Воззвах к тебе, услыши мя

Я не подчиняюсь вашим приказам…

Жизнь в городе их к такому не готовила.

Илай плохо помнил, что видел в тот день. Всю свою службу он помнил лишь частично. Вот он тренирует новобранцев, поедая мороженое. Эско травит анекдоты в палатке. Разбор управления робота-сапёра. Случайные высадки… Илай не знал, где искать объяснения происходящим вокруг событиям, поэтому просто выключал мысли и делал, что говорили. Это помогало выжить и оставаться в своём уме. Но иногда прошлое возвращалось к нему во снах…

Илай начал различать звуки. Тихое жужжание кондиционера, шум воды в трубах, стук шторной цепочки по окну. Взгляд постепенно смягчился. Илай понял, что всё это время не дышал, — а ещё он медленно разжал кулаки, чувствуя едва ли не физический скрип в суставах. На ладонях остались налитые кровью следы от ногтей.

Илай провёл пальцами по левому запястью, в месте, где располагались сенсоры, выводящие интерфейс программы сна. Программа позволяла телу работать автономно, выполняя основные физиологические процессы, не прибегая к мыслительному контролю; исполнительные схемы заряжались во время физической активности. Логи последних суток не выявили отклонений — но ещё никогда тело не отзывалось на сон так ярко. Возможно, стоило провести диагностику, но… Сейчас нужно срезать ногти под ноль.

Илай заполнил собой дверной проём, перекрыв, на время, льющееся из окна солнце. Он двигался аккуратно и быстро — неожиданно для такого большого тела. Солнце бросало блики на компьютер и письменный стол. Развёрнутый интерактивный проектор. Шершавый от пыли корпус #52. Архитектура ядра андроида была спроектирована под нервную сигнатуру Илая и не могла подстроиться под другого оператора, так что после демобилизации все солдаты получают дико дорогой сувенир от нанимателя. Списанным роботам обрубают почти все функции, и те переходят в разряд понтов, дворецких… или собирают пыль. Илай слишком хорошо знает эту кухню, чтобы позволять боевому андроиду бродить по городу. Скрытые под пылью на шее робота два жетона с выбитым шифр-кодом с именем, личным номером, кодом подразделения, домашним адресом, группой крови… Плеск воды в ванной. Илай очень редко включал свет, никогда — ночью. Свет его раздражал. Свет делал Тень только ярче. На всё, что нужно, хватало и дневного.

Илай помнил, как в штабном модуле какой-то шутник повесил плакат: котёнок цепляется за натянутый канат и фраза: «держитесь там». Жизнь коротка. Все знают об этом, но большинство отгоняет эту мысль, считая, что впереди их ждёт бесконечное завтра. Люди закрывают глаза на неизбежность смерти, их волнуют результаты последнего матча, политика корпораций, сюжет сериала. Они тратят время на очередную операцию, доводя своё тело до абсурдного идеала; проводят его в обществе дураков и зануд. Рая нет. Да Илай и не хотел туда. Впереди тебя ждёт лишь темнота. Илай перевёл взгляд на маячившую в конце комнаты Тень. Уж кто — а он это знал наверняка. Самообман — это счастье.

— Говорят, комары в Касталье за раз могут высосать троих.

— Ты уверен что это не их женщины?

— Вот теперь это стоит уточнить.

Смех…

… глаза с жёлтым зрачком в момент, когда он понял, что ошибся…

Илай всегда носит часы на внутренней стороне запястья, хоть больше ему не нужно стрелять. Он всегда заправляет штаны в сапоги, хоть в городе нет ни жуков… ни даже птиц. Последний взгляд в зеркало — и можно выходить на улицу. Хоть он и не понимает, зачем.

Солнце. В крупных городах его почти нет. Оно теряется среди высоток, путается в отражениях и, в итоге, настолько увлекается, что забывает дорогу вниз. На открытых площадях тоже не всё так гладко. Всё больше вампиров выходит на работу днём, и в открытых столь неприятному ультрафиолету местах общего пользования, на равном расстоянии друг от друга установлены огромные зонты. Их датчики улавливают солнечный свет, и они раскрываются автоматически, пряча пространство под собой в густой тени. Вампиры получают все необходимые для жизни элементы через кровь. То есть — с едой. Люди, почти лишённые солнечного света, вынуждены поступать также.

Илай сидел на скамейке и ел свой завтрак. Он долго выбирал: просадить деньги в баре — либо пойти купить нормальную еду. Сегодня был тот редкий случай, когда у пива выиграл засунутый в нутро багета бутерброд. Мимо прошли парень с девушкой. Парень увлечённо рассказывал о фазах сна и их зависимости от дневного и ночного образа жизни. Девушка ела мороженое и, кажется, с интересом его слушала. Илай проводил их взглядом. Он думал об этом Толлере и о том, почему его зацепил их разговор. Прошло несколько дней, но Илай не собирался возвращаться. Лучше пойти в бар.

Солдат живёт одним днём. Он встаёт, заправляет постель, одевается, делает что должен — и завтра всё повторяется. Остальное: домыслы. Надежды на будущее, которое едва ли наступит. Со временем ты учишься преодолевать. Блокируешь инстинкт убежать, увернуться. Ты всё ещё не можешь контролировать, что происходит вокруг тебя — но можешь управлять своей реакцией. И уже одно это даёт силу выжить. Секунда за секундой. Потому что другого выбора просто нет.

— У вас мало прихожан.

Голос поднимался наверх и разносился под сводами, смешиваясь с игрой невидимого органа. Илай шёл, легко касаясь ладонями скамей. Поднимая глаза на фрески. Когда-то всё это вызывало трепет.

— Элиот, — Толлер обернулся с улыбкой. — Рад вас видеть.

Он окинул взглядом пустые ряды, глаза блестели, отражая тусклый свет.

— Н-не каждый готов встретить в церкви подобного мне. Б-большинство считает, что я пью кровь прихожан.

Илай притворно ужаснулся.

— А вы нет?.. Извините. Плохая шутка.

Подошёл ближе, Толлер улыбнулся, не разжимая губ.

— Но ведь вы удивились, у-увидев меня в первый раз.

— По-честному, я решил, что Боб меня надул.

Вампир окинул взглядом неф. Поднял руку и вывел с контактного браслета интерфейс, приглушая музыку. Жестом пригласил сесть. Илай послушался. Он не знал, зачем пришёл. Толлер выводил его на разговор, как и другие. Заставлял вспоминать то, что он хотел закопать поглубже…

— Вам было неприятно увидеть меня?

Илай моргнул, возвращаясь. Взгляд голубых глаз священника.

— Мм? Нет. Просто… — Илай выдохнул. — Боб постоянно хочет мне помочь. Я постоянно его спрашиваю: «С хрена ли?» — но он лишь пожимает плечами и говорит, что он мой друг.

Илай достал пачку и выбил сигарету, сунул в зубы и принялся искать по карманам зажигалку.

— Хрена лысого он мне друг.

— Почему вы соглашаетесь на встречи?

Илай затянулся и ничего не ответил. Он не хотел сознаваться даже себе, что от этих встреч может быть какой-то толк. Он только скосил глаза на Тень, что угрюмо ждала у своего места.

— Возможно, потому же, зачем вернулся.

Илай приятно улыбнулся священнику.

— Скажите, всё-таки. Ваш экзорцизм работает?

Кажется, вопрос застал врасплох. Вампир моргнул, стал чаще заикаться.

— Зад-документировано множество успешных случаев. М-монсеньор Дарвилл проводит п-по ритуалу каждые две-три недели. Я д-думаю, результат во многом зависит от веры.

Илай притворно вздохнул, глядя в пол.

— А было бы так просто. Приходит Пророк, и всё плохое из жизни исчезает. Прочитать несколько книжек, поговорить о религии, десять раз «Аве Мария», искренне «Я принимаю Пророка, как своего спасителя» — и сразу всё прекрасно.

— В жизни ничего не б-бывает просто, — Толлер сложил руки на коленях и наклонился ближе. — Но я рядом. И я г-отов слушать.

Илай не смотрел на него.

— Знаете… прошлое обладает тем совершенством, которого у будущего никогда не будет. Полутона, со временем, затираются. Мы делаем выводы.

Он снова затянулся и медленно выпустил дым.

— Я видел, как Эско взорвался. Его разнесло так быстро, и мне показалось, что я увидел в пыли его душу. Словно, он так и не понял, что произошло. Чёрт, да никто нихрена не понял.

Илай поднял глаза, в них было недоумение.

— Он при мне разоружал ядерные снаряды — он делал это так просто… Подключался через компьютер, вводил какие-то известные одному ему цифры — сначала на экране, потом на таймере боеголовки. Мы с ним соревновались: он сделает это за двадцать секунд, за десять, за пять… Даже люди с прямым подключением не всегда могли так быстро. А тут какая-то гнида решила замаскировать что-то серьёзное под обычную прыгучую мину. Он даже не захотел подключать робота. Моя работа заключалась в том, чтобы его прикрывать.

Илай замолчал, опустив глаза. К горлу подошли слёзы, Илай закончил едва слышно.

— Он был моим другом.

— Вы б-бы точно не смогли его защитить от этого.

— Да, но я мог настоять на роботе.

Проверка роботом входила в протокол.

Сигаретный дым расслабил горло, убрав спазм. Этот нелепый вампир с его глупыми шутками помогал Илаю дожить до завтра. А Боб хотел только воевать.

Позже, на месте, где взорвалась эта мина, или самодельное взрывное устройство, или хрен его знает что ещё произвели экранное сканирование, что-то даже выяснили — да только Илаю уже было до балды.

— Меня догнала волна. Я видел, как земля падает на меня, и ничего не мог сделать. Боли я тоже не почувствовал — только удар. Даже не удар — а то, как сотряслось тело. Потом я потерял сознание.

Илай облизал губы, сигарета тлела, болтаясь в пальцах.

— Сначала, как из ваты, вернулся слух. Я слышал шум винта и то, как переговариваются парни. Слышал, они сказали, что со взрывчаткой распылили какой-то газ, и, что я надышался. Помню, что удивился: ведь я ничего не чувствовал. Ведь должны же болеть лёгкие, не так ли?

Илай посмотрел на него и коснулся шеи.

— Давило только. Потом я понял, что глаза у меня открыты — вот они горели, как проклятые — а веки холодила мазь от ожогов. Зрение оставалось мутным две недели — сказали, что мне повезло. Но осязание я утратил навсегда.

Толлер удивлённо смотрел на него, не веря в то, что услышал.

— Но в-вы чувствуете. Врачи вернули вам тело — н-не каждый может похвастаться подобным…

— Держу пари, вы считаете меня лицемером, — Илай усмехнулся. — Вы, ребята, только и думаете, как бы впихнуть в себя побольше технологий.

Ещё короткая затяжка.

— Импульс разбил мне шестой позвонок. Я был подключен к машине, которая всё делала за меня: дышала, испражнялась. Иногда даже думала. Пока меня не привезли сюда, и врач — кстати, тоже вампир — не поставила меня на ноги. Забавно: с вашим братом мне всегда было легче общаться, чем с людьми. Боб такого не поймёт.

И ещё.

— Врач сделала так, что эта машина стала моим телом. Я уже не замечаю — контроль доведён до автоматизма. Я привык думать, что переставляю ноги, привык думать, что нужно дышать. Это не мои чувства, святой отец. Мои пропали и никогда не вернутся.

Илай снял с пояса фляжку и сделал большой глоток. Крякнул от крепости, скосил взгляд.

— А вы так не можете.

Разумеется, он имел ввиду алкоголь.

Разумеется…