Улица Вокзальная, 120

— Вы правы. Это даже хорошо, что у меня появилась возможность воспользоваться литерным поездом.

Последний визит я нанес Жерару Лафалезу.

— Отбросьте эту вашу скованность, — обратился я к Луизе Брель, чистосердечно протягивая ей руку. — Ведь я же не людоед.

Помирившись с ней, я попрощался с глазу на глаз и с ее шефом. От него я позвонил комиссару.

— Партию в покер нам придется отложить. Во исполнение приказа пока еще не упраздненных военных властей этой ночью я отбываю в Париж. Я вам ведь больше не нужен? Кстати, как поживает наш карманник?

— Пришлось временно прервать допросы.

— Что вы говорите? Не иначе как по ходатайству тюремного врача? Смотрите, не угробьте его.

— Такие на редкость живучи. Счастливого пути.

В двадцать один тридцать в сопровождении Марка я отмерял шагами мокрый асфальт седьмой платформы. Корреспондент «Крепюскюль», которого я держал на диете более или менее отдаленных посулов, хранил молчание. Ледяной ветер, предвестник снегопада, прорывался через вокзальные витражи, не привнося радости в ожидание. Полутемный, холодный, голодный буфет не прельстил ни меня, ни Марка. Мы молча шагали взад-вперед по платформе, кутаясь в пальто.

Наконец прибыл литерный. Стоянка — две минуты. Я отыскал свое место и устроился без особых неудобств.

— До свидания! — крикнул Марк. — Поминайте меня в своих молитвах.

Часть вторая. ПАРИЖ