Улица Вокзальная, 120
- Автор: Лео Мале
- Жанр: Крутой детектив
- Дата выхода: 1992
Читать книгу "Улица Вокзальная, 120"
Глава IV. ОДИНОКИЙ ДОМ
Глаза под козырьком заморгали. Он не узнал меня. Короткими фразами я освежил ему память. Бледный от страха, он — если только это было возможно — побледнел еще больше от изумления. Рот его отчаянно кривился, в то время как он обнародовал свое удивление речью яркой и живописной, однако совершенно непечатной. Я подтолкнул его к креслу, в которое он расслабленно опустился.
— В мои планы не входит сдавать тебя полиции, — сказал я после некоторой паузы.
Находясь под прицелом пистолета, который я все еще держал в руке, но мало-помалу приходя в себя от удивления, бывший военнопленный смачивал губы в стакане с вином, великодушно поднесенным ему его жертвой.
— Напротив. Сейчас ты вернешь на место все, что экспроприировал, и мы предадим забвению это... эту минутную слабость.
— Хорошо, — покорно согласился он. — Спасибо. Я...
Он сделал попытку произнести речь в свое оправдание.
— Только не принимай меня за пробку от бутылки, — прервал я его. — Закрой кран. Я же не читаю тебе мораль, избавь и ты меня от своих выкрутасов. Меня ждут дела поважнее.
— Как... как хотите.
— Помнишь того типа, умершего в лазарете концлагеря для военнопленных, у которого отшибло память, ты еще окрестил его Кровяшкой?
- Да.
— И был свидетелем его ареста, если, конечно, верить тому, что ты мне там рассказывал?
- Да.
— Ты сможешь найти это место?
— Да. Но это далеко.
— Разумеется, не на площади Оперы. Шато-дю-Луар, так ведь?
- Да.
— Едем завтра.
Бебер не стал возражать. Ничего не понимая, он был рад уже тому, что легко отделался.
Я принялся названивать во все места, где мог быть Флоримон Фару. Наконец, не без труда, дозвонился и сказал, что, поскольку для меня не сформирован специальный поезд, к утру мне понадобятся два билета до Шато-дю-Луар. Пусть возьмет на себя этот труд. Да, моя звезда высветила на небе и его звезды. Нашел под половиком товарища, который, будучи свидетелем ареста Парри, любезно согласился проводить меня до этих мест. Двум ангелам — охранникам инспектора я предпочел распятие и хоругвь.
Покончив с этим, я на всякий случай набрал старый помер Луи Ребуля. На мое счастье, его телефон не был отключен.
— Алло, — отозвался он сонным голосом.
— Это Бюрма. Заведите будильник на четыре тридцать и в пять часов будьте готовы заступить на дежурство в моей квартире. Я срочно должен отлучиться, но, поскольку жду звонка из провинции, надо, чтобы кто-нибудь снял трубку. Завтра мы уже не успеем повидаться, поэтому я намерен проинструктировать вас прямо сейчас. Вы окончательно проснулись, или мне лучше оставить записку?
—Да нет же, я не сплю, патрон. — Это соответствовало действительности. Его голос звучал звонко и радостно. Ему было приятно, что о нем не забыли. — Диктуйте, я записываю.
Я поставил перед ним задачу.
— А теперь, месье Бебер, слушай внимательно, — сказал я. — Мне все-таки надо выспаться, а так как я не хочу, чтобы ты, воспользовавшись этим, смылся, то я тебя привяжу.
Он начал было возражать, что это не этично, ссылаясь на свое честное слово джентльмена... Не слушая, я спутал ему лодыжки, связал руки, уложил на диван и прикрыл одеялом. Он оказался покладистого нрава и вскоре захрапел. В отличие от него я вертелся на своей постели, как уж на сковороде. Я был очень возбужден и но многу раз вскакивал, желая удостовериться, что содержимое бутылки, припрятанной мною на крайний случай, не испарилось. Что возбудило меня еще больше.
Все путешествие я проделал, не выпуская из рук кисета, то набивая табаком трубку, то снисходя к поистине назойливым просьбам моего спутника.
Потеряв, наконец, терпение и не желая прослыть в его глазах простофилей, я поинтересовался, почему бы ему не последовать примеру других курильщиков и не купить себе табака?
— А на какие шиши? — захныкал он.
Порывшись в кармане, он извлек два франка. Остатки демобилизационного пособия. Я пожал плечами.
— Подбирай окурки.
Он ответил, что чувство собственного достоинства не могло бы явиться препятствием к этому занятию, но что вагонный коридор — не бульвар.
Всю дорогу мы вели столь же интеллектуальные беседы. Нечего и говорить, что, когда мы прибыли наконец в Шато-дю-Луар, я вздохнул с облегчением.
Я высмотрел второразрядную гостиницу, где снял комнату на двоих. На обслуживающий персонал мой спутник не произвел слишком неблагоприятного впечатления. Я одолжил ему пальто, которое, хотя и оказалось великовато, обладало тем несомненным преимуществам, что выглядело менее потертым, чем его собственное; заваленную кепку он сменил на мой берет; кроме того, я заставил его побриться. Лишь одна характерная черта
сохранилась от его прошлого облика: неподражаемая привычка кривить рот, — впрочем, он в основном помалкивал... Перед тем как отправиться на поиски, я позвонил Ребулю и сообщил ему свой адрес; навел у хозяина гостиницы справки в отношении Вокзальной улицы. И получил отрицательный ответ.
— А теперь в путь, — скомандовал я, награждая Вебера звучным шлепком по спине. — Видишь пачку табака? Как только найдем: место, она — твоя.
Он скорчил гримасу и вышел на середину улицы, пытаясь сориентироваться. Мы двинулись на юго-запад.
Дул малоприятный холодный ветер. Серое небо сулило неминуемый снегопад. Ручьи покрылись толстой коркой льда, промерзлая земля звенела под ногами. Островки черных деревьев, с голых ветвей которых изредка взлетали воронье, казались издали забытыми вязанками хвороста. Как этот скорбный пейзаж отличался, должно быть, от того веселого, который являл собою этот провинциальный уголок в лучах июньского солнца! Сумеет ли Бебер в нем освоиться?
С растущим беспокойством задавал я себе этот вопрос. Время шло, а мой взломщик все медлил с радостным возгласом, который сделал бы его обладателем пачки табака. Ночь едва не застала нас вдали от нашего жилища. Когда с замерзшими носами, руками и лицами мы возвратились в гостиницу, поданные нам щи пришлись как нельзя более кстати. Я отсыпал Веберу четвертушку пачки. Он честно ее отработал. И не его вина, что мы не смогли отыскать того вожделенного места.
Наутро, перед тем как возобновить поиски, мы попотчевали себя плотным завтраком. В деревенской жизни были свои преимущества — скудость военного времени ощущалась здесь не так остро. Хозяин, видевший в нас нежданных клиентов, спешил оказать нам множество мелких услуг. Он заботливо осведомился, нравится ли нам вино, не слишком ли черен хлеб, довольны ли мы своим пребыванием в гостинице.
— Сервис отменного качества, — ответил я с набитым ртом. — Но я был бы просто счастлив, если бы мне удалось отыскать птичку, с которой мы вместе сидели в плену. Этот парень, сам того не ведая, стал миллионером. Видите ли, — добавил я конфиденциально, — я занимаюсь различного рода расследованиями по поручению семейств...
И сунул ему фотографию «регистрационного номера 60202». Он почтил ее внимательным изучением и вернул с безучастным видом.
— Этот месье здесь жил?
— Полагаю, что да. Не припоминаете?
— Нет. Должен признаться, что я работаю здесь всего три месяца. Вот кто смог бы вам помочь, так это папаша Комбетт.
— Кто это?
— Браконьер, знавший здесь всех в радиусе десяти километров.
— А где его можно найти? — оживился я.
Хозяин гостиницы рассмеялся.
— На кладбище... и, увы, не в должности сторожа,
Я уже готов был излить свое разочарование, но Бебер опередил меня.
— Есть! — закричал он, отбрасывая вилку и выворачивая рот в поистине феноменальной гримасе. — Есть! Выкладывайте причитающийся мне табак. Комбетт... Ла Ферте-Комбетт... Помню, как прочитал это название на дорожном указателе, минут через десять после того, как нас накрыли...
— Здесь есть поблизости населенный пункт с таким названием? — спросил я у хозяина гостиницы.
Этот достойный человек оторвал наконец потрясенный взгляд от перекошенного рта и перевел его на меня.
— Да, месье, — ответил он. — В пяти километрах отсюда.
— Как туда добраться?
— Раньше можно было автобусом. А теперь — пешком.
— Покажите, как идти.
Он весьма любезно выполнил мою просьбу, и мы бодро зашагали по равнине. Ветра не было, однако снегопад с избытком компенсировал его отсутствие. И все же я был почти счастлив. Я приближался к цели и... потирал руки. Мороз был здесь ни при чем.
Наконец, запорошенные снегом, мы подошли к Ла Ферте-Комбетт, оказавшемуся маленькой деревушкой. Три дома, церковь и несколько ферм в гордом одиночестве. Бебер внимательно изучал местность, осматривал землю под ногами. Всем своим видом напоминая охотничью собаку. И вдруг ищейкой рванулся с места, приглашая меня следовать за собой. В его облике не осталось и тени нерешительности. Он указал на дом, из трубы которого струился дымок.
— Я помню эту ферму с покосившимся гумном. Мы сделали здесь первый привал. За ней должен быть пруд.
Утопая в снегу, мы прошли еще несколько шагов, затем вскарабкались на холм. Перед нами и в самом деле был пруд. Его ледяная поверхность на глазах покрывалась снегом.
— Дело в шляпе, — сказал Бебер.
Он спустился по извилистой тропинке, а затем, через несколько минут ходьбы, торжествующе указал на дощечку с надписью: «Ла Ферте-Комбетт, один километр». Двигаясь в том же направлении, мы вышли к роще.
— Та, где нас накрыли, дальше, — начал было объяснять Бебер.
— Меня это не интересует, — резко оборвал я. — Я ищу ту, из которой вышел Кровяшка.
— Это здесь.
— Ты в этом уверен?
— Уверен и убежден.
Он сделал несколько шагов вперед, развернулся на каблуках и уступил мне дорогу.
— Мы шли туда, то есть по направлению к ферме. А Кровяшка выполз отсюда.
— Отлично.
Я углубился в лес, преследуемый по пятам грабителем, требовавшим свой табак. Я дал ему пачку.
Лес оказался обширнее и гуще, чем я думал. Несмотря на это, я исступленно рвался вперед, яростно попирая хрустящие под ногами ветки и сухие травинки. Рассчитывать что-либо найти здесь, через полгода после происшедших событий, конечно же, было безумной затеей. И все же я продвигался вперед. И мои усилия, моя вера и решимость были вознаграждены. Посреди крошечной поляны перед нами предстал одинокий дом.
От этого дома, заросшего сорняком, веяло невыносимой тревогой и грустью. Большая часть фасада была затянута плющом, и даже окно мезонина оплела сорная трава. Ставни были наглухо закрыты. На ступенях крыльца, присыпанный снегом, лежал толстый слой пожухлых листьев. Мы толкнули приоткрытую решетчатую калитку, и ржавые петли ее заскрипели. Входная дверь подалась после первого же удара моей ноги, издав такой же протестующий звук. Внутри нас встретил удушливый запах нежилья, плесени и запустения.
Я включил карманный фонарь. Мы находились в прихожей, четыре двери которой вели соответственно на кухню, в помещение, похожее на чулан, в просторную гостиную и в своего рода кабинет. Во всем доме не было и намека на электрическое освещение. Об этом свидетельствовали обнаруженные нами в стенном шкафу бидоны с керосином и подвешенные к потолку большие керосиновые лампы. Любовь к непритязательности деревенской жизни не распространялась, впрочем, на паровое отопление. В каждом помещении было по одному, а то и по два радиатора, подпитываемых котлом, на который мы наткнулись при осмотре подвала. Монументальные камины, украшавшие кабинет и гостиную, вписывались в композицию всего ансамбля лишь в качестве чисто декоративных элементов.