Крот Камня

❦

Удивление и восторг медленно, как свет Звезды, распространялись по Данктонскому Лесу. Триффан трудился над последним листом «Пути к Безмолвию», когда прибежал запыхавшийся посланец Спиндла:

— Ты должен пойти к Камню! Так велел передать Спиндл. Ты должен…

И крот рассказал, как он встретил Спиндла и как тот, не в силах дойти сам, послал его к Триффану.

Триффан выбрался на поверхность и увидел восходящую Звезду.

— Я пойду к Камню, сейчас же пойду. Передай Хею и другим: в эту ночь он должен явиться. Теперь скажи мне, где ты видел Спиндла…

Крот объяснил и добавил, что Спиндл выглядел очень больным. Триффан застыл в глубоком молчании. Да, это было одновременно и начало и конец.

Сейчас он должен быть рядом со своим другом, и это не менее важно, чем быть рядом с Кротом Камня.

Триффан отправился на поиски Спиндла. Уже распространилась весть, что Крот Камня явился, причем в Данктоне, потому что его Звезда взошла в третий раз именно здесь, над Данктонским Камнем. Все вышли на поверхность.

Триффан очень спешил. Он чувствовал, что Спиндл выполнил задачу своей жизни и, значит, пробил его час. Лапы Триффана бежали быстро, и столь же быстро неслись его мысли…

Фиверфью. Да, да! Она придет, так говорил Босвелл. Триффан ощущал ее присутствие. Он знал, что она уже здесь, и Спиндл был рядом с ней, а должен был быть он, Триффан. Триффан и Фиверфью принадлежали друг другу. И Крот Камня…

Обуреваемый восторгом и страхом, Триффан бежал дорогами своего детства. Он знал их наизусть, к тому же свет освещал ему путь. Это был свет, который звезды излучают в час исполнения предсказаний.

Сначала он хотел пойти прямо к Камню, но сердце и лапы повели его через лес на восток. Там, на опушке, он и нашел Спиндла.

Его друг лежал неподвижно, голова его была опущена, но глаза — открыты. Он ждал.

Увидев Триффана, он пошевелился и даже попытался встать, но старый друг знаком остановил его и сел рядом.

— Скоро придет Бэйли, — сказал Спиндл, глядя вниз, где уже горели глаза ревущих сов. — Я чувствую, что он скоро придет, но у меня уже нет сил дождаться. Я хотел бы увидеть его еще раз, но не таким, каким он был в Верне, а таким, каким сделал его Босвелл. Я… ты расскажешь ему обо мне, Триффан?

— Может быть, Камень позволит тебе самому рассказать, Спиндл.

— Ты расскажешь? — настаивал Спиндл.

Триффан с любовью посмотрел на друга. Да, Спиндл был слаб, но даже сейчас ему не нужны были фальшивые слова утешения. Не этого он хотел и не этого заслуживал. Спиндл хотел только правды.

— Что ты ему скажешь?

— Я скажу ему, что его отец был храбрым и истинно верующим, что это был крот, которым могут гордиться близкие. Я скажу еще, что Спиндл любил всю жизнь только одну кротиху и был верен ей, как был верен Камню, во всем, что бы он ни делал. Я скажу ему, что лапы Спиндла хоть и были слабее, чем у некоторых, но крепко держались за то, что многие легко упускают: веру в Камень и верность тем, кого любят. И еще, самое главное, я скажу ему, что Спиндл давал силы другим, его записи дадут силы и знания кротам будущих поколений.

Звезда сияла все ярче. Теперь она была прямо над Спиндлом.

— Ты помнишь, как мы впервые встретились с тобой в Аффингтоне? — прошептал Спиндл.

Триффан кивнул.

— Я помню твою храбрость, — ответил он. — Я помню, как Босвелл сказал о тебе: «глубоко верующий крот». Я помню, как много мы пережили вместе.

— Теперь я спокоен, Триффан, мне…

— Да, Спиндл?

Голос Спиндла слабел, тело его холодело.

— Мне… интересно! — ответил он.

И даже теперь Триффан мог бы поклясться, что в глазах его друга светятся ум и любознательность, целеустремленность и жизнелюбие. Ему и сейчас был интересен этот мир, как детенышу.

— Триффан, — проговорил Спиндл, — я записал, сколько смог, и спрятал записи. Но ты сможешь найти их. Я оставил для тебя специальные метки. И Мэйуид знает многие тайники. Я никогда не решался сказать Мэйуиду, что очень его люблю. И Бэйли тоже. Но я любил их! Я… просто не знал нужных слов, Триффан. Даже для Тайм я находил их с трудом. Триффан… Я хотел сказать тебе: я следовал за тобой не потому, что это был мой долг, моя миссия, хотя так оно и было. Я следовал за тобой потому, что… полюбил тебя. В тебе — дух Камня, часть его Безмолвия. Ты и сам этого не замечаешь. Но довольно, теперь иди к Фиверфью. Я оставил ее у Камня. Иди.

Боль опять настигла Спиндла, но глаза его вдруг засветились счастьем, он обратил взор на восток и с восторгом прошептал:

— Смотри! Ты видишь, Триффан?

Лапа его соскользнула с лапы Триффана, он затих. А Звезда Крота Камня осветила кротов, поднимавшихся по склонам, чтобы быть поближе к ней.

Триффан, прошептав слова благословения своему умершему другу, оставил его, а сам, выполняя последнюю просьбу Спиндла, пошел к Камню, чтобы найти там Фиверфью.

Проходя через лес, Триффан встретил множество кротов.

— Идемте к Камню! — крикнул им Триффан.

Они узнали Триффана и последовали за ним. Старые, слепые, калеки, больные, напуганные, отчаявшиеся, опустившиеся — все пришли к Камню в эту Ночь ночей. Они шли из Болотного Края, из Истсайда, из Бэрроу-Вэйла, из Вестсайда. Они понимали, что начинается новая жизнь, что этот Свет, проникший в их сердца, — больше, чем просто свет Звезды, которая будет сиять лишь одну ночь, а потом погаснет. Этот Свет навсегда сохранится в сердцах кротов.

Они шли за Триффаном. Он первый увидел, как чистый неземной Свет освещает Данктонский Камень. У подножия Камня, где оставил ее Спиндл, лежала Фиверфью. Храбрый Триффан, который только что уверенно вел за собой кротов, растерялся.

— Подойди к ней, крот, — ободряюще сказала Триффану какая-то старая кротиха, и он робко приблизился к Фиверфью.

Фиверфью шепотом заговорила с ним о безмолвии, которое было между ними в Вене. То было не Безмолвие Камня, а безмолвие утраты. Скоро эта пустота заполнится Пришествием Крота Камня.

Она тяжело вздохнула и вдруг вздрогнула от резкой боли.

— Триффан, — прошептала она.

— Что, любимая?

— Нам поручено великое дело!

— Наша миссия послана нам Камнем, значит, мы должны справиться.

— То его чадо.

— Я знаю.

— Любимый, мне страшно!

— Я тоже боюсь, Фиверфью, но с нами Камень.

— Мой дорогой, Босвелл — первая сущность Камня среди кротов, чадо — вторая, Безмолвие — последняя и окончательная… О, как мне страшно!..

— Мне тоже страшно…

О чем еще говорили в эту ночь Триффан и Фиверфью? Никто не знает. Как они успокаивали друг друга? Никому не известно. Какие молитвы они шептали? Неведомо.

Кроты смотрели на них из тени деревьев. Никто, кроме этих двоих, не решился войти в круг Света.

Однако у самого подножия Камня, куда Триффан и Фиверфью осторожно пробрались, лежала небольшая тень. Вернее, это была даже не тень, просто мягкий сумрак, какой бывает в ясный день под ветвями буков. Камень защищал Фиверфью от прямых лучей.

Здесь и прозвучал первый крик роженицы. Этот крик был совсем не похож на крики обыкновенной кротихи, рожающей в темной норе. Он был особенно громким и сильным, он разнесся по бесплодной системе, его слышали деревья и долины и само небо над Данктоном.

Ее боль отозвалась болью у других, особенно у кротих, которые сами жаждали детей. Весь кротовий мир замер, услышав этот крик. Все поняли: осталось совсем немного до рождения Крота Камня.