Улица Вокзальная, 120
- Автор: Лео Мале
- Жанр: Крутой детектив
- Дата выхода: 1992
Читать книгу "Улица Вокзальная, 120"
Глава VIII. ИСЧЕЗНОВЕНИЕ СЛУГИ
Лежа на белой кровати в сияющей чистотой палате, с убранными под чепчик густыми волосами, бледная, как простыня, Элен Парри едва дышала.
Почувствовав, что я прикоснулся к ее руке, она медленно открыла свои прекрасные грустные глаза и удивленно взглянула на меня. Из арсенала своих интонаций я выбрал ту, которую считал наиболее вкрадчивой.
— Добрый вечер, мадемуазель Парри, — произнес я. — Тяжкие обязанности вынуждают нас докучать вам, но не в нашей власти откладывать допрос. Речь идет о том, чтобы отомстить за вас. И за Боба. Ведь вы знаете его, не правда ли? Было бы странно, если бы вдруг оказалось, что он ничего не рассказывал вам обо мне, его патроне, Несторе Бюрма.
Она прикрыла глаза в знак согласия.
— Вы были на вокзале, — тихо сказала опа.
— Да. Так же, как и вы. Зачем вы достали револьвер?
— Что это еще за история? — всполошился Фару. — Вы мне ничего не...
— Помолчите, Флоримоп. Это дитя не может уделить нам много времени. Зачем вы достали револьвер?
— Инстинктивно. Я ждала Боба. Он знал, что я возвращаюсь, и в телеграмме просил подождать его на перроне. Он приготовил для меня сюрприз. Я услышала, как кто-то окликнул его по имени. Это были вы. Он побежал и... О, Боже!..
Дорсьер буквально подпрыгнул. Руки его дрожали. Ноздри трепетали. Он склонился над пациенткой.
— Она в таком состоянии, что не вынесет допроса, — выговорил он со странной решимостью.
Я прекрасно отдавал себе в этом отчет, но у меня оставалось еще два вопроса. С остальными можно было и повременить.
— Последнее усилие, мадемуазель Парри. Вы ведь не отрицаете, что вас зовут Элен Парри и что вы дочь Жоржа Парри?
— Нет, не отрицаю.
— Превосходно. Вы не несете никакой ответственности за противоправные действия вашего отца. А теперь слушайте меня внимательно и постарайтесь ответить с той же искренностью. Вы видели, кто стрелял в Боба?
— Да.
— Сегодняшний ночной гость в доме на Вокзальной улице?
— Да.
— Вы с ним знакомы?
— Да.
-- Имя! — глупо заорал Фару, бросаясь к девушке, словно хотел ее проглотить.
— Полегче, — вмешался доктор, хватая его за руку. Впрочем, совет запоздал. Элен Парри прошептала; «Его зовут...» — и лишилась чувств.
— На сегодня все, — сказал я. — Можно идти спать. Тем более что я выяснил все, что хотел.
Инспектор исподлобья взглянул на меня.
— С вами не соскучишься, — произнес он.
Несколько часов спустя, после глубоких размышлений, я обрел наконец сон, который был нарушен телефонным звонком.
— Алло, месье Бюрма? — раздался напевный голос.
— У телефона.
—- Здравствуйте, дорогой друг. Это Жюльен Монбризон.
— Какой приятный сюрприз! Решили стать парижанином?
— Всего на несколько дней. Получил наконец-то этот проклятый Ausweis 9. Мы не могли бы встретиться?
— Трудно сказать. Работы по горло.
— Вот черт, — разочарованно произнес он. — А я хотел поручить вам одно дело.
— Какое?
— Мой слуга, приехавший со мною в Париж, исчез.
— И вы хотите, чтобы я его разыскал?
— Да.
— Не изводитесь из-за такой чепухи. Если вдруг выяснится, что он развлекается с какой-нибудь блондинкой или брюнеткой, вряд ли им понравится наша назойливость.
— Мне не до шуток. Это славный малый и...
— Ладно. У меня звенит в ушах от трубки. Приезжайте ко мне, расскажете поподробнее. Я организую хорошую выпивку.
В ожидании приезда адвоката я позвонил Фару, чтобы испросить разрешение еще раз взглянуть на одинокий дом в Шатийоне. И получил его.
— Мы провели обыск на улице Деламбра, — сообщил он затем, — и нашли подтверждение родственных отношений. Множество писем и открыток — ну, не горы, конечно, — за подписью «Твой отец», отправленных из Ла Ферте-Комбетт и Шато-дю-Луар. Фамилия отправителя: «Ж. Пеке».
— Итак, родство доказано? А в отношении подложного паспорта советую не усматривать бог весть какую сложную махинацию в том, что он найден у дочери нашего гангстера. Вы уже и сами поняли, что она не одобряла отцовской... деятельности. И сочла за лучшее отмежеваться от оскорбительных замечаний в свой адрес, которые неизбежно были бы спровоцированы ее законной фамилией, в случае если бы она ее сохранила. Что еще?
— Новая странность, без которых, видно, не обойтись в делах, имеющих к вам отношение. С 14-го числа, то есть со дня своего приезда в Париж, эта девушка не ночует дома и спит только днем. Что бы это значило?
— Вот вы у нее и спросите. Когда думаете возобновить допрос?
— Скоро.
— Мне можно приехать? Только не тяните два часа с ответом. Я все равно там буду, вам от меня не отделаться.
Он помолчал, вздохнул и повесил трубку.
Только я успел принять ванну, как раздался звонок в дверь. Это был дородный Монбризон. Вальяжно расположившись в кресле, он посвятил меня в свою проблему.
— Мой слуга — сущая находка; вы, наверное, сами в этом убедились, когда были в Лионе. Если с ним случилось несчастье, я просто не переживу.
— Экая высокопарность. У вас, наверное, имеются для нее веские основания?
— Да. Зная, что я собираюсь в Париж, он настоял на том, чтобы меня сопровождать. Ни слова мне не сказав, он предпринял со своей стороны все необходимые шаги для получения пропуска. И накануне отъезда мне его предъявил. Поразившись такому поступку, я тем не менее не стал возражать. Более того, воспринял это, знаете ли, как удачу. Ведь я ценю комфорт даже, а может быть, и прежде всего, в дороге.
Я признал правомочность этой привычки.
— Вчера я случайно застал его в кафе за беседой с человеком, повадки которого показались мне более чем странными. Правильнее было бы сказать — подозрительными. Они говорили о некоем или некой Джо, я не разобрал. И расстались при моем появлении, договорившись встретиться тем же вечером у Орлеанских ворот. С тех пор у меня нет никаких сведений о Гюставе. Добрый малый не слишком-то находчив. Боюсь, как бы его не втянули в какую-нибудь аферу.
— Вы сможете сообщить мне приметы этого субъекта с сомнительными повадками, название кафе, где состоялась встреча, и в случае необходимости узнать этого человека?
Он ответил «да» на последний вопрос и удовлетворил мое любопытство относительно первых двух. Я пообещал ему заняться его делом, однако все же спросил, не лучше ли было бы сообщить о нем в полицию? «Уже сообщил, — ответил он, — но две предосторожности лучше, чем одна». Не утаив, что доверяет мне больше, чем господам с Тур Пуэнтю. Я оставил его при этом, столь лестном для меня, мнении.
— Даже если предположить худшее, — сказал я затем, — не облачайтесь в траур по вашему слуге. Я организую у себя сегодня небольшую вечеринку. Рождество военного времени. Будут хорошенькие девушки. Будущие кинозвезды. Могу я рассчитывать на ваше присутствие?
— А как же иначе! — воскликнул он. — Будущие кинозвезды...
Округлый адвокат покинул меня с многозначительной ухмылкой на лице. Он был уже слишком далеко, когда я вдруг вспомнил, что, кроме имени, он не сообщил мне никакой информации о личности своего слуги. Обзвонив по телефону всех приглашенных на псевдорождество, я вышел на улицу. И на бульваре нос к носу столкнулся с комиссаром Бернье, погруженным в чтение газеты у киоска. После Марка и Монбризона еще и Бернье! Не иначе как весь Лион перебрался в Париж. Я хлопнул его по плечу.
— Ваши документы! — потребовал я.
С учетом социального положения этого персонажа эффект получился просто уморительным. Он побледнел, прожилки на его лице стали фиолетовыми. Узнав меня, он овладел собой и крепко пожал мне руку.
— Ну и шуточки у вас, — сказал он. — Что новенького? Возвращаетесь потихоньку к городской жизни?
— Еще как. А вы что здесь химичите?
— Приехал на рождественские каникулы.
— Вы свободны сегодня вечером? Я устраиваю у себя дома небольшое заседание (я продиктовал ему адрес). Почтите меня своим присутствием. Но не раньше одиннадцати.
— Идет, — ответил он, — сыграем в покер.
Мы поболтали еще немного у стойки в ближайшем бистро. Выяснилось, что все попытки выйти на Виллебрюна оказались тщетными. Бернье ни словом не обмолвился об инциденте с полицейским патрулем, заметившим в два часа ночи свет в квартире Жалома. Воистину этот чин питал склонность к легковесным решениям. С его точки зрения, полицейский попросту ошибся, а Жалом, вне всяких сомнений, — убийца. Мне не было никакого резона разубеждать его... до поры, до времени.
Распрощавшись с ним, я поехал в Шатийон. При свете дня эта вилла выглядела не более привлекательно, чем в ночной темноте. Полицейский охранник распоряжался ее осмотром, жестикулируя, как одержимый. Предупрежденный о моем приезде, он позволил мне сунуть нос во все углы.
Покинув это унылое место, я отправился в клинику Дорсьера. Хирург все еще был там. Он выглядел уставшим и осунувшимся. Но, несмотря на это, сказал мне с поразительной твердостью в голосе:
— Делайте что хотите, но я не желаю соучаствовать в убийстве. Рассказывайте кому угодно, что я встретил вас с револьвером в руке, интерпретируйте этот поступок в самом неблагоприятном для меня свете, мне все равно, но я не позволю допрашивать пациентку. После той короткой встречи она ужасно ослабела. Вам придется подождать несколько дней.
— Хорошо. Только не закусывайте удила. Надеюсь, не я один подвергнут такому остракизму. Папаше Фару уготована та же участь?
— Разумеется. Я не допущу, чтобы эта девушка... О Боже, нет, ни за что на свете... Я спасу ее, понимаете? Она будет жить, ручаюсь вам, она будет жить...
Его решительная физиономия лучилась комичным воодушевлением. Чувство профессионального долга воз-вышало его в собственных глазах. Впрочем... За всем этим скрывалось нечто иное.
— Так и быть, — согласился я. — Но раз уж этот полицейский все равно сюда придет, я его подожду. И удостоверюсь, что для него запрет так же строг, как и для меня. Вас не затруднит дать мне несколько листов бумаги? Едва у меня выкраивается свободная минутка, как я посвящаю ее очередной главе своих мемуаров.
Но писать я стал не мемуары, а вот что:
«Коломер знакомится с Э. П., и постепенно дружба, перерастающая в более нежное чувство (см. «Целую» в телеграмме), сближает их. Догадываясь (обосновать зарождающиеся подозрения), что Парри жив и что Э. — его дочь, Коломер в поисках дополнительной информации, не колеблясь, перехватывает письма девушки. Она в отъезде, когда к нему в руки попадает завещание. Он вскрывает его, убеждается в обоснованности своих подозрений и снимает копию с шифровки. С какой целью? А просто так. Что-то вроде профессионального свиха: блеснуть перед Э., если вдруг удастся с помощью своих интеллектуальных способностей расшифровать таинственную криптограмму (разумеется, пришлось бы покаяться в неблаговидном поступке, но, с другой стороны, третейский судья Эрот все расставит со временем по своим местам). В день, когда ему удается расшифровать ребус, письмо уже в доме Э. (иначе мы бы его при ней не обнаружили). Он намеревается привезти Э. к дому 120. И получает пулю в спину.