Воззвах к тебе, услыши мя

— Вы религиозны?

— Скажем, я ходил в приходскую школу.

— И что вы д-думаете по этому поводу?

— Что он был псих.

Толлер улыбнулся.

— Ваш П-ророк любил всех и прощал всех. Он считал, что каждый заслуживает ещё шанс. Тех же, кто не верил, он любил б-больше остальных.

Илай многозначительно поднял брови.

— Именно.

Подошел служка, склонил голову. Приветствовал наклоном головы Илая.

— Ваше преподобие, мы закончили.

Толлер обернулся к нему.

— Благодарю вас, возвращайтесь. М-мы скоро продолжим, — вампир вздохнул и осмотрел фасад. — Мне предлагали установить вместо витражей голограмму, но я отказался. П-пока у нас есть возможность заменять повреждённые участки.

— Почему вы терпите?

Ответом стала покорная улыбка.

— Это испытание. И мне необходимо его пройти.

Поодаль всё это время стояла ещё одна фигурка в длинном плаще из дышащей ткани и широкополой шляпе. Илай заметил, что, пока все занимались ремонтом фасада, она стояла не шелохнувшись, однако, стоило людям начать заходить, зашевелилась и прошмыгнула внутрь. Указал на это Толлеру.

— Ещё один вампир под лоно церкви?

На миг в его глазах за тёмными очками что-то поменялось. Вампир поспешил отвести взгляд.

— Это… Мира. Мы б-были помолвлены.

— Были?.. — Илай сделал шаг к дверям, но девушка уже исчезла в тёмной прохладе здания.

— Прошу вас, Элиот, — Толлер тронул его за руку. — Не нужно.

Из-за сложных отношений Отца с Матерью, священники обеих конфессий, как мужчины — так и женщины, приняв сан не могли вступать в браки или находиться в отношениях. Развод, однако, не предлагали. Считалось, что это дело каждого. Илай пытался, со своего места, найти девушку.

— А она знает, что… — Илай замялся.

Толлер смотрел мимо него в темноту здания.

— Мира знает, что у м-меня были проблемы со зд-оровьем. Это всё.

— И как же?..

— Я лишь верю, что к-когда-нибудь она поймёт. П-простите, Элиот, мне нужно закончить службу.

Илай остался снаружи один.

Не важно — в церкви ты находишься или в цихре — во время службы одинаковое поле одинаково глушит все посторонние звуки, чтобы ничего не отвлекало от сакрального таинства процесса. Скрип дверей, гул шагов. Писк таймера. Илай совсем забыл об этом и едва не пропустил время дёрнуть резинку.

— Твою мать…

— Шшш!..

Впереди сидевшая девушка развернулась и недовольно на него посмотрела, сверкнув глазом. Развернулась обратно.

— Вы Мира?

Девушка вздрогнула. Илай пересел к ней поближе.

— Извините, если напугал. Ваш друг здесь зовёт меня Элиот — можете звать меня Илай.

Когда служба началась, Илай всё-таки нашёл её. Мира сидела одна, на последних рядах, сложив рядом плащ, шляпу и очки с перчатками. Если бы не блестящие в темноте глаза, её можно было принять за человека, желающего уединиться в своих мыслях.

— В церкви не принято так ругаться.

— И мне очень стыдно, поверьте.

Мира смотрела перед собой, на кафедру.

— Ему идёт эта сутана. Он выглядит… счастливым.

Она улыбнулась и посмотрела на Илая.

— Вы заметили, как он улыбается? Когда забывает про свой клык — его улыбка такая мягкая… Мне всегда казалось это очень нежным.

— Вы любили его.

— Мне кажется, я и сейчас его люблю. Пусть он и выбрал мне… всё это. Однажды я просто поняла, что моя любовь его не спасёт. И я его отпустила.

— Но вы ещё приходите.

Она опустила голову.

— Иногда мне кажется, что так правильно. Тогда я иду к своему начальнику, беру разовый дневной пропуск и прихожу сюда. Сижу несколько минут — а потом возвращаюсь домой.

Мира грустно улыбнулась и начала собираться. Илай смотрел на священника. Его голос разносился под сводами. Кажется, Толлер совсем не заикался…

— Мира, постойте, — Илай перехватил её руку. Мира с вопросом на него посмотрела. — Как его звали? Ну, до…

— Айгер Мером.

— А как вы его зовёте сейчас?

— Никак. А теперь извините — мне нужно идти.

Она изящно высвободила руку и ушла, прикрыв за собой бесшумные двери. Илай проводил её взглядом и настроил на таймер вибрацию.

Служба закончилась, как и в прошлый раз: Толлер стоял перед кафедрой, прихожане подходили по цепочке, он им что-то говорил. Илай спал. Уперев кулак в спинку скамьи перед собой и положив на него голову, чтобы не храпеть. Он даже не заметил, как вампир оказался рядом.

— Р-азрешите искусить вас прогулкой в парке.

Илай дёрнулся и громко всхрапнул, поднял голову, проморгался.

— Думал, вы, клыкастые, не любите солнце, — голос немного сиплый.

Толлер улыбнулся.

— Это не мешает тому, что его любите вы, — он надел на голову шляпу. — А ещё вам не п-омешает размяться после сна в неудобной позе.

Ну и что на такое ответить?

Людям нравятся парки. В них лучше фильтруется воздух, самое большое единовременное количество городских деревьев, а главное — нет этих дебильных зонтов. Парк в центре города, может, не был самым крупным — но точно был самым богатым. Или дорогим. Судите сами: иллюминация и акустическая система интегрированы сразу в растения, несколько концертных площадок, площадки виртуальной реальности, много иных мест для отдыха и развлечений, часть дорожек заменены катком, который в любое время года поддерживают в идеальном состоянии.

— Вы шутите.

Илай не мог поверить, что, из всех мест, Толлер привёл его именно сюда. Широкая шляпа, перчатки и защитные очки в придачу к длинной, в пол, сутане. В Ночной церкви они, хотя бы, белые. Кто-то показывал на него пальцем.

— Раньше, с Мирой, мы ч-часто сюда приходили. Теперь мне редко выпадает возможность, — вампир улыбнулся, не разжимая губы. Сделал жест рукой. — Пройдёмте?

Вам не нужно беспокоиться за свои «Gallinz» или «Shedo» — новейшие зажимы закрепят коньки на вашей обуви плотно и без малейших следов. Для любителей кататься босиком или на каблуках выше двух дюймов действуют специальные предложения…— Толлер, я серьёзно. Вы меня не заставите.

Илай не хотел признаваться перед посторонним, что, за всю жизнь, он так ни разу не встал на коньки. С другой стороны, он никогда не считал это чем-то нужным.

Толлер уже расплачивался за свою пару.

Вампир, одетый под священника, берёт напрокат коньки. Илай глаз не мог отвести.

— Хотите моё мнение: это выглядит дико.

Толлер только улыбнулся.

— Вам стоит п-попробовать сменить обстановку. Не поверите, но это прекрасно помогает.

Глаз за очками не видно — непонятно, смеётся или нет…

— Что-то мне подсказывает, что вы неправы…

Но Илай, всё же, подошёл к стойке и стал бездумно на неё смотреть. От выбора разбегались глаза. Он мог легко определить, когда использовать какую винтовку — здесь же…

— Д-думаю, вам подойдёт вот это.

Толлер показал набор для начинающих со специально вшитой программой балансировки. Свои он уже застегнул и стоял рядом на прорезиненном коврике, высокий, как жердь. Илай взял коньки в руки. Вокруг, под приятную музыку, каталось уже много народу — в такой толпе его потуги никто не заметит.

Толлер улыбнулся.

— Вам понравится.

— Сомневаюсь.

Крепления надёжно фиксировали стопу и лодыжку. По крайней мере, он ничего себе не подвернёт по дороге. От льда исходил приятный для середины лета холод. Лёд был такой прозрачный, что видно, как под ним, прячась в зелёной траве, плавают цветные рыбы. Настоящие или проекция — никому нет никакого дела. Илай попробовал встать, пошатнулся, расправив руки, сделал шаг. Толлер стоял рядом, готовый помочь, но, кажется, искусственные нейромозги вкупе с заложенной в коньки программой прекрасно справлялись с тем, чтобы держать равновесие.

Потрясающе.

Снова запищал таймер. Илай опустил глаза на запястье и дёрнул за резинку.

— Врач из Неомении посоветовала мне так делать, чтобы я, во сне, случайно не вышел в окно. Вроде, если резинки не будет, я буду понимать, что сон — это сон.

Толлер перевёл взгляд от резинки.

— В-вы не можете отличить сон от реальности?

— Программа, управляющая моим телом, не может отличить сон от реальности. Меня поместят в стационар, чтобы подкрутить что-то в голове — хотел предупредить заранее, пока, ну, не пропал чёрт знает на сколько.

Неловко. К счастью, можно смотреть в пол и следить, как переставляешь ноги.

Толлер только улыбнулся.

— Спасибо.

Он вышел на лёд, Илай, распугав рыбу под ногами, — следом. Демонстративно не принимая помощи. Сам справится. Несколько человек разъехались, пропуская, но больше никто не обратил на них внимание. Каток представлял собой разветвлённую систему дорожек, закольцованных между собой, чтобы не создавать тупики. На равном расстоянии располагались площадки с выходом, скамейками, стойками для коньков, автоматами с кофе — и другими радостями жизни. Из всех радостей, Илай сейчас хотел сигареты, поэтому, стоило телу принять устойчивое положение, стал искать по карманам пачку. Нашёл, закурил. Толлер ждал.

— Какое у вас самое яркое воспоминание в жизни? — Илай вернул сигареты с зажигалкой в карман и затянулся.

— Самое? — Толлер задумался. А потом улыбнулся. — Мы с Мирой в парке развлечений. Мы п-однимались на горках, и, в к-какой-то момент, внизу раскинулся весь город… — вампир улыбнулся. — Я не забуду, как он сиял и переливался. Насколько он б-большой и красивый.

— И вы вот так всё это бросили?

Илай осторожно переставлял ноги. Коньки держались крепко, не давали оступаться или проскальзывать — но он им всё равно не доверял. Толлер же катился куда увереннее.

— Я п-онял, что больше так не могу. Мира… — он опустил глаза на рыб под ногами. — Раньше я был другим. И п-полюбила она меня тогда. Она заслуживает большего.

Илай затянулся.

— Решили за неё? А ведь она ещё приходит — и вы не завершили обучение, вы могли бы…

— Элиот, — Толлер выехал перед ним, развернулся, катясь спиной, смотря в глаза. — Я дорожу п-прошлым, но оно прошло. Я посвятил жизнь Отцу-Богу и заблудшим душам — в ней остаётся мало времени на себя. Пусть это и не запрещено.

Илай с опаской выглядывал у Толлера из-за плеча, чтобы не налететь ни на кого — но тот, кажется, знал, что делает.

— И сейчас вы проводите его для себя?

— Сейчас я провожу своё время для вас.

Вампир посмотрел на что-то позади Илая.

— Ваш друг с нами?

Илай проворчал:

— Он всегда с нами.

Чтобы посмотреть за спину, Илаю пришлось остановиться. Он нахмурился.

— Странно, — Илай осмотрелся. — Может, он каток не любит… Я бы посмотрел на этого засранца на льду.

Впрочем, ни о чём это не говорило: иногда Тень исчезала и появлялась самостоятельно. Он всё равно придёт. Илай поднёс к губам сигарету и покатил дальше. Толлер развернулся, занимая место рядом. Илай скосил на священника глаза.

— Больше передо мной не выкатывайтесь. Я и так — снаряд с минимальным управлением, ещё и без обзора.

Толлер тихо рассмеялся.