До встречи в Бомбее

Глава 33

Гай получил в свое распоряжение все двадцать девять дней. А Мэдди и Люк едва не лишились возможности выкроить в них хоть минуту, чтобы остаться наедине.

Гай — вероятно, непреднамеренно — создал ситуацию, при которой Мэдди почти не удавалось куда-нибудь пойти без сопровождения. Благодаря прибывшему из Пуны персоналу у него появилось больше свободного времени, и он стремился каждый вечер приехать домой пораньше — с дежурным букетом цветов, — чтобы почитать Айрис и устроить долгий-долгий приятный-приятный ужин с Мэдди. Иногда Гай без предупреждения появлялся в школе (Мэдди заранее уведомила администрацию о предстоящем уходе, чтобы дать им время найти замену) или у Деллы, если ей случалось упомянуть, что она собирается пойти к ней вместе с Айрис. Он заявлялся «просто, чтобы поздороваться». Из-за таких непредсказуемых поступков Гая Мэдди боялась брать рикшу и отправляться в квартиру Люка так часто, как ей бы того хотелось.

Но Гай не мог находиться при ней постоянно. Ему по-прежнему приходилось делать операции. Дел в больнице хватало: бесконечные аппендэктомии[19], спленэктомии[20] и травмы, полученные на спортивных площадках и при игре в поло. К тому же Гаю было не избежать дополнительных ночных дежурств. Мэдди использовала каждый шанс, каждую минуту, каждую секунду, которую только могла, чтобы провести ее с Люком.

Он всегда ждал ее, сидя на ступенях крыльца. День ото дня его загар становился всё ярче под лучами жаркого летнего солнца, а волосы нередко были влажными после купания в море. Мэдди жила ради встреч с ним, всякий раз предвкушая, как Люк увидит ее в конце переулка, с улыбкой (той самой улыбкой!) поднимется и раскинет руки, чтобы обнять ее и прижать к себе, а потом предупредит, что на этот раз никуда не отпустит.

— Не отпускай, — отвечала Мэдди. — Пожалуйста, не надо.

Сидя каждый вечер с Гаем за ужином и ковыряясь в тарелке, она представляла, как снова окажется в постели с Люком и будет лежать, уткнув голову ему под подбородок, а он начнет водить пальцами вдоль ее позвоночника; они мокрые и запыхавшиеся, они вместе.

Мэдди очень беспокоилась о Люке. Она видела шрамы от осколков у него на груди, спине и шее и постоянно помнила, сколько он всего пережил. Иногда посредине разговора он замолкал на полуслове и морщился — в индийской жаре и хаосе разыгрались старые раны. Когда на Люка обрушивался очередной приступ, Мэдди, нежно сжимая его ладонь, не дыша и не отрываясь, смотрела в его искаженное страданием любимое лицо, пока боль не отступала. А после целовала его, терзаясь из-за того, что больше ничего не может сделать.

Мэдди не позволяла себе засыпать, когда они были вместе. И какой бы усталой ни была (а она была вымотана до предела), всегда следила за временем. А Люк иногда засыпал, и тогда она ложилась с ним рядом на подушку, смотрела, как подергиваются во сне его веки, представляла, что ему снится, вздрагивала, когда вздрагивал он — если вдалеке слышался звук выхлопа или взрывался фейерверк, с ужасом понимая, что он снова там, в прошлом, в окопах, куда ей было не попасть.

— Я будто только что оттуда, — сказал он ей на одном из первых свиданий. — И мне кажется, всё это еще продолжается. Не верится, что война закончилась, особенно здесь. Я постоянно думаю о Ричмонде, о реке, о спокойствии…

— К лету мы вернемся, — заверила его Мэдди, злясь, что бесконечно длящееся настоящее лишало ее слова смысла. — Я бы с радостью уехала прямо завтра.

— Интересно, что подумает об этом Айрис, — криво улыбнулся Люк.

На этот вопрос у Мэдди не было ответа.

Сначала никто из них не знал, что сказать малышке.

Первая встреча Айрис с Люком прошла очень сдержанно, как и предполагала Мэдди. Не помогло даже то, что утром в день встречи, еще до того, как Мэдди спустилась к завтраку, Гай сам рассказал Айрис о том, что ей предстоит.

— Для чего ты это сделал? — спросила Мэдди у Гая. Она оставила Айрис за столом и пошла с ним к машине, даже не пытаясь скрыть раздражение. — Ты видел ее лицо? Она будет переживать весь день…

— Мэдди, — Гай воздел очи долу. — Ты ведь не можешь обрушить это на нее просто так.

— Я и не собиралась, — ответила Мэдди. — Я планировала поговорить с ней после школы…

— Что же, теперь это излишне, — заявил Гай так, будто сделал милость им всем.

По пути в школу Айрис уверяла Мэдди, что совершенно не волнуется.

— Я буду стараться изо всех сил, чтобы он мне понравился, — добавила девочка. Странно было слышать такое от ребенка.

Нахмурившись, Мэдди поинтересовалась:

— Тебя Гай попросил сказать это?

Айрис покачала головой. И сообщать, кто ее надоумил произнести эту фразу, отказалась.

На уроках девочка была необычно молчалива. А после, когда они пошли к бабушке с дедушкой, нервно вцепилась в руку Мэдди. Мэдди и сама волновалась — с пересохшим от волнения ртом и липкими под тканью перчаток руками она пыталась отвлечь Айрис, показывая ей то разных птиц, то обезьянку, сидевшую высоко на ветке и глядевшую на них. Конечно, беспокоились все — потому что слишком сильно хотели, чтобы встреча прошла хорошо. Но особенно напряженной была Элис — она вела себя до странности чопорно, несмотря на заверения, что своим присутствием постарается сглаживать неловкости. К отчаянию Мэдди, при Люке ее мать выглядела еще более замкнутой, чем всегда: покраснела до корней волос, когда он приехал, пробормотала нечто вроде «спасибо», когда он, поприветствовав, поцеловал ее, что тоже казалось невероятно странным. Пока они пили чай на душной веранде, удивительно молчаливая Элис, теребя воротник платья цвета чая с молоком, смотрела куда угодно, только не на Люка и Мэдди. В конце концов даже Айрис, сидевшая на маминых коленях как приклеенная, вцепившись пухлыми ручонками в новый докторский наборчик, посчитала нужным справиться, хорошо ли себя чувствует бабушка.

— Мне просто жарко, — ответила Элис.

Жарко было всем.

Разрядить обстановку не смог даже Питер, который по предложению Ричарда взял выходной и явился в гости, чтобы помочь старому другу. Он поддерживал беседу на должном уровне: сообщил Айрис, что ее папа — мастер по игре в поло, и спросил, знала ли она об этом, у Мэдди поинтересовался школьными делами, похвастался, что не работать в понедельник — для него редкая роскошь, и громко расхохотался, когда Люк с улыбкой заметил, что свободного времени не может быть достаточно. Болтая со всеми и каждым, Питер, как, впрочем, и остальные, старался не смущать Айрис своим вниманием, пытаясь понять, когда же девочка решится выйти из своей раковины.

Люк тоже не сводил с дочки глаз. Мэдди наблюдала, с каким трепетом он разглядывает ее склоненную головку, то, как она тихонько изучает каждый инструмент из докторского набора. Люк понимал, что видит то, что никогда и ни за что не сможет забыть.

— Я думал о ее маленькой ножке цвета сепии на фотографии, которую ты мне прислала, — признался он позже.

Он задал Айрис всего несколько вопросов: о подружках («Суйя и Люси», — прошептала она в ответ), чем ей нравится заниматься в школе («Рисовать», — ответила Айрис, не сводя глаз со своего наборчика), а чем по выходным («Я не знаю», — сказала она снова шепотом). И почти, почти заставил ее улыбнуться, полюбопытствовав, не научила ли ее Суйя терроризировать павлинов.

— Да? — спросил Люк. — Ведь да? Могу поспорить. Бедные павлины.

Но только когда они с Питером уходили, Люк решился сделать то, о чем мечтал с той секунды, как увидел Айрис, — Мэдди была в этом уверена. Он встал и потихоньку подошел к ним.

— Айрис, — сказал он, — я буду прав, если предположу, что ты стесняешься?

Девочка ничего не ответила, но оторвала взгляд от игрушки и посмотрела на него. Ее теплое тельце напряглось у Мэдди на коленях: очевидное «да».

— Так и должно быть, — проговорил Люк. — Ты ведь меня не знаешь. Можешь стесняться столько, сколько захочешь.

Опять тишина.

Люк тепло улыбнулся Айрис. Мэдди не представляла, как это ему удалось.

— Ты любишь лошадей? — спросил он. — Поэтому Питер сказал тебе, что я играю в поло?

На этот раз она кивнула. Ее влажные кудряшки подпрыгнули.

— Хорошо. Тогда как насчет того, чтобы сходить завтра в военный городок? — предложил Люк. — Так случилось, что я знаю нескольких офицеров кавалерии. Мы можем попробовать устроить урок верховой езды.

От этого предложения сердце Мэдди подпрыгнуло. Ей показалось, это хорошая мысль. Она очень надеялась, что следующий день пройдет гораздо лучше. Особенно когда Делла и Люси решили пойти с ними, надеясь разрядить обстановку.

Мэдди с Деллой стояли у края песчаного паддока[21], наблюдая за тем, как Люк и двое лейтенантов помогают девочкам сесть в седла и ведут коней по кругу под пылающим солнцем, уговаривая их прокатиться медленной рысью. Люси засмеялась, когда ее лошадь пошла быстрее, и пронзительно закричала Делле и Мэдди, чтобы они смотрели.

— Мы смотрим, — заверила ее Мэдди. — Можешь не переживать.

Она хотела, чтобы Айрис тоже завизжала. Но девочка пару раз улыбнулась и даже — о чудо из чудес! — посмеялась буквально секунду, но так и не завизжала. Ни разу.

— О, я поняла, что ты имеешь в виду, — сказала Делла, сузив глаза под вуалеткой. — Она сама не своя.

— Что с ней такое? Сообразить не могу, — вздохнула Мэдди, думая, какой любвеобильной болтушкой всегда была ее Айрис. — Такое ощущение, что я отвернулась, а ее подменили.

— Ей нужно время, — сказала Делла.

— Но когда Гай вернулся в Индию, она не раздумывала. Была готова обожать его с самого начала.

— У нее не было причин относиться к нему настороженно, — мягко сказала Делла. — Откуда же ей было знать, что всё так изменится. Бедная малышка вряд ли представляла себе что-то более отдаленное, чем следующее мороженое в «Си Лаундже».

Мэдди тяжело вздохнула, признавая правоту подруги.

— Она едва привыкла к Гаю, — продолжила Делла, — а тут такие перемены. Бедная девочка просто в замешательстве.

— Скорее всего, ты права, — ответила Мэдди, всматриваясь в задумчивое, раскрасневшееся личико Айрис, внимательно слушавшей, что говорит ей Люк. — Но все же не в ее характере так… замыкаться. Кто бы это ни был.

— А что говорит Гай? — спросила Делла.

— Он думает, она напугана, — сказала Мэдди, вспоминая слова мужа, произнесенные им накануне вечером. Он приехал домой с очередным букетом и поинтересовался, как прошла встреча с Люком. Мэдди, продолжая злиться на него за неуместные реплики за завтраком, призналась, что Айрис до сих пор какая-то тихая. Ей хотелось, чтобы Гай осознал, что в этом есть доля и его вины.

Но он не понял.

— Она ужасно нервничает из-за всей этой ситуации. Я не удивлен, что встреча прошла напряженно.

— Она справится, — поспешила уверить его, да и себя, Мэдди. — Дети хорошо приспосабливаются. Я тоже была сама не своя, когда впервые поехала в Англию…

— Пойду проведаю ее, — перебил Гай, не желая слушать про Англию. — Я уверен, сказка поднимет детке настроение.

Гай читал Айрис так долго, что Мэдди пошла проверить, все ли у них хорошо, и обнаружила их спящими на кроватке Айрис. Она едва не разрыдалась от того, какой довольной выглядела ее дочь, пристроившаяся на руке Гая.