Янтарный след

* * *

– Госпожа, исчезни с глаз! – Лейви живо загородил собой Снефрид и кивком послал ее назад, в глубину рощи. – А мы выясним, что этим ётунам надо.

Она послушалась и отошла на несколько шагов, чтобы ее не было видно, но так, чтобы самой хотя бы что-то слышать.

– Эйсты приходят в вашу рощу? – спросил Асвард у Сигфуса.

– Никогда! – не менее их встревоженный, тот покачал головой. – Зачем? У них свои боги и свои священные места – там, на Эйсюсле! Рощи – только больше из дубов, – камни, источники…

Он кивнул в сторону юга, где совсем недалеко от южной оконечности Дневного острова, за узким проливом, лежал остров Эйсюсла, в несколько раз больше и плотно заселенный эйстами.

– Так какого ётуна им тут надо? – Хлёдвир упер руки в бока, с хмурым вызовом оглядывая издали мужчин в узких коротких кафтанах из синей и черновато-бурой шерсти.

Эйсты явно чего-то ждали. Не то пока священная роща опустеет, не то пока выйдут те, кто в ней сейчас находится. В священном месте недопустимы никакое насилие и вражда, поэтому, если эйсты почитают хоть каких-нибудь богов, мореходы были в безопасности.

– Ты знаешь их язык? – снова обратился Асвард к Сигфусу.

– Немного. Они бывают у нас по торговым делам.

– Можешь пойти и выяснить, чего они здесь ищут?

– Да, могу, – не без колебаний, Сигфус все же кивнул, поскольку понимал, что просто спрятаться и выждать едва ли поможет. – Кто-то из вас…

– Я пойду с ним! – объявил Хлёдвир.

Трусом он не был, а после случая с «рождением Слейпнира» даже обрадовался случаю показать свою храбрость. Да и любопытство в нем всегда было сильнее осторожности.

Для разговора с богами оружия никто с собой не брал – кроме Лейви и его людей, которые свои топоры положили у ворот, а теперь снова взяли. Но у Хлёдвира был только ударный нож, а у Сигфуса – и вовсе ничего. Снефрид – прячась за ближайшим к опушке кустом, остальные – от ворот, наблюдали, как Хлёдвир и Сигфус пересекают луг и приближаются к эйстам. Несколько человек вышли им навстречу, все остановились и погрузились в беседу, помогая себе знаками. Сигфус толковал с основном с одним человеком – немолодым, кривобоким, с длинными седыми волосами, спускавшимися из-под синей шапки. Эйсты то и дело показывали на рощу. Беседа была оживленной, но не сказать чтобы кто-то проявлял враждебные намерения. Однако само то, что нашелся предмет для долгого разговора, внушало мореходам тревогу: если бы эйсты просто ждали, пока они уйдут, чтобы самим обратиться к богам, то дело разрешилось бы в несколько мгновений.

Но вот Хлёдвир с Сигфусом развернулись и направились обратно. Вид у них был ошарашенный. Пройдя назад за ворота, они знаками предложили остальным углубиться в рощу, чтобы снаружи их было не видно и не слышно.

– Они пришли за богиней! – объявил Хлёдвир, когда все в нетерпении собрались вокруг него.

– Какой еще богиней?

– Они называют ее Рауни. Это супруга их верховного бога, Старика…

– Старика? – вскрикнула Снефрид. – Какого Старика?

Она очень хорошо помнила и Старика, и его супругу, у которых не так давно побывала в гостях.

Это что – посланцы от них?

– Старик – прозвище их старшего небесного бога, – пояснил Сигфус, – на их языке – Укко. Его жена – Рауни, она – душа земли, живущая на небе. А если… Можно сказать, она похожа… похожа на Фрейю.

– Почему они ищут ее здесь? – хмурясь, спросил Асвард.

– Если это их богиня, искали бы в своих рощах! – добавил Торберг. – На Эйсюсле!

– Одному их мудрецу явился во сне Укко и сказал: в священной роще на Журавлином острове – они так называют наш Дневной – появилась Рауни. Если они приедут к ней, она защитит их от грозящих им бед. Вот они и приехали просить ее о помощи. У них главный – Меелит, сын Кууло, их старейшины. У него какая-то вражда с другим вождем, Коткасом, и для безопасности его племени он желает обрести помощь богини.

– Явился во сне? – с недоверием повторил Лейви.

Снефрид не сводила с Хлёдвира настороженных глаз. Так было уже дважды – на Гусином острове и здесь, когда именно Хлёдвир рассказывал жителям, что в лице Снефрид к ним приехала сама Фрейя. Но как он мог донести это до эйстов?

– Это не я! – Хлёдвир понял ее взгляд. – Клянусь могучим асом – эйстам я ничего о тебе не говорил! Я на их языке ни слова не знаю! Да и когда бы я туда успел – я ведь не отлучался от кораблей!

– Они сказали, что просят позволения войти в рощу и обратиться к богине, – добавил Сигфус. – Сказали, что будут ждать, сколько ей угодно. Но нас тоже не выпустят – Укко им сказал, что люди, которых они застанут в роще, могут вызвать богиню.

– Ётуна мать! – раздалось несколько восклицаний, неуместных в священной роще.

– Давай я вызову его на поединок! – с готовностью предложил Лейви. – Этого их главного. Если я его побью, значит, он недостоин видеть богиню, и пусть убираются к троллям в синюю скалу! Как ни есть, а просто так я им Снефрид не отдам!

– Так ты считаешь, – спросил Асвард, – что их богиня – это Снефрид?

– Ну а кто? Я? Можем еще нарядить в ее платье Хлёдвира – ему будет не впервой прикидываться жен…

– О, Лейви, прекрати! – взмолилась Снефрид. – Нам сейчас только того не хватает, чтобы вы подрались!

– Но откуда они знают про Снефрид? – не сдавался Лейви. – Кто дважды напел людям в уши, мог сделать это и в третий раз! Если уж ему так нравится слава спутника самой богини!

– Если бы Хлёдвир не рассказал мне о ней, я сейчас был бы вдовцом! – вступился за Хлёдвира Сигфус. – Госпожа спасла мою жену, и я назову синим троллем всякого, кто усомнится, что в ней сила Фрейи!

– Но ей самой эта слава шагу ступить не дает!

– Ты же слышал – им сказал их бог! – оправдывался Хлёдвир. – Асвард, клянусь тем бараном еще раз, я не говорил эйстам ни слова! Я из них и не знаю ни одного! На кой мне сдались эти тролли!

– Постойте! – прервала горячий спор Снефрид. – Если им сказал их бог, их привела сюда воля богов. Надо позволить им войти. Небольшим числом. Пусть попросят… может, им явится…

Она вообразила Фрейю – какой видела ее сне, – выходящей из-за берез. Может такое быть? Отчего же нет, но если Фрейя не приснилась кому-то из этих людей, а послала их сюда… скорее всего, боги хотят, чтобы они увиделись именно со Снефрид.

– Вот что! – Хлёдвир воззрился на Снефрид. Он сердито косился на Лейви, но более важная мысль отвлекала его внимание. – Ступай обратно на поляну и спрячься за жертвенником. Когда они придут – покажешься и спросишь, чего они желают. Дашь им какой-нибудь совет, пообещаешь помощь. Ты женщина находчивая, справишься. И пусть убираются восвояси.

– Я, конечно, не думаю, что кто-то из мужчин собирается прикрыться женщиной… – начал неугомонный Лейви.

– Тише! – Снефрид подняла руку, пока он не уточнил «мужчин, которым случалось рожать».

– Ты, видно, мало знаешь, на что способна твоя госпожа! – насмешливо ответил Лейви Хлёдвир. – Я-то знаю! Бояться за нее нечего – она может постоять за себя и против мужчины. Но если вы все решите драться с ними, я не стану прятаться в последних рядах!

– Драться мы не можем, у нас почти нет оружия, – напомнил Асвард и показал пустые руки; у него имелся только длинный нож на поясе, которым он резал барана. – А у них все есть – копья, луки, топоры и мечи. Может быть, Снефрид… если ты не боишься… ты бы поговорила с ними?

– С мертвецом Сэмундом на хёрге ты же не боялась разговаривать! – напомнил Кетиль, посмеиваясь, и Снефрид мельком подумала: это он так одобряет ее смелость или знает, что там был за мертвец?

– Я поговорю с ними… если я и правда та, кого они хотят видеть.

– А ты сама как думаешь? – Асвард прищурился.

– Я не знаю! Я не Фрейя… но… – Снефрид мельком вспомнила, как спорила с самой норной Урд, чувствуя себя вправе приказывать и грозить ей. – Но иногда она… бывает очень близко ко мне.

– Ну уж если госпожа умеет оживлять умерших женщин, без Фрейи тут верно не обошлось, – вставил Сигфус: старая Сигга вбила ему в голову, будто Катла успела скончаться и похолодеть, прежде чем чары Снефрид вновь вдохнули в нее жизнь.

– Тогда иди! – воскликнул Хлёдвир. – А уж как Фрейя пожелает им явиться, с тобой или без тебя, ей виднее!

Он выглядел воодушевленным, его глаза блестели – такая проделка была в его вкусе.

– А если бы я отказалась – ты бы согласился надеть мое платье и сам выступить богиней? – шепнула она Хлёдвиру, когда он увлекал ее по тропе назад к поляне. – У тебя и волосы почти… – она хотела сказать «почти как у женщины», но вовремя поправилась: – Почти золотые.

– Я подумал бы! – с важностью ответил Хлёдвир.

А Снефрид поняла: согласился бы. Ему бы понравилось так одурачить незнакомцев. А бороду прикрыть цветами…

– Но мы будем возле нее! – услышала она за спиной настойчивый голос Лейви.

На поляне все было по-прежнему: два ворона сидели на жертвеннике и клевали баранью голову. При виде вернувшихся людей они вспорхнули на ветки, но не улетели. Снефрид обошла жертвенник и присела позади него на землю – он был высотой в половину человеческого роста, и она свободно могла за ним укрыться. Земля вокруг нее была усеяна мелкими камнями и косточками. Снефрид задрала голову: оба ворона, свесившись с берез, с любопытством таращили на нее две пары глаз – черных и голубых. От всего этого у нее кружилась голова: она уже не сомневалась, что появление эйстов – шутка Одина, и два ворона служили подтверждением его участия. А уж если бог захочет пошутить с тобою – нет смысла пятиться, можно лишь постараться достойнее пройти через это испытание.

Вот послышался шум шагов на тропе – бо́льшего количества ног, чем недавно уходило отсюда. Снефрид сидела, затаив дыхание и в самом деле чувствуя себя невидимым духом. Только бы во́роны ее не выдали!

– Нет, нет, пусть они не подходят близко! – раздался властный голос Хлёдвира, который, как видно, взялся распоряжаться всем священнодействием. Его изобретательность, находчивость и дерзость сейчас оказались очень кстати. – Скажи им, пусть стоят вон там, к жертвеннику не подходят! Пока боги не дадут знак! Иначе, скажи, Тор поразит их молнией!

Запинающийся голос Сигфуса заговорил на непонятном языке. Шум шагов стих у края поляны.

– Пусть обратятся к богине с просьбой, но ты переводи! – снова распорядился Хлёдвир. – А это что?

Заговорил другой голос – немолодой, видимо, это был тот старик, которого Снефрид видела с опушки. Слова он выговаривал странно, и речь его текла медленно, но была довольно внятной.

– Это бубен Укко-Старика, – услышала Снефрид, и у нее опять екнуло сердце. – Он служит для растворения ворот небесного жилища Укко и его детей.

Раздался негромкий гулкий удар. От этого звука Снефрид пробрала дрожь: он будто царапал покровы тела, подбираясь к душе.

– О прекрасная Рауни, супруга Укко-Старика, сестра луны и солнца, подруга звезд, увенчанная зарей! – заговорил тот же немолодой голос сразу на северном языке. – К тебе взываем мы, к небесному дому Укко на вершине дуба Тары, в жилище сыновей Викера! Луна стоит у тебя перед домом, солнце – над домом и береза белая – на пороге дома. Нету среди жен более любимой, с тех пор как создан был мир прекрасный, с тех пор как создано было небо, как усеяли его звезды и покрыли облака. Мы, дети твои, Тууле-поэг, сыны Ветра, зовем тебя к нам на помощь. Приди, чтобы дни веселья не закончились, цветы счастья не исчезли с лугов и пашен среди цветущего лета!