Человек в черном

I. Винтерфильд оправдывается

Бопарк-Гауз, 17 июня 18…

Мы редко встречаемся с вами, кузен Биминстер. Но мне случается слышать о вас от общих знакомых. В последний раз я имел известие по поводу вашего поступка за обедом у сэра Филиппа на прошлой неделе.

Один из джентльменов, такой же гость, как и вы, упомянул мое имя. Не вызванный никем, вы продолжали разговор и отозвались об мне так:

«Мне неприятно отзываться о теперешнем главе нашего семейства так, но действительно Бернард не достоин занимаемого им положения. Выражаясь мягко, он не раз компрометировал себя и своих родных. Будучи молодым человеком, он женился на наезднице из цирка. После этого с ним случилась еще какая-то история, которую он постарался скрыть от нас. О том, насколько она была унизительна, мы могли догадываться только по последствиям: более года он добровольно не возвращался в Англию. А в довершение всего он вмешался в это возмутительное дело Луиса Ромейна и его жены».

Если бы кто-нибудь другой отозвался обо мне так, я отнесся бы к нему, как к злому идиоту, которого, быть может, надо бить, но на которого ни в коем случае не следует обращать внимания.

Вы – другое дело. Если я умру бездетным, Бопарк перейдет к вам как к ближайшему наследнику.

Я не допущу, чтобы такой человек бранил меня и топтал в грязь; я немедленно докажу ему, что он не прав. Имя, которое я ношу, дорого для меня. Если я не отвечу на ваш намек о моем отношении к Ромейну и его жене, то, как исходящий от члена семьи, он может быть принят за правду. Чтобы не допустить этого, я решаюсь открыть вам некоторые из самых грустных событий в моей жизни. В них нет ничего постыдного для меня, и если я до сих пор молчал, то только ради других, а вовсе не ради себя. Теперь я думаю иначе. Репутацию женщины, если это хорошая женщина, не скомпрометируешь, открыв правду. Особа, о которой я думал в то время, когда писал эти строки, знает, что я намерен сделать, и одобряет мой образ действия.

Прилагаю при этом письме самое откровенное признание, какое я в состоянии дать – это выдержки из моего собственного дневника. Где того требовала необходимость, они дополнены письменными заявлениями свидетелей.

Мы никогда особенно не симпатизировали друг другу. Но вы воспитаны как джентльмен, и я надеюсь, что, прочтя мой рассказ, вы отнесетесь справедливо ко мне и к другим, хотя и считаете, что мы поступали опрометчиво. Б. В.