Одна ночь с шейхом

Глава 12

Ангелина

Сплю я очень сладко, мне снятся хорошие сны… Даже такое предчувствие сквозь сон возникает: что сейчас проснусь, открою глаза и пойму: все плохое закончилось.

Но когда я открываю глаза, вижу перед собой лицо Мансура, который уже не спит, а смотрит на меня, сидя рядом.

Морщусь от разочарования.

— Почему такая смена настроения, во сне ты улыбалась, — говорит.

Я лишь вздыхаю.

Мансур встаёт:

— Иди в свою комнату, Латифа тебе поможет… Умыться, переодеться, если ты все ещё хочешь поехать со мной в город.

Это не свобода, а всего лишь выезд из дворца, но сердце начинает чаще биться, хоть что-то…

Встаю, иду к выходу, но шейх останавливает меня властным окриком:

— Ты забыла надеть платок.

Подходит и надевает его на меня.

Он даже не прикасается ко мне, а мне почему-то и сейчас хочется закрыть глаза от приятных ощущений. Тихо спрашиваю:

— Можно ли мне не носить платок?

— Нет, — отвечает тоном, не терпящим возражений.

— Но почему? Я же не мусульманка… И другие русские девушки, я видела вчера…

— Не хочу, чтобы другие видели твою красоту, она только для меня, — перебивает Мансур и смотрит в глаза, гипнотизирует и завораживает своими чёрными глазами.

Я от такой откровенности впадаю в ступор. Выхожу из его покоев и сразу натыкаюсь на Латифу. Ждала меня под дверью?

Пока мы возвращаемся в «мою» комнату, я не могу перестать думать о сказанных шейхом словах.

Даже спрашиваю у Латифы, когда мы заходим:

— Для чего женщины носят эти платки?

Латифа минуту размышляет, затем размеренно отвечает и параллельно отправляет меня в ванную (почему рядом с этой женщиной я постоянно чувствую себя беспомощным ребёнком?)

— Хиджаб защищает честь и достоинство женщины.

Не очень понимаю, что это значит, но молчу…

После ванной Латифа дает мне новую одежду, повязывает платок и кормит завтраком.

А затем провожает меня вниз, где у самого входы уже ждёт знакомая мне машина. Именно в неё я и села, когда вышла из тюрьмы.

Сажусь на заднее сиденье.

Мансура рядом нет. Он сидит впереди на месте водителя, и смотрится это как-то необычно.

Бросает на меня взгляд через зеркало, и мы трогаемся с места. Мы долго едем как будто по безлюдным пустынным местам, затем появляется город. Не такой большой и современный как Дубай, но тоже ухоженный и приятный на вид.

Мы его проезжаем как будто стороной. Снова безлюдная песчаная дорога. А затем впереди я вижу высокий забор, здания, какие-то вышки. Видимо, это и есть та самая нефтяная компания.

Нашу машину как будто встречает целая делегация. Мансур выходит, открывает дверь мне, помогает выйти за руку.

Арабы вокруг ему чуть ли не кланяются, подобострастно что-то говорят, он отвечает. Заходим в здание, поднимаемся на самый верхний этаж… Идем (я так понимаю в его кабинет).

Мансур говорит мне:

— Посиди пока на диване, мне нужно разобраться с документами.

Он садится за свой стол.

Я на диван, как и велено.

Смотрю по сторонам.

Все это, в общем-то, напоминает обычный офис, как и везде. И Мансур сейчас похож на обычного мужчину, хоть на нем и надета традиционная одежда.

Вздыхаю. Если бы он был обычным мужчиной, все было бы намного проще. Я могла бы сказать ему: «Ты мне не нравишься» и просто уйти.

— О чем думаешь? — подаёт Мансур голос, хотя сам не поднимает головы, уткнувшись в бумаги.

— Вспомнила, что и у меня была работа… Жизнь.

— Но теперь тебе не придётся работать ни дня.

— И меня это не радует.

Мансур все-таки поднимает на меня глаза, и мне кажется, у него тяжёлый взгляд. Злится?

Может, и злится, а все-таки ничего мне не говорит. Снова подписывает, просматривает бумаги.

Через некоторое время встаёт, подходит ко мне:

— Пойдём, все тебе покажу?

Я киваю.

Мы проходимся по зданию, Мансур мне все подробно рассказывает, но я слушаю вполуха.

После его слов «Ни дня больше не будешь работать» я впала в какое-то астеническое состояние.

Какая ловушка. Всегда быть рядом со своим мужчиной. Не работать, никуда не ходить без него…

Это не жизнь.

А Мансур искренне не понимает, что не так. Разве можно ему объяснить? Он ведь никогда не видел свободных женщин.

Пока мы ходим по его компании, я не замечаю ни одной девушки арабки. И меня это ещё больше вгоняет в тоску.

Вот жила в Москве и не ценила то, что имела. Не замечала, что у нас в стране есть равноправие. Так много свободы… Было не с чем сравнить.

И это я ещё даже недели не провела во дворце шейха, а уже так скучаю по родине, что буду, наверное, землю целовать, если когда-нибудь вернусь.

Мы обедаем вдвоём прямо у него в кабинете. Он интересуется, понравилась ли мне экскурсия.

Я сухо киваю. И спрашиваю:

— Не мог ли ты дать мне сотовый телефон? Мой, судя по всему, забрали.

— Зачем он тебе? — спрашивает удивленно.

— Ты серьезно? Я хочу позвонить родителям… Родным.

— Я привезу тебе их сюда, когда мы поженимся.

Повышаю голос:

— И тебе все равно, что они будут сходить с ума до этого времени?

Мансур резко отодвигает ящик шкафа, достаёт телефон и протягивает мне.

— Разговаривай. Только без глупостей.

У меня руки трясутся, когда я номер набираю. Хорошо, что я знаю его наизусть.

Прикладываю телефон к уху, слышу долгие гудки, Мансур не сводит с меня напряжённого взгляда, отчего и мне становится неуютно.

— Алло, — слышу голос мамы.

У меня сразу слёзы на глазах выступают (понятия не имею, откуда они появились. Секунду назад настрой был другой).

— Мама, это я, Ангелина.

— Дочка? А у тебя же другой номер был… Все у тебя хорошо?

— Не совсем, — отвечаю и смотрю Мансуру в глаза (не знаю, слышит ли он то, что говорит мама), — папа был прав, — говорю, надеясь, что она догадается.

Папа говорил, что я попаду в лапы араба. Накликаю на себя беду.

— Что случилось? — спрашивает мама, а я не могу ответить.

Резко поднимаюсь, чтобы отойти от стола, и кричу в трубку:

— Меня взял в плен шейх Мансур…

На этом моменте он подлетает ко мне и выхватывает телефон, сбрасывает вызов.

— Ну, зачем ты так? — смотрит, как будто разочарован во мне.

— Я хочу домой!

Мансур качает головой:

— Родится ребёнок, ты перестанешь скучать по родине. Поехали, нас как раз ждёт врач.

Берет меня за руку и выводит из кабинета, а затем и из здания.

Сажает меня в машину, пристегивает как куклу. Садится на переднее сиденье, блокирует двери.

И после этого он мне говорит о том, что я не пленница?