Одна ночь с шейхом

Глава 11

Мансур притягивает меня к себе, я чувствую его эрекцию, и меня как током бьет мысль: что же я делаю?

Разъединяю наши губы.

Отпихиваю его от себя кулаками.

— Нет! — тяжело дышу.

А Мансур смотрит на меня, улыбается.

Ненавижу его сейчас за этот самодовольный взгляд, он, наверное, думает, что уже приручил меня. А это не так!

Ложится на кровать, произносит:

— Хорошо, я дам тебе немного время привыкнуть к дворцу. И ко мне.

— Значит, я могу уйти к себе?

— Нет, спать ты все равно будешь здесь, — хлопает по месту рядом с собой.

Я поднимаюсь и надеваю платье, которое Мансур успел с меня снять, затем возвращаюсь обратно.

Все это время шейх недовольно на меня смотрел, но ничего не сказал.

Я ложусь рядом. Спать совсем не хочется. А ещё я не верю… что такой, как он, может проявить «благородство».

Ему же вынь да подай, если что-то хочется. Или это вовсе не благородство? Он сказал, что даст мне время привыкнуть, а не отпустит.

В любом случае я рада, что у меня появилось это время. Возможно, я что-нибудь придумаю… А ещё у меня очень сильно все болит там. Я даже не представляю, что было бы, если бы он опять своим большим… туда.

Отгоняю от себя все неправильные мысли.

И решаю, что надо с ним поговорить. Он не такой, как его брат… И Латифа считает Мансура хорошим человеком. Может, я достучусь до его совести? И он все-таки меня отпустит?

А что мне ещё остаётся? Я осматривала дворец. Везде камеры, куча стражи. Мне не сбежать. Не стоит даже и пробовать. Даже если каким-то чудом выйду из дворца, куда побегу дальше? Вся страна принадлежит ему, а я даже языка не знаю.

Да, единственный выход, который мне сейчас видится, — договориться с владельцем дворца, то есть с Мансуром.

Решаю начать издалека, поворачиваюсь и спрашиваю:

— Откуда ты знаешь русский язык?

— Выучил. Потому что основное сотрудничество моей нефтяной компании идёт с Россией.

— Много ты ещё знаешь?

— Английский, французский, испанский, хинди.

Удивленно поднимаю брови вверх.

— Я учился с самого детства… Сначала приходили к нам домой учителя, потом я поехал в Великобританию. После ещё немного учился во Франции. Кстати, и тебе нужно выучить арабский, я приглашу для тебя преподавателя…

— У твоей семьи есть нефтяная компания? — пытаюсь направить разговор в другое русло.

— Не только. Но именно нефтяной занимаюсь я.

— Когда же ты ездишь на работу?

— Завтра поеду, например.

Я молчу.

Мансур сам спрашивает:

— Хочешь со мной?

— А разве можно?

— Если обещаешь, не сбегать. А так можно. Ты же не пленница.

Снова начинаю злиться от его спокойного тона и оттого, что он говорит. Приподнимаюсь и возмущённо смотрю в его чёрные глаза:

— А кто же я, по-твоему? Ты меня сюда против воли привез! Я самая настоящая пленница. И даже если я стану твоей первой женой, ничего не изменится! Я хочу сбежать! Очень!

— Я познакомлю тебя с младшей женой моего отца. Она живет свободной жизнью, ты перестанешь так думать.

— Она арабка, а я русская.

— И что? — спрашивает, как будто, правда, не понимает.

— Я не смогу мириться с тем, что у моего мужа несколько жён! — выпаливаю.

На лице Мансура появляется улыбка.

— Вот видишь, ты уже со мной торгуешься.

Я покрываюсь краской.

— Ничего я не торгуюсь! Я пытаюсь тебе объяснить различие в наших менталитетах.

— Ангелина, ты все усложняешь, когда ты станешь моей женой, мы решим все проблемы, ты всем останешься довольна. И чтобы ты знала… Я не могу взять вторую жену, если того не хочет первая жена.

Я морщусь, потому что действительно не знала такого… Звучит абсурдно. Они ещё и разрешение на это спрашивают?

Надо прекращать этот разговор, он заводит меня не в ту сторону, но я продолжаю (не могу остановиться):

— Но ты можешь спать с наложницами, если захочешь!

Мансур смотрит на меня прищурившись, а я снова краснею. Да что со мной такое?

Я должна просить его отпустить меня!

А похоже на то, что я устраиваю ему сцены ревности.

— Сейчас меня волнуешь только ты, целиком и полностью, — говорит Мансур и кладёт мою ладонь себе на пах, где я чувствую его возбуждение.

Отдергиваю руку и зажмуриваю глаза, потому что против воли вспоминаю, какой он у него большой. До сих все болит…

Мансур наклоняется и пытается меня поцеловать в шею, я останавливаю его жалобным тоном (сама не знаю, почему это звучит так):

— Ты обещал дать мне время.

Шейх раздраженно рычит:

— Вот надо было спать, а не болтать!

Ложится рядом. Слышу, как он тяжело дышит. Мансур неожиданно спрашивает:

— Когда у тебя дни начнутся?

— Не помню…

— Завтра тебя осмотрит врач и скажет, какой самый лучший день для зачатия. До того дня можешь «привыкать», а дальше… постарайся быть покладистой.

— А если этот день уже завтра? — зачем-то спрашиваю.

— Ну значит, у тебя есть одна ночь, чтобы привыкнуть ко мне.

Не смотрю на него, но понимаю, что он улыбается.

Я возмущённо вздыхаю, а Мансур снова наклоняется ко мне:

— Или можем начать прямо сейчас?

— Нет!

Я отворачиваюсь от него, закрываю глаза. Чувствую через какое-то время, как он накрывает меня одеялом.

Странно, а после этого я очень быстро проваливаюсь в сон.

Сама не знаю, как я могла так быстро уснуть. Спать рядом с шейхом — все равно что в клетке с тигром.

И тем не менее я сплю спокойно, так, как будто нахожусь дома.