Воззвах к тебе, услыши мя

— В-вас понял.

Постепенно Илай перестал бросать взгляд под ноги и стал медленно, аккуратно катиться вперёд. Кто-то продолжал удивлённо смотреть на Толлера. Пока они только смотрели, Илаю не было до них дела.

— Года два назад мне стали сниться очень яркие сны. О событиях, которые я забыл. Я, может, и считаю, что вы поступаете глупо — но у вас есть, что помнить. Годы службы превратили всё в одинаковую массу, — Илай усмехнулся сквозь дым. — Знаете, что мне запомнилось ярче всего? Как, в каком-то старом фильме, бандиты, из-за того, что какой-то ублюдок увёл девушку у их босса, застрелили из дробовика его собаку.

Илай смотрел перед собой.

— В этих снах я, словно, переживаю всё заново.

— С-сны возвращают вам жизнь?

— Извращённую её часть.

Илай нахмурился.

— Лето, жара. Я сидел на капоте булки — это… бронетранспортёр. Во внутреннем дворе на полигоне, жрал мороженое, меня обдувал воздух из-под крышки. А пацаны носились вокруг по этажам в полном обмундировании и стреляли по мобам. Упражнение на скорость реакции. У каждого на шлеме камера, они передают изображение мне на компьютер — да и мне из центра всего видно, как одна за одной в окнах рассыпаются проекции. Эти мобы были гражданскими. Но парни этого не замечали. Бывают моменты, когда замешкался — тебя убьют. Всё зависит от одного решения, принятого за доли секунды. У меня был свой. Тогда на улице я был уверен, что ребёнок рядом поднимает оружие — я видел его. Форму, блеск. Меня остановили. У того ребёнка была палка. То учение ввели позже, и это — самая жестокая хрень, что может с тобой приключиться. Потому что потом ты видишь запись со своей камеры и перестаёшь доверять глазам. И заказываешь у Ступени импланты. Я потребовал отключить свой, когда меня демобилизовали.

Толлер непроизвольно посмотрел Илаю в глаза. Тот усмехнулся.

— Вы не увидите разницы. Глаз заменили, но, пока оптика не работает, это просто глаз.

Держа сигарету двумя пальцами, Илай оттянул нижнее веко.

— При фокусировке сетчатка бликует, по ней бегают концентрические окружности — вот, собственно, и всё, чем он себя выдаёт.

Он отпустил глаз и снова затянулся. Рыбки под ногами плавали совсем, как настоящие: прячась в траве, осторожно или резво, стайками и по-одному…

— Когда узнаёшь, что это билет в один конец — уже слишком поздно. Есть те, кто втягивается — как Боб — это становится частью твоей жизни. Особым состоянием ума. Как врачи, — Илай усмехнулся сквозь дым. — Я картину вспомнил. Не знаю, кто автор — видел когда-то давно. Секционный стол, на нём лежит девушка, рыжая, мёртвая. Красивая. Рядом стоит бородатый мужчина, видимо, доктор, с интересом рассматривает что-то в руке. И название: «У неё было сердце».

Илай не выдержал и рассмеялся.

— Тем, кто так шутит, нужно сразу печать на лоб: «годен к работе по предназначению».

Он выдохнул, весёлость куда-то ушла. Илай смотрел на недокуренную сигарету.

— Нельзя увидеть чью-то смерть и остаться прежним. С каждым выстрелом в нас самих что-то умирает. Можно быть кем угодно там — но здесь ты сломанная кукла, — глубоко затянулся. — Бог определённо ребёнок, раз ему нравятся такие вещи.

— Отец страдает вместе с вами, Элиот. С-со всеми нами. С Фредди Квиллом. С вашим другом. С теми, к-кто лишил его жизни — и со всеми, кого убили вы.

— А как же «Его пути неисповедимы»? Страдает вместе с нами — что в этом хорошего? Если есть Высшая Сила, она должна суметь исправить это всё.

— Н-нигде ни в мире ни в Писаниях не указано, что Бог отрицает личную ответственность. Ч-что нам запрещено иметь свою волю.

— Ты не увидишь летящую в тебя пулю. А стреляет всегда кто-то другой.

Толлер развернулся к Илаю и остановился. Тронул его за руку.

— Мы сами вы-выбираем себе путь, Элиот. И сами совершаем ошибки, — вампир невесело улыбнулся. — Свои я т-точно совершил сам. И я хочу помочь д-ругим мириться с их.

Толлер запрокинул голову и посмотрел куда-то в яркое небо, на тёмных стёклах блеснуло солнце.

— Ч-что до Высшей Силы — я ув-верен, что внутри каждого из нас Бог может взять самый ужасный поступок, самую плохую эмоцию и превратить её в любовь. Если впустить Его. Я в это верю.

Глядя на него, Илай, против воли, тоже посмотрел на небо. Мимо по льду проезжали люди.

— В церкви так много плохого — почему вы здесь?

Толлер лишь улыбнулся.

— Поэтому ей и нужны хорошие священники.

***Илай шёл домой, не особо смотря по сторонам. Ноги с непривычки гудели, а, под ними, на тёмном асфальте белела разметка, чтобы плохо видящие днём вампиры могли видеть, куда идут. Илай чувствовал себя очень странно, в голове мешали друг другу мысли, которых, до того, там не было. Возможно поэтому он не заметил, как вышел на дорогу. Резко перед глазами возникла Тень, Илай вскрикнул и едва не повалился назад. Мимо, окатив потоком ветра, пролетел большой белый автомобиль. Тени нигде не было.

Илай пытался перевести дыхание.

— Что за… чёрт..?

___Роботы-уборщики так хорошо выполняют свою работу, что не замечают, как застревают и запутываются. Тогда они посылают сигнал о помощи Энди, он выпутывает их, чистит и направляет на проблемный участок роботов мощнее. В этом и заключается его работа. Не удивительно, что большую часть времени, Энди предоставлен самому себе. Энди шёл с тележкой по этажу, в ней лежали части роботов, которые он собрал сам. Энди хорошо разбирался в электронике, немного хуже — в программировании — но этих навыков ему хватило, чтобы зациклить камеры видеонаблюдения. Он заходил в офисы и крепил части роботов под столами. По этажу в несколько дней. Странно — но никто ещё ничего не заметил. ___

«Элизиум», новый фильм от братьев Фрайберг, в главных ролях непревзойдённый Арда Гёрш и обладательница двух наград Академии Летиция Джейн-Харрис. Такой рассвет вы ещё не видели!..

Комментарий к третья встреча

https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/2/25/Enrique_Simonet_-_La_autopsia_-_1890.jpg

Энрике Симоне Ломбардо “У неё было сердце!” (¡Y tenía corazón!) 1890г.

Также известна, как “Анатомия сердца” или “Вскрытие”

========== четвёртая… ==========

Все дэвы вышли из Нарока, но не все они сеют зло.***

— Занять круговую оборону! Поднимай чёртов дрон!

Все окружают инженера, а по выгоревшему зданию, в комнате которого они находятся, в проёмах двигаются тени. Полетела первая дымовая граната. Движение веком включает тепловизор в глазу, вампирам же это не нужно, они шутят, что укомплектованы с рождения.

Слева снайпер снял Шарифа. В воздух за их спинами поднимается дрон, инженер берёт винтовку и встаёт на освободившееся место. Выстрелы по ярким жёлто-красным силуэтам.

Илай слышит вибрацию, смотрит на запястье и понимает, что резинки нет. Внезапно он понимает, что здание не выгорело: штукатурка слезает по ржавый стенам, как пепел. Илай понимает, что сейчас ему в живот попадёт пуля.

Илай понимает

что может проснуться…

— Так сколько вам сказали здесь н-находиться?

— Где-то около трёх недель. Меня ещё не прогнали через все диагностические аппараты, которые у них есть, и сказали, что на корректировку программы и последующие доработки уйдёт ещё недели полторы.

Они находились во внутреннем дворе медицинского комплекса, где и днём и ночью было очень оживлённо. Окружённый зданием он представлял собой парк с лужайками, искусственным озером и фильтрованным воздухом, где каждодневно гуляли пациенты — самостоятельно или в сопровождении.

Когда Илаю сказали, что у него посетитель, тот сразу подумал о Бобе. Илай понятия не имел, как тот узнал, где он находится — но для старших офицеров ведь нет закрытых дверей, верно? Стал представлять, как тот будет осматривать палату, довольный, словно бы это его заслуга, источая приторное отеческое сочувствие… но всё оказалось не так плохо.

— Как вы справляетесь?

Толлер прекрасно вписывался в окружение. Да, глаза скрывались за очками, руки в перчатках, на голове шляпа с широкими полями — Илай не представлял, насколько, за пределами всего этого, ему должно быть жарко — но здесь, на этом совершенно искусственном клочке вентилируемой зелени посреди мегаполиса, заполненном страдальцами разных форм и состояний, он смотрелся естественнее многих.

Илай пожал плечами.

— Я ем, дышу. Сру. Гуляю днём, чтобы не умереть во сне. В принципе, ничего нового.

Толлер улыбнулся, глядя на него.

— В-вы выглядите лучше.

— Я здесь на курорте.

Впервые за долгое время, Илай нормально питался, ходил на процедуры. Перед сном успокоительное. Курить только нельзя. Чуть поодаль, расстелив на траве тренировочные коврики, группа занималась аэробикой. Вела её девушка в спортивном купальнике, в руках у неё — резиновая лента.

— Виды неплохие.

Илай задержал взгляд, проходя мимо. В целом, здесь было даже хорошо. И то, что за него платил бывший работодатель, его нисколько не смущало. Вокруг ходили, разговаривали. На каталках и своими ногами. Кого-то учили заново стоять и ощущать предметы. Илай помнил, как сам делал то же самое. Людей днём, разумеется, было больше.

Снова пропищал таймер. Илай опустил глаза и дёрнул за резинку. Толлер удивлённо на него посмотрел.

— Вам всё ещё эт-то необходимо?

— Нет, но так спокойнее.

Помимо успокоительного, Илая привязывали к кровати. Пока сенсорное восприятие не восстановится, палата на двадцать третьем этаже — смертельная ловушка.

Нефролитиаз — вычурное слово для обозначения того, что каждый раз, когда Илай собирался сходить по нужде, для него превращался в ад. Его диагностировали день на третий и предложили вылечить. Илай отказался. Ему предложили подумать. Илай настаивал, что боль ему нужна. Странно, но Тень появлялась именно в эти моменты. Ни один прибор его не зафиксировал.

— Знаете, я тут вспомнил — сам вспомнил — мы шли по тропе, и под кустом был птенец.

Илай сел под деревом, осмотрелся и достал сигареты.

— Если что — это ваше, — поднял глаза.

Толлер развёл руками и сел рядом. Илай закурил.

— Большой такой, с ладонь, слепой — я таких не видел никогда. На голове пух, хвоста ещё нет. Он пищал, шёл, помогая себе крыльями, ему трава мешала. Такой беззащитный, — Илай затянулся и выпустил дым. — Я смотрел на него и понимал, что ничем не могу помочь. Гнезда я не видел, мог только пройти мимо. Там было много животных — вряд ли он продержался хотя бы час. Ещё вспомнил девушку. Подкладка пальто в цвет платья, с теми же узорами. Выглядело непривычно и очень ярко.

— Эти воспоминания что-то значат для вас? П-помимо того, что… это ваши воспоминания.

Толлер снял перчатку, с интересом подставляя руку пробивающемуся сквозь листву солнцу. Посмотрел на Илая, когда тот заговорил.

— Ничего, — Илай пожал плечами и стряхнул пепел. — С той девушкой я даже не заговорил.

Мимо прошёл санитар, вампир, полностью закрытый от солнца, он вёл под руку старуху в ночной рубашке и халате. Кажется, ей было не по себе оттого, что он это делает. Или оттого, что это делает он?..