Палеонесская дева

Глава 18. Вознесение Вианоры Акдельской

Кларисса уселась на кровать, натянула штаны, пытаясь оценить масштаб собственных увечий. Это было делом нелёгким, но, кажется, большинство зубов остались на месте и даже челюсть похоже, не сломана. Возле левого глаза всё жутко болело и видимо там скоро будет здоровенный фингал, а тело знобило, будто она только что вылезла из ледяной реки.

— Ну, что смотришь? — тихо спросила она, запахнув рубашку.

— Ничего, — Дьюк присел рядом. — Дай себе время, отдышись. Всё хорошо.

— Говорила же, нужно уходить, — усмехнулась она. — Но, теперь я точно ни о чём не жалею. Эту мразь нельзя было оставлять в живых.

Кларисса сидела и не шевелилась, просто смотрела в одну точку куда-то в стену, пока всё тело пробирала дрожь. Видит Малеон, она бы и продолжила сидеть тут до самого утра, если бы была одна. Время медленно ползло вперёд. К горлу подступали слёзы, а все мысли были только о том, что могло только что произойти. Для Палеонесской девы, изнасилование — это позор на всю жизнь. Ощущение беспомощности и безнадёжности она не забудет никогда.

Дьюк быстро сориентировался и закрыл дверь на ключ и скинул мёртвое тело за кровать. От следов битвы остались пятна крови на белой простыне, но в темноте их не особо было видно. Затем полез в сундук для одежды возле окна, откуда достал чистую рубаху, штаны, дорожный плащ и протянул Клариссе. Она от удивления чуть было не раскрыла рот. Кто-то оставил в этой комнате не тронутую запасную форму Палеонесской девы. Похоже, часть комнат этого крыла использовались для отдыха охраны дворца, патрулирующего по замку и стоящего возле дверей. А она всегда думала, что девы ночевали в отдельных казармах на территории, но похоже, что нет.

— Переоденься, — попросил Дьюк.

— Спасибо.

Дважды уговаривать не пришлось. Кларисса взяла форму и, медленно встав, отправилась за ширму. Она сняла штаны, рваную рубаху и откинув в сторону, принялась переодеваться. Совсем не так она себе представляла тот долгожданный миг, когда впервые получит и наденет форму девы Палеонесса. Это должен был быть волнительный момент. Она бы часами стояла перед зеркалом и любовалась собой. Мама обязательно бы сказала, что ей идет. Эта форма и цвета всегда радовали глаз. Бело-голубое одеяние — символ мужества, чести и справедливости. Не хватало только серебристой маски в знак обеда молчания. Но ей это точно теперь не понадобится.

Судя по звукам, Дьюк взял со стола бутылку вина и, откупорив, сделал пару глотков.

— Знаешь, этот праздник Вознесения ты точно запомнишь надолго, — грустно усмехнулась Кларисса, пытаясь в темноте найти рукава.

— И, правда.

Разговаривать приходилось полушёпотом, но кажется, в комнату никто и не собирался заходить. Кларисса не знала, что ещё сказать. От всего пережитого голова плохо соображала. Но, в тоже время хотелось просто выговориться.

— Ты когда-нибудь убивал до этого, Дьюк Альбер? — спросила она.

— Приходилось.

Кларисса поверила, судя по тому, насколько острый был его клинок. Мечи, которые носят при себе как символ богатства, обычно вообще не затачивают. Это оружие предназначалось для самозащиты. Кларисса вышла из-за ширмы, поправляя плащ. Форма была слегка великовата, но в целом сидела неплохо.

— Тебе идет, — полушёпотом похвалил Дьюк.

Он заметил, как она, в темноте, улыбнулась. И, собравшись с мыслями, сказала:

— Ладно. Нам пора.

— В конце коридора стоят два человека. И они пока ещё не ушли.

Хорошо, что у них в Гальраде так много блуждающих. В данной ситуации Кларисса бы променяла возможность различать ложь на способность чувствовать людей сквозь стены. Она уселась рядом на кровать и посмотрела на закрытую дверь. Всё же Веймар не был причастен к заточению и смерти мамы. Тогда кто? Её убили ядом, скорей всего, тихой водой. Но у мамы никогда не было с собой флакона, потому что приближённым при дворе, не относящимся к военному делу, их попросту не выдавали. Каждый флакон тихой воды был на строгом счету, как и любое другое снаряжение. Тут дар предвестника едва ли поможет выяснить правду. Истины, она, скорей всего, вообще не узнает никогда. Посмотрев, как изящно парень смакует королевское вино, Кларисса потребовала:

— Отдай-ка это мне.

Она выхватила у парня бутылку и хорошенько приложилась. Голова жутко болела и не соображала. Что будет дальше представить сложно. Вероятнее всего, они выйдут из комнаты и их либо обнаружит дева Арвелия, либо кто-то из девушек её позовет. Далеко уйти врят ли удастся. Драться Кларисса сейчас не способна, а рассчитывать, что парень раскидает всех вооружённых девиц культа было глупо. Лучше сидеть в этой комнатке с ним до утра, запертой на ключ и понадеяться на благословение судьбы. Может все напьются и про них вообще забудут?

— Ты говорила, что не одна из этих людей, — напомнил Дьюк. — Тогда, почему ты здесь?

— Это долгая история, — ответила Кларисса. — Лучше расскажи что-нибудь, а я послушаю.

— Что, например?

— Не знаю. Расскажи про свою жизнь в Гальраде.

Клариссе не хотелось рассказывать, как до всего этого дошло. История и правда была бы долгая. Да и потом, чем меньше парень знает, тем лучше. Вдруг его будут допрашивать свои же, а он возьмёт и скажет, кто убил принца Освальда. Тогда ей точно не позавидуешь.

Дьюк на секунду задумался и вздохнув, начал рассказывать:

— Как-то вечером Камилла проголодалась, и я решил составить компанию. Мы спустились в главный зал. Была зима и темнело рано, поэтому пришлось зажечь пару свечей на столе. Считай, романтический ужин в полумраке. Камилла давно уже хотела устроить что-то такое, но то была занята, то я пропадал в ордене. Романтический ужин состоялся ещё и по той причине, что совсем некому опустить люстру и зажечь свечи на потолке, чтобы всё было как у нормальных лордов, в нормальных замках. Последнее время у нас всегда так. Экономия во всём, хотя деньги вроде водятся. Но, когда мы находим время поужинать вдвоем, поговорить о всякой ерунде, я по-настоящему понимаю, что там моё место. Ещё в детстве она была мне обещана. Наши пути разошлись на какое-то время, но затем сошлись вновь. Это было странное стечение обстоятельств, но в детстве мы были не разлей вода. И тоже самое сейчас.

— Значит, не смотря на договорной брак, вы любите друг друга? — изумилась Кларисса. — Это большое везение. Я слышала, у вас в Гальраде много договорных браков.

— Да, часто встречаются, — подтвердил Дьюк. — Но, я думаю, всё случилось так, как должно было быть. Видела когда-нибудь стаю волков? Волк не выживает один. Он выбирает волчицу, которой предан до самой смерти. Вместе они охотятся, следят за волчатами, передвигаются в стае. И умирают вместе. Естественное и неизменное течение жизни. Не знаю почему, но такая жизнь всегда казалась мне правильной. В ней присутствует какая-то высшая ценность.

Кларисса ещё раз отпила из бутылки, почувствовав последние капли. Похоже, в правильной компании алкоголь имел свойство быстро заканчиваться. Забавно, но раньше она не притрагивалась к чему-то, кроме лёгкого пива, которое повсеместно пили все в поселении. Всегда была эдакой хорошей, правильной девочкой. Ей даже вкус крепкого алкоголя был противен. А теперь она собиралась в незнакомое государство, одна, нарушив все законы своей родины.

Про Гальрад она знала только то, что люди с военным образованием там всегда востребованы. И пока в роскошных замках правителям подают запеченное мясо, лучшее вино и деликатесы, в землях северной провинции простым жителям нечего есть. Они зависят от урожайности и своих вассалов, у которых нет никаких законных ограничений. А даже если бы и были, безграмотный люд всё равно не знает своих прав и не умеет читать и писать. А охотники за головами из Беренгарского союза безнаказанно крадут бездомных Гальрадских детей, увозят за высокие горы и делают рабами своих знатных господ. Беззаконие можно встретить в любом уголке государства. Торговые караваны нанимают блуждающих для безопасного прохода к столице, а простой люд платит золото вольным наемникам, для убийства неугодных и нарушителей закона. Вот почему Гальрад победил бы Палеонесс, случись внезапно военно-политический конфликт. Но, крепкая дружба между Освальдом Альберти и Норбертом Рокстерли на века укрепила союз между государствами.

— Знаешь, с тобой легко общаться, — внезапно призналась Кларисса. — У меня даже ощущение, будто мы давно знакомы. Не находишь? Думаю, твоей будущей супруге очень повезло.

— Сочту за комплимент.

— Это он и есть, — улыбнулась Кларисса.

Он выхватил у неё бутылку и с удивлением увидел, что там ничего не осталось. Положив её на пол, Дьюк сказал:

— Ну, теперь твоя очередь.

— Ничего интересного. Детство, школа, Академия и вот я уже сама по себе. Сейчас кажется, время пролетело очень быстро, будто целая жизнь. Планов было много, а теперь всё безвозвратно утеряно. Да и за это время была только мама, которая вложила в меня все силы, один отвергнутый мальчик со школы и одна лучшая подруга. А сейчас совсем никого. Мы ещё не выбрались отсюда, а мне уже страшно представить, каково будет жить одной в другом государстве без крыши над головой, друзей, и денег. Думаю, долго я не протяну.

— Про мальчика я уже знаю, — напомнил Дьюк. — Которого Эдрик звали. А что насчет подруги?

— Наши пути разошлись. Навсегда. Я сделала кое-что, чего она не сможет простить.

— Что сделала?

Кларисса говорила, стараясь обходить тему вокруг, да около, но алкоголь слегка развязывал язык. А тут ещё и разум отошёл от пережитого шока и пришла блаженная лёгкость и слабость. Отвечать было не обязательно, но Кларисса решилась:

— Я убила её отца.

Дьюк некоторое время ничего не говорил. Размышлял над услышанным.

— Я думал у вас принято вызывать убийцу родственников на кровный поединок через суд.

— Это старая традиция. Но речь идет о не совсем обычном человеке, — уклончиво подтвердила Кларисса. — Если бывшая подруга узнает, что я убийца и меня найдут, останется надеяться, что смерть не будет слишком мучительной. Я, конечно, не ищу прощения, но смерти не ищу тоже. Да и кровные поединки большая редкость. Последний раз это было семьдесят два года назад между Безотрадной девой Люсией и… не помню. В общем она убила брата соперницы и победила в поединке и… Прости, тебе ведь это совсем не интересно.

Кларисса притормозила, понимая, что её понесло куда-то не туда.

— Не особо.

— Да уж, и правда дева-зануда… — прошептала она.

Но парень, как назло, расслышал.

— Твоё прозвище?

— Нет, так просто. Вспомнила былое.

Где-то внутри от приятных воспоминаний затрепетало сердце. Пожалуй, дни в Академии всё же самые лучшие в её жизни. А теперь единственное прозвище, которое она может заслужить — дева принце-убийца. Впрочем, звучит грозно.

— А, не совсем обычный человек, которого ты убила — должно быть, принц Освальд? — внезапно догадался парень.

Кларисса обомлела.

— Как ты узнал?

— Был внимательным, только и всего.

— Но ведь…

— Кажется, они ушли, — бесцеремонно перебил он, вставая с кровати. — Коридор пуст, поэтому хватит тут рассиживаться. Пора взять судьбу в свои руки.