Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы...

Глава 19.

Глава 19.

... Милена Константиновна, не помня себя, сбежала по страшной металлической лестнице, а затем пронеслась смерчем по винтовой. Она натыкалась на людей, они ругались, некоторые пытались отпихнуть ее в ответ, но она ничего не замечала. Ей было все равно. Оказавшись на улице, она почувствовала, что задыхается и опустилась прямо на ступеньки Собора.

Этот смерч разрушающий всё на пути,

То, что было вчера, то, что ждёт впереди.

И в воронку его попадается вновь,

Разбиваясь на мелкие части, любовь...

Кристина и… он. Может ей опять это снится? Перед внутренним взором Милены Константиновны ярко предстало увиденное. Совсем недалеко, вот совсем ведь рядышком - парочка влюбленных. А что еще это было? Он стоял так близко к Кристине, и заглядывал ей в глаза, они о чем-то разговаривали… Милена Константиновна почувствовала, как ее затопила волна холода, и сердце, только начинавшее успокаиваться, снова рванулось вперед с бешеной силой.

- Дорогая, вам плохо?

Милена Константиновна подняла глаза и увидела недавнюю попутчицу. Она с неподдельным сочувствием и беспокойством смотрела на нее:

- Может валидольчику? Не сиди на ступеньках, дочка, я тебя очень прошу, простудишься!

Милена Константиновна заставила себя улыбнуться.

- Нет, что вы, у меня все в порядке, спасибо!

Меньше всего она хотела сейчас разговаривать с кем-то, и с этой приветливой женщиной в том числе, пришлось бы притворяться, а этого она никогда не любила и старалась избегать таких ситуаций. Поднявшись с холодных каменных ступенек, Милена Константиновна машинально дотопала до станции метро и спустилась под землю. Толпа пронесла ее нужным маршрутом - поезд, переход между станциями - еще один поезд, и вынесла наружу. Мыслей в голове не было, внутри словно все замерзло...

Оказавшись в номере, она села на кровать и уставилась в стену. “Дмитрий Николаевич. Дмитрий. Дима… А имею ли я теперь право о нем так думать? Почему? Почему они со мной так поступили?” — Милена Константиновна вспоминала все, что рассказывала ей подруга о своем “Деймоне”. - “Какая же я была глупая! Это же все про него, про Дмитрия Николаевича! Хотя почему была? Я и сейчас глупая, еще какая… Поверила ему, позволила себе влюбиться, доверилась мужчине… Как же теперь быть?”.

Ей вспомнились его объятия, его поцелуи и жаркие слова. “Значит все это был обман, он не любит меня? Или любит обеих? А скорее всего не любит ни одну. Конечно, не любит, разве такие, как он, способны любить? Хотя… разве он говорил о любви, хоть раз? Нафантазировала ты себе все это, Милена, вот что!”

Жестокий мир иллюзий,

В нём только фальшь и ложь.

Он соткан из аллюзий,

Цена которым — грош.

И он тебя заманит

В себя на раз, два, три.

Но есть ли грош в кармане,

Заранее посмотри...

Милена Константиновна закрыла лицо руками, бухнулась спиной на кровать. Она находилась в роскошном номере отеля в прекрасном, любимом ею Санкт-Петербурге и чувствовала, как ее иллюзорный мир рухнул. Тот мир, который она собственными руками выстроила вокруг себя не без помощи мужчины, что наверняка сейчас целовался с ее подругой детства. Кристина не виновата, она не знала про Милену. А знала бы, отказалась от “Деймона” ради нее?

Она сжала кулаки так, что ногти впились в кожу, но даже не почувствовала этого, как и того, что из глаз уже давно текут слезы - слезы разочарования, боли и обиды... Милена Константиновна перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку, обняла ее руками и лежала так какое-то время. Когда она поднялась с подушки, которая стала мокрой от слез, у нее уже был готов план действий.

- Есть ли у вас план, мистер Фикс?

- Есть ли у меня план?

Да, Блинда Мейз попала

В крепкий капкан!

Думать нет времени,

Надо решать,

Здесь оставаться

Или бежать...

Первым делом она выключила телефон. Мысль о том, что вот-вот он позвонит, или постучит в дверь, будет улыбаться и обнимать ее, а ей придется с ним разговаривать и смотреть в глаза, была невыносима. А если позвонит Кристина? Она никогда не знала, что значит чувствовать себя третьей лишней, и вот, ей представилась отличная возможность узнать, каково это. “Ну и пусть! Скатертью дорожка!”. Умывшись и особенно тщательно накрасившись, она собрала вещи и хлопнув дверью номера, спустилась вниз.

Хорошо, что очередь к стойке регистрации была небольшой. Милена Константиновна то и дело нервно оглядывалась на дверь, страшась увидеть там Дмитрия Николаевича. Ну вот, наконец!..

- Добр… эээ… Девушка, вот, я сдаю ключи и выезжаю.

- Да, конечно, всего хорошего! - улыбнулась ей дежурной улыбкой та самая девушка, с которой флиртовал ее шеф в момент заселения. “Еще одна…”, — мрачно посмотрев на нее, Милена Константиновна ничего не ответила, взяла чемодан и пошла к выходу. Поймав такси, сказала таксисту:

- Отвезите меня в аэропорт, пожалуйста, мне нужно в Москву.

Почему она выбрала такой путь? Почему не поезд? Она надеялась, только так она сможет скрыться от Дмитрия Николаевича, ведь он точно знал, что летать она боится и не подумает про самолет. Да может и вообще не подумает, может и не будет он ее искать.

В груди стало жарко, она не могла вздохнуть, и Милена Константиновна поняла, что вот-вот снова заплачет. В глубине души ей так хотелось, чтобы все это было неправдой, чтобы он переживал, искал ее, что она ему все же небезразлична! “Не плачь, дурочка, перестань!”, — украдкой утерев слезы, она прислонилась к стеклу и стала смотреть в окно. Только в подобном состоянии она могла решиться на такой смелый поступок. Ну и может это к лучшему, в трезвом уме и светлой памяти - никогда, и ни за какие коврижки! Хотя не зря говорят - никогда не говори никогда. А вот и аэропорт…

Самолёты уносят в небо

От ненужных земных проблем,

Вот сейчас бы на нём и мне бы

Улететь от дурных дилемм.

Оторваться от прежних мыслей,

Стать свободной от суеты.

Только в небе, как зонд, повисли

Те же мысли, в которых ты...

Милена Константиновна смутно помнила, как очутилась в салоне лайнера. Она словно на автопилоте двигалась по аэровокзалу на голос, вещавший с небес. Каким-то чудом вышла именно к своей стойке регистрации, прошла досмотр. Потом протопала вместе со своими товарищами по несчастью через рукав телескопического трапа. Как нашла своё место, прямо около окошка.

Плюхнулась в него, откинув голову на подголовник. “Отличное место! И будет видно, как загорится двигатель, а уж как земля будет всё ближе и ближе, так вообще…”, — накручивала сама себя Милена Константиновна. И уже представляла себе лицо Дмитрия Николаевича, когда он, под руку с Тиной прогуливаясь по Невскому, остановятся поцеловаться напротив магазина бытовой техники и Дмитрий Николаевич увидит на весь экран список погибших, и её фамилия и имя с отчеством будут в первых рядах, так как фамилия у неё на букву А...

Вдруг её взгляд упал на соседний ряд, а там маленькая девочка, смотрит на неё. Смотрела, смотрела, а потом вдруг спросила:

- Ты почему плачешь? Боишься?

Милена Константиновна кивнула.

- А я не боюсь. Я уже три раза летала. Знаешь как классно!!! Хочешь я тебе свою куклу дам? - и протянула ей Барби. Милена Константиновна наклонилась и взяла игрушку. Погладила её по голове: “На Кристину похожа”. И отдала куклу обратно хозяйке.

- Спасибо, тебе девочка. Ты мне очень помогла. Мне уже не так страшно.

Девчонка довольно улыбнулась и тут же забыла о существовании трусливой соседки, задрыгав ножкой.

Тише, Милочка, не плачь.

Не утонет в речке мяч.

Страшно было на земле,

Здесь же в небе на крыле

Тишь, покой и благодать,

Всех в помине не видать...

Возле Милены приземлилась женщина, что-то там буркнула вроде как поздоровалась, потом стала рыться в своей сумке. Искала, искала, и вытащила какую-то коробочку, а в ней что-то похожее на маленькие тампаксы. “Бируши”, - догадалась Милена. Потом тетка нашла чёрную маску на глаза. Бирушки в уши ввинтила, маску на очи ясные нацепила, сумку убрала наверх, в багажный отсек и с чувством выполненного долга устроилась на своём кресле. “К полёту готов!”.

“Да уж, — подумала Милена Константиновна. - Сразу видно, что человек опытный, всё продумано заранее”. И уткнулась взглядом в спинку кресла перед собой. В сетке чуть пониже заметила пару журналов и пакет. Ну, журналы понятно, а вот пакет, видимо, нужен для заблудившегося пука. Точно.

“Ой, господи, хоть бы долететь. Хоть бы снова встать на землю ногами”, — молилась она про себя и услышав набирающий силу рёв двигателей, вытерла об себя вспотевшие ладошки, а когда почувствовала, как гигантская железная птица сдвинулась с места и земля в иллюминаторе стала мельтешить быстро-быстро, вцепилась в подлокотники, что было силы.

Она никогда не забудет чувство, когда поняла, что шасси лайнера оторвались от земли и как серый асфальт вдруг куда-то пропал. Когда к самому горлу, вдруг откуда-то из глубин её маленького, хрупкого тела подскочил ком и её чуть вдавило в кресло, она зажмурила глаза и стала прощаться с жизнью

Но через какое-то время, она не смогла бы с точностью сказать через сколько - может и через пару минут, а может и через полчаса, — она услышала приятный голос, сообщающий, что самолёт набрал высоту десять тысяч метров и можно расстегнуть ремни безопасности, рискнула открыть глаза. Тётка рядом, кажется, спала. Рядом с женщиной сидел мужчина, он читал газету. Затем она увидела девчонку. Та смотрела на неё во все глаза и улыбалась и вдруг показала ей “большой палец”. Милене пришлось отодрать свою руку от подлокотника и ответить девчонке тем же.

А потом Милена Константиновна рискнула посмотреть в иллюминатор.

Небо — это просто море,

Или целый океан,

И на том большом просторе

Я плыву, как капитан.

Облаками кроют волны,

И «барашки» тут и там,

Пухлой пеной взоры полны,

Разливаясь по волнам.

Протяну сейчас я руку,

Зачерпну её в ладонь,

И забуду про разлуку,

И про бешеный огонь,

Что дотла сжигает душу

Разыгравшийся в крови,

На пути своём всё руша

От несбывшейся любви…

Глава 20.