Под скорбной луной

Глава 3

Полицейский участок на Уоппинг-стрит располагался на северном берегу Темзы, в шести милях от Скотланд-Ярда, где я прослужил несколько лет. Участок речной полиции построили в конце восемнадцатого века по приказу местного судьи, желавшего положить конец разграблению судов из Вест-Индии, встававших на якорь в Лондонском Пуле. Главный вход в трехэтажное кирпичное здание всегда находился на Уоппинг-стрит, однако и в те времена куда большее значение имел черный ход, смотревший на доки, где стояли многочисленные суда.

Выбравшись из кэба у парадной двери, я, как и каждое утро, сперва прошел по узкому проходу между участком и примыкавшим к нему складом. Вчерашний дождь оставил на брусчатке мелкие лужицы. Проделав три четверти пути, я добрался до каменной плиты, с которой начиналась ведущая на илистый берег Темзы лестница. Спустился вниз на несколько ступенек, стараясь не поскользнуться на склизкой грязи, и выбрался из прогала между двумя зданиями. Речной бриз тут же захлопал полами моего пальто. Здесь пахло солью, маслом, аммиачными и щелочными растворами: ниже по течению стояла фабрика по выделке шерсти. Добравшись до самого низа, я двинулся в восточном направлении и вышел на пирс — длинную деревянную площадку над водой. На волнах покачивались четыре готовые к отплытию полицейские лодки. Снимаешь швартов с кнехта — и вперед.

Мои ботинки глухо застучали по сырому деревянному настилу, за долгие годы насквозь пропитавшемуся речной водой. Много лет назад, еще до Скотланд-Ярда, я уже служил на Уоппинг-стрит, и мой бывший начальник Блэр непременно проводил здесь с утра четверть часа. Настраивался на реку перед началом рабочего дня.

Блэр попался на взятках и недавно был освобожден от должности, после чего меня назначили временно исполняющим обязанности суперинтенданта. Так или иначе, его замечательная привычка к своеобразной утренней вахте пришлась мне по душе.

Встав почти у самого края, я окинул взглядом находившийся ниже по течению пирс Темзенского туннеля, затем посмотрел на другой берег — на вздымающиеся над темно-коричневой жижей причалы и лестницы Ламбета и Саутворка. Повернулся в противоположную сторону, где выше по течению располагалась таможня. Лодки вокруг нее сновали даже в такую рань.

Я вырос на Темзе, и мои жизненные ритмы были настроены на ее волны, приливы и отливы. Ребенком плескался в грязной воде у берегов, потом работал на доках, плавал на плашкоуте. Побывал у воды, на воде, и — самое страшное — под водой. Реку я видывал разную: и яркую, отражающую в солнечный день корпуса судов, и бесцветную, какой она становилась в середине зимы. Сегодня было погожее сентябрьское утро, и солнце сверкало на бортах трудяг-буксиров, прогулочных пароходов и маленьких плашкоутов. Величаво шли по реке огромные углевозы — самого разного размера и водоизмещения. Суда двигались каждое со своей скоростью, перевозя пассажиров и почту, специи и шелка, металлические изделия и посылки — словом, все, от чего зависит современная жизнь. Экономисты заявляли, что Англию настигла депрессия, однако с того места, где стоял я, об этом догадаться было невозможно.

Громадный углевоз продвигался вниз по течению по самой середине реки; его могучий корпус отбрасывал на воду пятидесятифутовую тень, а в пенном кильватерном следе покачивалось несколько суденышек поменьше. Большая волна ударила в нос баржи, ползшей в двадцати футах от берега, и та пронзительно свистнула, предупреждая маленькую барку, идущую против течения. Право на борт, уходи от волны… Матросы обоих судов, расходясь по фарватеру, обменялись неприличными жестами.

Я отвернулся от реки, и меня тут же перехватил сержант Липп.

— Прошу прощения, Корраван… сэр! — выпалил он, запнувшись перед последним словом.

Я сделал вид, что не заметил заминки. Мы служили вместе четыре года в рядовых чинах, поэтому я и сам еще не привык к новому званию.

— Что случилось, Липп?

Сержант дернул подбородком в направлении южного берега.

— Обнаружен труп на лестнице у Ист-лейн, сэр!

Саутворк… Криминальный район — впрочем, как и любой другой на той стороне.

— Убийство или несчастный случай?

— Не могу знать. — Липп заколебался. — Кого пошлете?

— Поеду сам.

Ничего срочного у меня с утра не было, к тому же мой бывший начальник никогда не просиживал штаны в участке, если на реке находили мертвое тело. И эту его привычку я перенял тоже.

— Понятно, сэр. Возьмете одну из этих лодок?

Я кивнул.

— Захвачу Чарли Дауэра. Если тело не опознано, поручу ему нарисовать портрет прямо на месте. Не вижу смысла тащить труп сюда — все равно придется вернуться: нужно найти человека, способного опознать погибшего. — Я открыл дверь черного хода, и Липп проследовал за мной. — Найдите констебля и собирайтесь сами.

Последние годы в речной полиции обсуждалась тема покупки паровых катеров, однако время шло, а мы так и передвигались на обычных гребных лодках — двадцатисемифутовых посудинах с тремя местами для гребцов. Точно на такие же полагались наши предшественники начиная с конца восемнадцатого века. Взяв подходящие весла, мы спустили на воду одну из лодок.

Чарли Дауэр служил в Уоппинге уже почти два десятка лет обычным клерком. Коротышка с жизнерадостным лицом обладал каллиграфическим почерком и имел талант к рисованию. Чарли, Липп и констебль сели на весла, я занял место на корме, за рулем, и мы пошли вверх по течению, аккуратно пробираясь сквозь утреннее скопление судов.

— Ого, там уже толпа, — заметил Чарли, когда мы приблизились к берегу.

В основном у лестницы стояли портовые рабочие и речники, однако я приметил в толпе несколько дамских шляпок; слышался возбужденный лепет детей. Выйдя из лодки, я остановился на нижней ступени. Ко мне присоединились Чарли и Липп, оставив констебля караулить наше суденышко.

— Дорогу! Полиция! — крикнул я.

Никто не шелохнулся — пришлось повторить еще раз, уже громче.

За счет своего роста — почти шесть футов — я возвышался над собравшимися на добрую голову, и люди с недовольным ворчанием расступились. Липп и Чарли двигались у меня в кильватере, пока наша троица не подошла к телу. При виде трупа мое сердце екнуло. Тело мужчины лежало распростершись на второй, третьей и четвертой ступенях сверху. Лет сорока, одет прилично: хорошие брюки и ботинки, а на каштановых волосах, судя по смятой прическе, похоже, до падения сидела шляпа. Головной убор часто был полезен при расследовании — на подкладке мы нередко находили клеймо галантерейщика или даже имя владельца.

— На нем была шляпа? — спросил я, оглянувшись вокруг.

В толпе раздалось неясное бормотание, из которого мы сделали вывод, что шляпу сняли и, по всей видимости, уже заложили.

Вздохнув, я склонился над трупом. Осмотр начал с головы. На грязном сером камне — лишь несколько мазков крови. Учитывая наличие раны на виске, следовало предположить, что убийство произошло не здесь; тело перенесли и бросили на лестницу, чтобы скрыть место преступления. С другой стороны, мужчина мог поскользнуться и удариться головой, а кровь смыл вчерашний дождь. Густой запах джина, исходивший от погибшего, перебивал поднимающуюся с реки вонь.

— Сэр, — шепнул Липп, указав на левую руку трупа.

Два его пальца были расплющены — традиционное наказание игрока, вовремя не выплатившего карточный долг.

Я осмотрел и вторую руку: колец нет. Обшарил карманы. Несколько монет, пара булавок, две квитанции. Бумага промокла, текст не разобрать. Документов не было — а значит, нам следовало выяснить, где этого человека последний раз видели живым.

Пьяница и игрок… Стало быть, придется проверить определенные заведения, клиенты которых не слишком расположены к добровольным признаниям.

— Чарли, сделай с него рисунок. Заберу с собой, посмотрим — может, его кто-то и опознает. Еще один отправишь в Ярд. Возможно, там есть заявление о пропавшем мужчине. Липп, вы с констеблем потом перевезете тело в морг. Спро́сите там Оукса — скажите ему, что я зайду завтра утром.

— Слушаюсь, сэр.

Чарли уже достал карандаш и альбом. Через десять минут ему удалось добиться хорошего сходства, разве что рану наш художник предпочел опустить. Вырвав лист, вручил его мне.

— Молодец, — похвалил его я, скатал рисунок, а Чарли уже принялся за второй портрет.

Липп вернулся к лодке и достал из нее брезентовые носилки, на которых обычно уносили тела жертв с места происшествия. Дождавшись, когда Чарли закончит, я помог положить на них труп, и Липп с констеблем, взявшись за рукояти, осторожно перенесли жертву в наше суденышко.

День я провел, переходя из одного паба в другой. По пути заглядывал и в игорные заведения. Начал с тех, что ближе к реке, и постепенно продвигался дальше. В какой-то момент остановился: ведь если мужчина был пьян, вряд ли ему удалось бы проделать длинный путь до реки, а привести его туда силком, даже вдвоем — задача не из легких.

Кому-то подобная работенка покажется утомительной, однако я против обычной полицейской рутины ничего не имел. Упорство, как правило, приносило результат. Однако я обошел уже тринадцать заведений, а погибшего так никто и не опознал — ни бармены, ни посетители, ни проститутки.

Что за дьявол…

Я критически воззрился на рисунок. Портрет хороший. Что же это за человек, которого никто не знает? В моем плане на сегодня остался последний паб.

На рисунок там смотрели с сожалением, покачивали головами, и я, плюнув на все, заказал себе тушеной говядины и эля. Взял с соседнего стола «Стэндард». Сразу под сгибом газетного листа шла заметка о вчерашнем ночном происшествии в Уайтчепеле: три человека пострадали, сгорела лавочка. Еще одна… Заметка завершалась обычным в таких случаях выводом: «характерная для ирландцев воинственность». Нахмурившись, я доел свое блюдо, а когда вышел из паба, колокола церкви на Ямайка-роуд отзвонили пять.

Пора обратно на Уоппинг-стрит. О встрече с О’Хаганом я не забыл, однако сперва следовало занести события дня на бумагу.

Тем не менее, возвращаясь к реке, я заглянул в закусочную, в табачную лавку и в аптеку. Везде показывал портрет жертвы, однако успеха не добился. Очень похоже, что человек этот совсем из другого района Лондона. Видимо, и впрямь его тело перенесли в Саутворк, чтобы скрыть обстоятельства смерти. Оставалось надеяться, что кто-то уже принес заявление о его исчезновении в Скотланд-Ярд. Впрочем, есть люди, которые никому не нужны, и мне всегда становится грустно от подобных мыслей.

Стоя на лестнице, где нашли погибшего мужчину, я скользнул взглядом по реке. Солнце уже скрывалось за кромкой темной воды, однако обычный лондонский день все еще продолжался: десятки судов спешили по своим делам, стремясь к портам назначения.

В принципе, труп могло принести к Ист-лейн течением — смотря сколько часов назад произошло убийство. Не исключено, что тело приплыло даже из Уайтчепела. Уж не связано ли это происшествие с недавно произошедшими там случаями насилия? С другой стороны, мне приходилось сталкиваться и с более необычными совпадениями.