Звезданутые во мгле

Герман Лежнев, некормящий отец

Вопли Кусто ворвались в сон так органично, что Герман не сразу проснулся. Снилось что-то тревожное, опять они убегали от чего-то страшного и неизвестного, и крики о том, что «Оно вылупляется» хорошо укладывались в сюжет сновидения.

— Чего? — переспросил Герман, с трудом разлепляя глаза. На плече уютно посапывала Тиана, даже не думая просыпаться.

— Яйцо вылупляется! — повторил тихоход. — Герман, Тиана, ну что же вы спите! Тут такое… такое…

Ликс от восторга не мог говорить.

— Ладно, хорош, — Лежнев понизил голос до шепота, и осторожно выбрался из объятий девушки. — Не кричи, видишь, совсем устала девчонка!

— Хорошо! — Кусто тоже снизил голос до едва слышного шепота, дождался, когда Герман выйдет из каюты и уже в полный голос продолжил: — Герман, а Тиана потом не обидится, что мы ее не разбудили? Это же такое событие! Мы все этого так долго ждали!

«Ох, дружище, — подумал Лежнев. — Этого, прежде всего, ждал ты сам. Лишь бы обошлось!» — он уже окончательно проснулся, и теперь изо всех сил спешил в трюм.

— Ничего, ты потом ей запись покажешь, — пообещал парень.

— Герман, зачем ты берешь оружие? — недовольно спросил тихоход, наблюдая, как приятель вооружается. Против скафандра он ничего не имел, к слову.

— На всякий случай! — отрезал парень. — Мало ли, кто там вылупится?! Вдруг он не будет испытывать благодарность к тем, кто увез его из гнезда.

— Но там же не было никакого гнезда! Все взорвалось, ты что, не помнишь?

— Я-то помню, — ответил Герман, спеша к трюму. — А вот помнит ли он, у меня большие сомнения. Как там Охотник?

— Говорит, что нас сейчас всех сожрут, — вздохнул тихоход. — Почему вы все время ждете плохого?

Герман даже хихикнул от неожиданности. Как-то не ожидал такого вопроса от Кусто.

— Хорошо быть оптимистом! — улыбнулся парень, — Вроде ж столько времени уже путешествуем…

Лежнев заглядывал в трюм осторожно, опасаясь увидеть там нечто ужасное. Но яйцо пока еще оставалось яйцом, только как-то странно пульсировало. Герман мог бы поклясться, что его размеры не меняются в процессе этой пульсации, оно не светится и вообще никак не меняет своих параметров. Тем не менее, глядя на кристалл было совершенно очевидно — пульсирует. Как будто пытается раскрыться, но пока не получается, однако каждая новая попытка по чуть-чуть приближает его к закономерному финалу.

— И давно он так?

— Я сразу начал вас с Тианой будить, как только началось! Только вы долго не просыпались. Получается, полчаса примерно.

«Это он нас, получается, минут десять будил, — подсчитал Лежнев. — Да уж, укатали сивку крутые горки!»

Подходить к кристаллу не хотелось. Не то чтобы это казалось опасным, просто он откуда-то знал — какое бы то ни было вмешательство сейчас будет лишним. Герман настроился на долгое ожидание, уселся на заботливо выращенный тихоходом пуфик, и даже пожалел, что не прихватил что-нибудь перекусить. Оказалось, зря жалел. Доступная только в ощущениях пульсация все ускорялась, в какой-то момент Герману непреодолимо захотелось отвернуться, в глазах зачесалось. Парень смахнул набежавшие слезы, а когда зрение прояснилось, никакого яйца уже не было.

— Да! Ура! — закричал Кусто, не в силах сдержать восторга. — Я же говорил, что это дракон!

Посреди трюма по колено в крошеве из остатков скорлупы разворачивался и расправлял крылья сверкающий кристальный дракон. Он неуверенно встал на лапы, слегка покачнулся, будто бы встряхнулся… Сделал пару шагов, выйдя из остатков скорлупы, поднял крупную голову, распахнул пасть и зарычал. Рев выражал самые разные эмоции — восторг, радость, удовольствие, ярость, горе… Лежнев даже не успел удивиться, насколько четко всё это читается, потому что рык прервался, дракон хищно наклонился к полу и вцепился в него зубами.

— Ай! — взвизгнул Кусто, от которого только что оторвали приличный кусок. — Ох! Ты чего делаешь?!

— Да он тебя жрет! — крикнул Герман, и рванул к дракону замахиваясь мечом. Потом, когда Кусто прокручивал запись, Лежнев не мог не признать — вот в этот момент он выглядел по-настоящему эпично. Рыцарь в футуристическом скафандре с вибромечом бежит навстречу кристальному дракону, в зубах у которого кусок плоти тихохода. На лице ярость и решительность, мышцы так и играют… Ударить Герман не успел. Дракон плавным, но очень быстрым движением развернулся к нему, аккуратно прижал лапой, — ощущение было такое, как будто на грудь бетонную плиту положили, — и откусил «рыцарю» левую руку, которой он попытался заслониться. Скафандр этому никак не помешал, как будто Герман был одет не в самую лучшую защиту, какую только можно было представить, а в бумажную бутафорию.

Боль была адская, Кусто закричал, как будто это ему отгрызли что-то важное и попытался раздавить агрессора, не задев Лежнева. Ни то, ни другое не удалось. Дракон ловко подвинул к себе уже почти отброшенное движениями тихохода тело парня, а на попытки его раздавить даже внимания не обратил. Герман смотрел, как дракон приблизил к нему сверкающую морду. Время, как всегда в критической ситуации, растянулось чуть не до бесконечности. Правая рука все еще сжимала меч, однако парень сомневался, что сможет навредить агрессору хоть как-нибудь.

«А он значительно меньше, чем было яйцо», — мысль пришла в голову очень вовремя, Лежнев это сам понимал. Вместе с осознанием, что он вообще ничего не может сделать, пришло спокойствие. Даже боль в обрубке отодвинулась, стала почти не ощутимой. Время шло. Секунда за секундой. Даже с учетом эффекта от адреналинового всплеска его как-то слишком долго не едят. Парень уже прекратил вырываться — все равно бесполезно. Было очень печально, что его история закончится вот так, и еще было очень страшно за Кусто и Тиану, но сейчас парень четко понимал — с этим бороться не получается. Когти прижавшей его лапы сомкнулись на груди, и как-то даже аккуратно поднесли парня к морде.

Лежнев всмотрелся в глаза дракона. Красивые. Черные, как космос, и где-то в глубине так же сверкают разноцветные искорки. Будто в звездное небо смотришь. Глубокое, черное, невыносимо прекрасное. Даже дурацкий вопрос, почему его до сих пор не едят, перестал беспокоить. Еще через мгновение Герман вдруг перестал видеть глаза дракона. Точка зрения как будто сменилась, и он увидел… Себя. Существо, лежащее в его большой и очень красивой лапе. Маленькое, хрупкое и не очень красивое, но близкое и родное. Бесконечно слабое. Это существо, которое помогло ему прийти в жизнь. Отец, может быть? А вокруг было другое существо, которое его вырастило, согрело, внутри которого было так тепло и спокойно вызревать и расти. Мать. Этим существам сейчас больно и очень, очень страшно. Чего они боятся? Ведь это было необходимо для знакомства. Для того, чтобы у него внутри всегда была их частица, которая позволит ему найти их где бы то ни было, в любом уголке любой вселенной. А еще к ним сейчас спешит еще одно двуногое создание, больше похожее на первое, которое отец. Оно тоже очень нужное, но строгое. Старшая сестра. Он обязательно должен откусить от нее кусочек, потому что о сестре тоже необходимо заботиться. И он это сделает. Дракон, не выпуская из рук отца, пошел навстречу сестре — она уже как раз бежала навстречу. Спешила спасти отца… смешная. Хотя, она ведь просто не понимает, наверное.

Сестра зачем-то наставила на него какую-то палку, из которой что-то летело. Дракон не обратил на это внимания. Очень быстро, даже несмотря на то, что на трех ногах, — одна была все еще занята отцом, — подбежал к ней, и аккуратно откусил кусочек, после чего тоже поднес ее к себе, и постарался показать, что беспокоиться не о чем. Жаль, что завладеть вниманием большой матери не так просто — велики не только ее размеры в этом трехмерном пространстве, но и сознание. Легким усилием воли он исправил все повреждения, которые пришлось нанести трем родным существам. Оставалось еще одно — очень старое, очень ворчливое, и совершенно бесплотное. Кто-то поступил с ним нехорошо, лишив физического носителя, да так неправильно, что теперь ему будет сложно как-нибудь помочь. Но он придумает со временем, ведь бросать деда будет неправильно. Дракон к нему уже привык, и не хочет, чтобы тот попал в беду.

Дракон отпустил сознания своих близких, и аккуратно положил тела. Герман лежал на спине, глядя в потолок.

— Кусто, ты в курсе, что тебя записали в мамочки? — спросил парень вопящего от ужаса тихохода. Услышав вопрос тот резко замолчал, и пока не пришел в себя, Лежнев поспешил продолжить: — А меня — в папочки. Получается, я должен на тебе жениться.

— Герман, что ты говоришь? — жалобно спросил ликс. — Ты что, сошел с ума?

— Не сошел, — добавила лежащая рядом Тиана. — А я, получается, его сестра. То есть ваша с Германом дочь.

— Попробуй выбросить их всех в космос, срочно, а то тоже заразишься! — закричал Охотник, используя свои динамики — Герман ему недавно встроил по настоятельной просьбе искина. Очень уж он хотел иметь возможность говорить самостоятельно, без посредничества «гигантского куска глупой плоти», как он выразился.

Герман поднял левую руку, внимательно осмотрел и даже пощупал. Перчатки нет — скафандр теперь долго будет восстанавливаться. А вот с рукой все в порядке. Пальцы двигаются, осязание нормальное. Ничего не болит. Цвет кожи откушенной части совпадает с сохранившейся, и даже не успевший зажить шрамик от царапины, которую он получил пока прокладывал нити перемещалки, никуда не делся.

— Герман, я не хочу на тебе жениться, — растерянно ответил Кусто после небольшой паузы. Реплику искина он проигнорировал.

— Замуж выходить, — поправил парень. — Ты — мама, поэтому ты будешь выходить замуж.

— Я не хочу замуж, — еще более растерянно сказал тихоход.

— Герман, хватит пугать мне ликса, — строго сказала Тиана. — Успокойся, Кусто, он просто шутит.

Дракон как раз закончил любоваться делом зубов и лап своих, и вдруг свернулся калачиком. Кусто еще пытался что-то спрашивать у Германа и Тианы, которые явно еще не совсем пришли в себя, но потом вдруг замолчал на несколько секунд и крайне удивленно прокомментировал «объяснения» дракона:

— Вот это да! А давайте дадим ему имя? Я ему объяснил, что такое имена, и ему очень понравилось!

— А ты прямо можешь ему что-то объяснять? — удивился Герман. — Просто я, если честно, вообще потерялся. Там, когда он меня в свою голову втянул, моих мыслей вообще не было.

— Он просто еще маленький, — объяснил Кусто. — И не умеет соизмерять свои силы. И, не обижайся, Герман, но у вас сознания маленькие, вам придется долго учиться, чтобы с ним нормально разговаривать.

— Вечно меня все дураком кличут, — меланхолично сказал Герман. — То представители внеземных цивилизаций, то чокнутый искин, то космическая тихоходка, то сама вечность, а теперь вот дракон из другой вселенной с божественными возможностями. Стоило становиться космическим странником, чтобы все время слышать, что ты идиот? — парень решил, что разлеживаться не время и неохотно принял вертикальное положение. Дракон уже вернулся в трюм и теперь рассеянно перебирал лапами кристальное крошево, оставшееся от скорлупы.