То, что не исчезает во времени

Глава 20

— Объект № 2 выехал из коттеджного поселка «Вешки-95» и направляется по Алтуфьевскому шоссе в сторону МКАДа, — привычно, без эмоций вещал мужской голос.

Алла немного дольше, чем обычно, постояла под душем. Долго растирала себя полотенцем — надо же было напиться вчера! Решила, что надо. Позавтракала плотно. Закинула в рот жевательную резинку и стала собираться.

Голова гудела, но не так сильно, как час назад.

Алла вышла из подъезда и остановилась — диктофон! Порылась на всякий случай в сумочке. Нет, забыла дома. И, досадуя, отправилась обратно.

Она не очень верила в приметы, но своим ощущениям доверяла. Появилась небольшая — совсем небольшая — тревога. Примета тут, конечно, ни при чем, и по времени она вполне успевала. Да и подождет Супонин. В конце концов это он хочет с ней поговорить.

Тревога была невнятной, на интуитивном уровне, но она возникла и заставила Аллу насторожиться.

Антон Валерьевич Хорошилов спокойно слушал. Он немного напрягся, когда тот же голос сообщил, что объект № 1 выехал со двора своего дома и направляется в сторону ОВД. Туда же подъезжает и объект № 2. Хорошилов понимал, что Супонин не захотел ему сообщить что-то важное и сейчас сообщит это Смагиной.

— Подойти как можно ближе и по возможности записать разговор, — отдал он распоряжение.

— Есть подойти как можно ближе.

— И не отсвечивать! — Хорошилов почувствовал знакомое воодушевление — выброс адреналина в кровь. Он выдохнул и уже спокойнее добавил: — Аккуратнее.

Машина шла ровно. Почти перестала болеть голова. Светило солнце, минус десять на улице — не особо морозно и не слякотно.

Алла посмотрела в зеркало заднего вида — вроде ничего особенного: за ней шла белая тойота, по виду старенькая, сбоку слева торопился черный «Форд-Фокус». Но ощущение дискомфорта не проходило — как будто что-то должно произойти, и не очень приятное.

Алла резко свернула в первый попавшийся карман. Остановилась. Следом за ней в карман заехало такси.

— Объект № 1 заехал в карман, — неожиданно резко произнес наблюдавший.

Хорошилов вздрогнул, помедлил: «Машина у нее, что ли, сломалась? Почуяла слежку наша пенсионерка. Вот черт!» — и отдал приказ:

— Слежку за объектом № 1 прекратить. Сосредоточиться на объекте № 2.

«Все равно она к Супонину едет. Никуда не денется», — подумал он.

Из такси, заехавшего в карман, вышел Влад.

— При-ивет! Ты здесь откуда? — стараясь не показывать своего радостного волнения, удивленно спросила Алла.

— За тобой ехал.

— Так, садись в машину, рассказывай, — распорядилась Алла. — Напугал меня.

— Прости. Я не хотел. Подъехал к твоему подъезду, а ты уезжаешь. Ну, я таксисту говорю: давай за ней! Он даже обрадовался — такое маленькое приключение.

— Хм… Приключение им. А почему ты не на работе? — спохватилась Алла.

— Отпросился.

— Влад, у меня сейчас важная встреча. Иди домой, ключи у тебя есть, сваргань там чего-нибудь. Я приеду через час-полтора. Позвоню. Всё. — Алла чмокнула Влада в щеку и буквально выпихнула из машины.

Тревога отпустила. Алла ехала и улыбалась. Влад снова с ней. Приготовит обед, будет ее ждать. Как хорошо, когда тебя дома ждут.

Она подъехала к стоянке, где была назначена встреча с Супониным, на пять минут позже назначенного времени. Его джип увидела сразу. Набрала номер телефона Супонина и пригласила в машину к себе — так спокойнее.

— А погода сегодня какая хорошая, Виктор Семенович, солнце, — проговорила Алла, чтобы разрядить напряжение и настроить свидетеля на разговор.

— Да, — вяло отреагировал тот, видимо, не зная, с чего лучше начать и как не прогадать. — Алла Сергеевна, я не убивал Зубова. Может, и злился на него, но не убивал.

— Предположим. Тогда, может быть, вы знаете, кто убил?

— Нет, не знаю. Но… В общем, мне неделю назад позвонили. Угрожали, если я не расскажу… — Супонин замялся, а потом решительно продолжил: — Давайте я начну с самого начала.

Алла кивнула, диктофон у нее давно работал.

— Мой тесть какое-то время служил в НКВД. После войны это всем известное ведомство преобразовывали несколько раз. Так вот тесть в учетно-статистическом отделе числился, если мне память не изменяет. Во всяком случае после войны точно там работал. Но не в этом дело. Когда он умер, остались бумаги, фотографии, записи — всё, как это и бывает… — Супонин заволновался, сейчас надо было открывать самое главное, а значит, и самому открыться. — Моя жена, Наташа, Наталья Григорьевна, просматривала все его бумаги и нашла дневниковые записи. Так, ничего особенного. Может, для истории, для исторического музея что-то и было интересное. Она попросила меня оценить, почитать. Я нехотя согласился. Стал мельком просматривать и, знаете, как пишут в романах, «в один прекрасный день» наткнулся на запись…

Алла краем глаза видела, как от них отъехала машина и сразу же, почти вплотную на это место встала другая машина. Водитель не спешил выходить: он нагнулся и что-то там делал.

Но… это была белая тойота.

Утреннее волнение вернулось:

«Совпадение? Что тогда меня смутило, на дороге? Ах да, тойота ехала — боясь приблизиться. Точно! — В это время водитель тойоты завел машину и уехал. — Показалось? Мало ли белых тойот. Да что сегодня со мной?»

— И сколько лет было вашему тестю?

— Пожил, пожил старик. Девяносто два исполнилось. Через полтора месяца после дня рождения скончался. Тихо так — уснул и не проснулся. Что работа у него в архиве тихая была, что смерть…

— Он… дееспособным был?

— Вполне. Всё воспоминания писал. И жил отдельно от нас — в своей квартире. Не захотел перебираться к нам в коттедж. Жена к нему почти каждый день ездила, а уж звонила несколько раз на дню.

— И что же вы нашли интересного «в один прекрасный день»? — проверив, насколько это возможно, вменяемость тестя Супонина, Алла вернулась к главной теме разговора.

— Знаете, я не взял с собой подлинник этой записи. Мало ли… Он у меня в сейфе, дома. Но сделал копию. Вот она. — Супонин протянул Алле листок.

Она пробежала его глазами.

Там была описана встреча работников МИДа на празднике: и как подвыпивший Ной Левинсон рассказывал о работе с заключенными ВятЛАГа, и про Николая Венина, который перед смертью бредил, просил спасти его, и тогда он скажет, где спрятал сокровище — дорогое колье. Умирая, он все же открыл тайну.

«Представляешь, Григорий Ильич, вот вспомнил — посмотрел на эту корзину с цветами и вспомнил. Чего только эти зэки не придумывали, чтобы откосить, спастись, даже убежать! Да куда там — бежать. У меня не убежишь! Хотя… кто знает. Давай еще выпьем, Григорий Ильич. Нет, ты представляешь — вплести колье в корзину! И где теперь та корзина? Ну да бог с ней».

— И вы решили начать расследование? — удивилась Алла. — Во-первых, столько лет прошло. И потом, это действительно мог быть бред умирающего, не более.

— Не знаю, что тогда на меня нашло, а вот поверил и начал проверять. На романтику кладоискательства потянуло…

— И вы подключили к этому делу Кирилла Зубова?

— Да. Он изучал архивы и вообще помогал мне. Но я не убивал его. Он сам. Без моего ведома полез в квартиру к Гергардт. Я пока не говорил ему, что нужно искать, чтобы он дров не наломал. Потом убийство. Потом этот звонок. Может, Кирилл кому-то рассказал про расследование, а они решили сами найти сокровище — кинуть меня. Других версий у меня нет. И я не знаю, была ли в квартире Гергардт корзина. Кирилл ничего мне не сказал. Он клялся, что не трогал хозяйку квартиры, а быстро убежал, потому что она внезапно вернулась. То есть он и квартиру толком не осмотрел. И у меня даже в мыслях не было его убивать. Поверьте! Я бы как-нибудь договорился с Гергардт. Ну что бы она стала делать с раритетом? А я бы заплатил ей… какую-то часть… Извините, душно. Я открою окно.

— Да-да, Виктор Семенович. — Алла с тревогой посмотрела на бледное лицо Супонина, выключила печку и еще раз осмотрела стоянку — ощущение, что за ней кто-то наблюдает, не проходило, еще и окно пришлось открыть. — Виктор Семенович, нам надо зайти в управление. Всё записать и… разработать дальнейший план действий. Больше вам не звонили?

— Пока нет. Но, думаю, что скоро позвонят.

— Вот и хорошо. Вам лучше?

— Да, всё в порядке.

Алла достала телефон и отправила две СМС-ки: одну Владу, а другую оперативнику Илье Сокольскому.

— Пойдемте.

Она отчетливо вспомнила большую корзину, с массивной ручкой, явно старую, которая стояла на шифоньере и нелепо там смотрелась — на дворе начало XXI века. Лежали в ней новогодние игрушки и прочая редко употребляемая или ненужная мелочь.

«Неужели это та самая корзина? Интересно, Гергардт знает? Скорее всего, нет. Надо, чтобы Супонин сообщил звонившему о корзине. Поймаем его на месте преступления. Кто-то же избил Гергардт? Пусть за это ответит. Если не Зубов, тогда… звонивший? Значит, возможно, он был в квартире после Зубова. Следил? Знал? Откуда? — Быстро зрел план оперативных действий. — Хорошо бы заехать в больницу к Гергардт, расспросить про корзину. Но это потом».

Хорошилов, конечно, не мог прочитать то, что было скопировано на листе, который принес Супонин и отдал Смагиной, но он почти весь разговор отчетливо слышал. И этой информации было достаточно, чтобы начать действовать. Ему теперь предстояло разработать свой план, и как можно скорее.

«И как-то все это малоправдоподобно. Но… чем черт не шутит. Надо опередить оперативников и проверить корзину. Рискованно. Очень рискованно. Подменить корзину? Времени мало. Очень мало. Сейчас Смагина все запишет и возьмет разрешение на повторный обыск. Послать кого-нибудь с большой коробкой, вынести корзину в ней? Слишком рискованно. Увидят. И что? Форма, удостоверение, проводятся следственные действия. Надо успеть. Опередить».

Хорошилов кружил по кабинету в поисках правильного решения. Отступать ему не хотелось, но и вляпаться по-глупому тоже не хотелось — еще не известно, стоит ли овчинка выделки.

Наконец в голове возникла блестящая, как ему показалось, комбинация. Он потер руки, самодовольно усмехнулся и начал детально всё обдумывать.