошками вверх, словно изображая чаши весов. — Колин наблюдал, как ты строгаешь дерево, а потом от него приходилось прятать все ножи в доме, иначе он искромсал бы себе пальцы. Когда ты приходил домой перевязанный после бокса, Колин тоже требовал, чтобы ему наложили повязку. Разве не помнишь? — Она удивленно округлила глаза. — Я сама была еще малышкой, но помню все прекрасно.
Я помотал головой, словно пытаясь прийти в себя после удара. Встав из-за стола, подошел к окну. С улицы просачивался холодный воздух, и я несколько раз глубоко вдохнул, избавляясь от зародившегося в груди горячего стыда. Прикрыл глаза и услышал эхо гордого мальчишеского голоса Колина: «Видишь, Микки? Я тоже потерял пуговицу с рубахи!» Я тогда ответил: «Знаешь, нам обоим следует быть более внимательными. Бедной Элси теперь придется пришивать новые».
Открыв глаза, я бросил взгляд на зубчатую линию крыш за окном.