Сборник Забытой Фантастики №3

– Из письма следовало, что три года назад Бертон, выпускник инженерного колледжа Филадельфии, был нанят для оказания помощи в строительстве железной дороги, проходящей вглубь Южной Африки, и постепенно втерся в доверие к генералу Кингсли, пока не стал помощником главного инженера.

– Пять месяцев назад он взял свой штат инженеров и вьючный обоз и отправился в горы. Десять дней спустя он вернулся в Порт-Флэттери и заявил, что его укусила каджау, почти неизвестная змея, никогда не вырастающая более шести дюймов в длину и золотисто-медного цвета. Место обитания этой змеи абсолютно неизвестно, лишь в редких случаях ее находили под телом больного лихорадкой, который был мертв в течение некоторого времени. Бертон, переворачивая тело туземца, на которое он наткнулся во время строительства железной дороги, был укушен этой змеей, и он поспешил обратно в Порт-Флэттери за помощью.

– Туземцы сказали ему, что жертва этого яда не будет проявлять никаких признаков отравления до тех пор, пока не пройдет пять месяцев, а затем он умрет медленной, но ужасной смертью – пальцы на руках и ногах почернеют и отвалятся от тела. Туземец был убежден, что любому, кто заражен этим ядом, лучше всего броситься со скалы и тем самым положить конец своим страданиям и позволить своей душе избежать мучений.

– Насколько автор этого письма смог выяснить, противоядия никто и никогда не знал, и именно в надежде найти какое-то облегчение Бертон отправился в Париж, и он предполагал, что оттуда отправился к доктору Левервичу в Москву.

– Мы спросили доктора Левервича, присутствовал ли он во время этой операции по переливанию крови, и он сообщил нам, что тогда ему показалось странным, что его даже не попросили присутствовать там и он далее заявил, что не может понять, как врач мог быть таким неосторожно позволив Бертону умереть во время такой незначительной операции.

– Оглядываясь назад, нетрудно было представить чувства Бертона, когда ему сказали, как будет использовано переливание крови и зная, что даже если бы ему дали свободу, жить ему осталось недолго, он решил, что заставит этого монстра умереть по доверенности – умереть за него. И он чувствовал, что, по крайней мере, окажет миру последнюю услугу, устранив этого дьявола в человеческом обличье – разделив с Дзержинским смерть, предназначенную ему самому.

– Доктор Левервич просил, чтобы мы позволили ему послать за Дзержинским и проинформировать его о содержании полученного нами письма.

– Даже в любое обычное время человек почувствовал бы, как по нему пробежал бы холодок в присутствии этого человека, но в тот день все в комнате, казалось, почувствовали, как их охватил необъяснимый ужас, голос доктора Левервича дрожал, когда он начал читать письмо генерала Кингсли. Я заметил скучающее выражение холодного равнодушия в глазах Дзержинского, когда доктор Левервич начал читать, но внезапно на этом стальном лице, похожем на маску, появилось выражение ужаса, которого я надеюсь никогда больше не увидеть на человеческом лице. Одна из его рук лениво лежала на столе, и когда наши глаза были прикованы к ней, мы заметили, что ногти на пальцах начали чернеть.

– С отвратительной улыбкой Дзержинский повернулся к доктору Левервичу и сказал: "Что ж, мне повезло, что моим врачом является величайший в мире специалист по ядам", и, попросив доктора пройти с ним, он пожелал нам всем доброго утра. Я видел его несколько раз после этого, но он всегда носил перчатки, и с каждым шагом, который он делал, он, казалось, испытывал величайшую боль. Его лицо, которое никогда не выражало радости, теперь представляло собой картину крайнего ужаса и ледяного страха. Через три недели после этого мы узнали о его внезапной смерти.

– Два месяца назад, во время моего визита в Нью-Йорк, когда я выходил из столовой отеля "Ритц", ни кого иного, как доктора Левервича. Я не видел его с того дня в американском посольстве в Москве. Он сообщил мне, что выяснил причину, по которой его не попросили присутствовать при операции по переливанию крови Бертону и Дзержинскому, тюремный врач получил от Дзержинского указание, что Бертону нельзя позволять покидать операционный стол живым, и страх перед Дзержинским был таков, что врач не посмел ослушаться его приказа.

– Я заметил: "По-видимому, вы не смогли найти лекарство от ужасной болезни Дзержинского", и, когда он посмотрел мне прямо в глаза, он ответил: "Я никогда и не пытался".

КОНЕЦ