Воззвах к тебе, услыши мя

***От долгого пребывания на солнце кожа нагрелась и начала розоветь. Снова оказавшись под крышей, Толлер быстро поставил кропильницу на пол и опустил руки в купель, с облегчением выдыхая. Открыл глаза, встречаясь с осуждающим взглядом с образа. Извиняясь, Толлер думал, что будет испытывать вину — но её не было. Поморщился, обмывая руки: на опалённой солнцем тонкой коже, несмотря на нанесённый состав, начинали проступать ожоги там, куда попали капли.

Толлер просушил руки и слил в купели воду. Беря кропильницу и выливая предобработанный жидкий аммиак в посуду для чистки серебра, он знал, что пострадал куда сильнее Фредди. Раствор слабый — даже без медицинской помощи, у человека ожоги должны сойти меньше, чем за день. С другой стороны, он соврал. Но чувствовал, что поступает правильно, ведь он сделал это не столько для личного удобства или удобства прихожан — а ради самого Фредди. В прошлый раз Элиот ударил его фляжкой. Кто знает, что будет в следующий. Фредди Квилл, по сути, не был человеком плохим. Просто немного шумным. И, поскольку разговоры на него не действуют, пришлось сотворить небольшое «чудо».

Толлер не сказал Элиоту, но он сохранил рисунок крылатого существа. Не с целью показывать людям, разумеется, нет. Пусть существо не походило на ангелов в общепринятом смысле — оно казалось Толлеру ближе златокрылых изображений с чертами и людей, и птиц дневных. Больше похожим на нечто древнее, безмолвное, что знает наперёд твои шаги. На созидателя и разрушителя одновременно, на того, что может причинить тебе вред, но даже не пытается этого сделать. На то, чему не нужны золотые перья и когти, чтобы повергать в трепет.

Толлер обработал поражённые участки кожи, очистил купель, заново набрал и окрестил воду — и принялся убирать стекло и дробь, попутно считая каждую. Он ничего не мог с собой поделать…