Унесенные ветром. Том 1 - английский и русский параллельные тексты

She laughed and joked and almost but not quite coquetted with a one-eyed soldier who gladly repaid her efforts with extravagant gallantries.

Она смеялась, и шутила, и, можно сказать, почти что кокетничала с одноглазым солдатом, который в ответ из кожи лез вон, стараясь проявить галантность.

Scarlett knew the effort this involved both mentally and physically, for Melanie suffered torments of shyness in the presence of anything male.

Скарлетт понимала, каких душевных и физических усилий стоило это Мелани, испытывавшей в присутствии любого мужчины мучительные приступы застенчивости.

Moreover she was far from well.

К тому же она ведь еще далеко не оправилась после болезни.

She insisted she was strong and did more work even than Dilcey but Scarlett knew she was sick.

Правда, она упрямо утверждала, что вполне окрепла, и в работе оставляла позади себя даже Дилси, но Скарлетт знала, что Мелани еще больна.

When she lifted things her face went white and she had a way of sitting down suddenly after exertions, as if her legs would no longer support her.

Стоило ей поднять что-то тяжелое, как лицо ее белело, а иной раз после какого-нибудь физического напряжения она так неожиданно опускалась на землю, словно у нее подкашивались ноги.

But tonight she, like Suellen and Carreen, was doing everything possible to make the soldiers enjoy their Christmas Eve.

Но сегодня Мелани, так же как Кэррин и Сьюлин, прилагала все усилия к тому, чтобы солдаты не скучали в сочельник.

Scarlett alone took no pleasure in the guests.

Одна только Скарлетт не была рада гостям.

The troop had added their ration of parched corn and side meat to the supper of dried peas, stewed dried apples and peanuts which Mammy set before them and they declared it was the best meal they had had in months.

К ужину, состоявшему из арахиса, сушеного гороха и сушеных яблок, тушенных в печи, которые Мамушка торжественно поставила на стол, отряд сделал свой вклад в виде поджаренной кукурузы и ребрышек, и гости заявили, что они уже давненько не едали столь прекрасных блюд.

Scarlett watched them eat and she was uneasy.

А Скарлетт смотрела, как они едят, и ей было не по себе.

She not only begrudged them every mouthful they ate but she was on tenterhooks lest they discover somehow that Pork had slaughtered one of the shoats the day before.

Она не только жалела каждый кусок, который они отправляли в рот, но и чувствовала себя точно на иголках, боясь, как бы кто из гостей не пронюхал ненароком, что Порк накануне заколол поросенка.

It now hung in the pantry and she had grimly promised her household that she would scratch out the eyes of anyone who mentioned the shoat to their guests or the presence of the dead pig's sisters and brothers, safe in their pen in the swamp.

Сейчас поросячья туша висела в кладовой, и Скарлетт угрюмо пригрозила всем своим домочадцам, что выцарапает глаза каждому, кто хоть словом обмолвится об этом перед гостями или посмеет упомянуть о сестрах и братьях покойного, надежно запертых в загоне на болоте.

These hungry men could devour the whole shoat at one meal and, if they knew of the live hogs, they could commandeer them for the army.

Голодные солдаты сожрут поросенка за один присест, а узнав про живых поросят, конфискуют их для армия.

She was alarmed, too, for the cow and the horse and wished they were hidden in the swamp, instead of tied in the woods at the bottom of the pasture.

Она боялась и за корову и за лошадь и жалела, что не угнала их в болото, а привязала на опушке леса у края выгона.

If the commissary took her stock, Tara could not possibly live through the winter.

Если отряд заберет у нее всю живность, никто в доме не протянет до весны.

There would be no way of replacing them.

Восполнить эту потерю будет нечем.

As to what the army would eat, she did not care.

Вопрос о том, чем будет питаться армия, ее не тревожил.

Let the army feed the army-if it could.

Пусть армия сама кормит себя - как сумеет.

It was hard enough for her to feed her own.

А ей и так нелегко прокормить все свои рты.

The men added as dessert some "ramrod rolls" from their knapsacks, and this was the first time Scarlett had ever seen this Confederate article of diet about which there were almost as many jokes as about lice.

На десерт гости преподнесли всем "шомполушки", достав их из ранцев, и Скарлетт впервые увидела своими глазами этот новый вид фронтового довольствия армии конфедератов, по адресу которого было отпущено не меньше шуток, чем по адресу вшей.

They were charred spirals of what appeared to be wood.

Это было нечто спиралевидное, более всего похожее на кусок обугленного дерева.

The men dared her to take a bite and, when she did, she discovered that beneath the smoke-blackened surface was unsalted corn bread.

Г ости настоятельно предлагали Скарлетт отведать кусочек, и когда она наконец отважилась на это, открыла, что под угольно-черной поверхностью скрывается несоленый кукурузный хлеб.

The soldiers mixed their ration of corn meal with water, and salt too when they could get it, wrapped the thick paste about their ramrods and roasted the mess over camp fires.

Солдаты замешивали свою порцию кукурузной муки на воде, добавляли соли (если она у них была), обмазывали шомпола густым тестом и запекали над костром.

It was as hard as rock candy and as tasteless as sawdust and after one bite Scarlett hastily handed it back amid roars of laughter.

Получалось нечто столь же твердое, как леденцы, и столь же безвкусное, как опилки, и Скарлетт, с трудом вонзив в угощение зубы, поспешила под общий хохот отдать его обратно.

She met Melanie's eyes and the same thought was plain in both faces...

Она перехватила взгляд Мелани и прочла в нем свои собственные мысли:

"How can they go on fighting if they have only this stuff to eat?"

"Как могут они сражаться на таком скудном пайке?"

The meal was gay enough and even Gerald, presiding absently at the head of the table, managed to evoke from the back of his dim mind some of the manner of a host and an uncertain smile.

Трапеза тем не менее протекала достаточно весело, и даже Джералд, с несколько отсутствующим видом восседавший во главе стола, ухитрился извлечь из глубин своего затуманенного сознания какие-то обрывки воспоминаний о том, как надлежит вести себя гостеприимному хозяину, и неуверенно улыбался.

The men talked, the women smiled and flattered-but Scarlett turning suddenly to Frank Kennedy to ask him news of Miss Pittypat, caught an expression on his face which made her forget what she intended to say.

Мужчины болтали, женщины расцветали улыбками и всячески старались угодить гостям, но когда Скарлетт неожиданно повернулась к Франку Кеннеди, желая осведомиться у него о здоровье мисс Питтипэт, она тут же забыла о своем намерении, пораженная выражением его лица.

His eyes had left Suellen's and were wandering about the room, to Gerald's childlike puzzled eyes, to the floor, bare of rugs, to the mantelpiece denuded of its ornaments, the sagging springs and torn upholstery into which Yankee bayonets had ripped, the cracked mirror above the sideboard, the unfaded squares on the wall where pictures had hung before the looters came, the scant table service, the decently mended but old dresses of the girls, the flour sack which had been made into a kilt for Wade.

Фрэнк уже не смотрел неотрывно на Сьюлин - его взгляд блуждал по комнате, перебегая с растерянного лица Джералда на голый, не застеленный коврами пол, на камин без привычных безделушек на полке, на вспоротую солдатскими штыками обивку кресел и выпирающие пружины, на разбитое зеркало над сервантом, на прямоугольники невыцветших обоев там, где до прихода грабителей на стенах висели картины, на убогую сервировку стола, на аккуратно починенные, но ветхие платья дам, на сшитую из мешковины одежду Уэйда...

Frank was remembering the Tara he had known before the war and on his face was a hurt look, a look of tired impotent anger.

Франку вспоминался этот дом, каким он знавал его прежде, и на его усталом лице было написано страдание и бессильный гнев.

He loved Suellen, liked her sisters, respected Gerald and had a genuine fondness for the plantation.

Фрэнк любил Сьюлин, ему нравились ее сестры, он с уважением относился к Джералду и был всей душой привязан к этому семейному очагу.

Since Sherman had swept through Georgia, Frank had seen many appalling sights as he rode about the state trying to collect supplies, but nothing had gone to his heart as Tara did now.

После опустошительного набега Шермана на Джорджию перед глазами Франка прошло немало страшных картин, пока он объезжал штат, собирая поставки для армии, но ничто не ранило его сердце так глубоко, как зрелище этого разоренного гнезда.

He wanted to do something for the O'Haras, especially Suellen, and there was nothing he could do.

Фрэнку страстно хотелось сделать что-нибудь для семейства О'Хара, особенно для Сьюлин, но он понимал, что ничем не может им помочь.

He was unconsciously wagging his whiskered head in pity and clicking his tongue against his teeth when Scarlett caught his eye.

И, преисполненный жалости, он в задумчивости покачивал головой и прищелкивал языком, топорща жесткие усы.

He saw the flame of indignant pride in them and he dropped his gaze quickly to his plate in embarrassment.

Неожиданно встретившись глазами со Скарлетт, он заметил, как она возмущенно вспыхнула, понял, что ее гордость задета, и смущенно уставился в тарелку.

The girls were hungry for news.

Дамы горели желанием услышать новости.

There had been no mail service since Atlanta fell, now four months past, and they were in complete ignorance as to where the Yankees were, how the Confederate Army was faring, what had happened to Atlanta and to old friends.

После падения Атланты почта не работала уже четыре месяца, и все в Таре находились в полном неведении о том, где теперь янки, как сражается армия конфедератов, что делается в Атланте и какова судьба знакомых и друзей.

Frank, whose work took him all over the section, was as good as a newspaper, better even, for he was kin to or knew almost everyone from Macon north to Atlanta, and he could supply bits of interesting personal gossip which the papers always omitted.

Фрэнк, который по долгу службы ездил по всей округе, был сам не хуже любой газеты, а в некотором отношении даже лучше, ибо знал почти всех от Мейкона до Атланты, а многим к тому же доводился родственником и мог сообщить немало интересных подробностей и сплетен, которые обычно в газеты не попадают.

To cover his embarrassment at being caught by Scarlett, he plunged hastily into a recital of news.

И теперь, под взглядом Скарлетт, он, чтобы скрыть свое замешательство, торопливо принялся выкладывать новости.

The Confederates, he told them, had retaken Atlanta after Sherman marched out, but it was a valueless prize as Sherman had burned it completely.

Армия конфедератов, сообщил он, снова заняла Атланту, после того как Шерман со своим войском покинул город, но этот трофей уже не имел цены, так как янки сожгли там все, что могло гореть.

"But I thought Atlanta burned the night I left," cried Scarlett, bewildered.

- Но мне казалось, что Атланту выжгли в ту ночь, когда мы оттуда бежали! - недоуменно воскликнула Скарлетт.

"I thought our boys burned it!"

- Мне казалось, наши жгли ее, отступая.

"Oh, no, Miss Scarlett!" cried Frank, shocked.

- О нет, мисс Скарлетт, - запротестовал весьма фраппированный ее словами Фрэнк.

"We'd never burn one of our own towns with our own folks in it!

- Мы никогда не жжем наших городов, если там остались жители.

What you saw burning was the warehouses and the supplies we didn't want the Yankees to capture and the foundries and the ammunition.

Вы видели пожары, но это горели военные и провиантские склады и литейные заводы - их жгли, чтобы они не достались неприятелю.

But that was all.

Только это, и ничего больше.

When Sherman took the town the houses and stores were standing there as pretty as you please.

Когда Шерман занял город, все жилые дома и магазины стояли абсолютно не тронутые огнем.

And he quartered his men in them."

И он разместил в них своих солдат.

"But what happened to the people?

- А как же жители?

Did he-did he kill them?"

Он... он их поубивал?

"He killed some-but not with bullets," said the one-eyed soldier grimly.

- Кое-кого убил, но не пулями, - мрачно ответствовал одноглазый воин.

"Soon's he marched into Atlanta he told the mayor that all the people in town would have to move out, every living soul.

- Как только Шерман занял Атланту, он тотчас заявил мэру, что все население должно покинуть город - чтобы ни единой живой души не осталось.

And there were plenty of old folks that couldn't stand the trip and sick folks that ought not to have been moved and ladies who were-well, ladies who hadn't ought to be moved either.

А в городе было много стариков, которые не выдержали бы переезда, и больных, которых нельзя было трогать с места, и женщин, которые.., ну, словом, которых тоже нельзя было трогать.

And he moved them out in the biggest rainstorm you ever saw, hundreds and hundreds of them, and dumped them in the woods near Rough and Ready and sent word to General Hood to come and get them.